Глава третья
Глава третья
В начале декабря 1917 года был распущен ВРК. Одна из его важнейших функций — борьба с контрреволюцией — была возложена на Всероссийскую Чрезвычайную Комиссию. ВЧК, говорил Дзержинский, «образовалась в тот момент, когда не оказалось органа, который взял бы на себя борьбу с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией».
В состав руководства ВЧК вошли 10 человек, в том числе 7 руководящих работников ВРК: Дзержинский, Серго (Орджоникидзе), Ксенофонтов, Петере, Евсеев, Трифонов, Петерсон.
Задачи комиссии формулировались так: «Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России со стороны кого бы они ни исходили, предавать суду революционного трибунала контрреволюционеров и саботажников, выработать меры борьбы с ними и беспощадно проводить их в жизнь».
В соответствии с этими задачами на первом заседании ВЧК было создано три отдела: информационный, организационный и отдел борьбы с контрреволюцией и саботажем.
В январе 1918 года, когда левые эсеры согласились сотрудничать с Советской властью и войти в состав правительства, Совнарком рассмотрел вопрос о новом составе ВЧК. Дзержинский лично составил список из 12 большевиков-кандидатов в состав ВЧК. Совет Народных Комиссаров членами ВЧК из 12 кандидатов утвердил шесть человек: Ф. Э. Дзержинского, И. К. Ксенофонтова, Я. X. Петерса, В. В. Фомина, С. Е. Щукина и В. Р. Менжинского.
Фракция левых эсеров ВЦИК делегировала в ВЧК пять кандидатов. Совет Народных Комиссаров утвердил четырех: М. Ф. Емельянова, В. Д. Волкова, В. А. Александровича и П. Сидорова.
Уже в петроградский период определились четыре важнейших направления в работе ВЧК: борьба с саботажем, борьба с преступлениями по должности, борьба с контрреволюционными заговорами и подрывной деятельностью свергнутой буржуазии, борьба с бандитизмом.
Менжинскому, как человеку лучше других знающему, как разговаривать со старыми служащими, поручили возглавить созданный в январе подотдел борьбы с преступлениями по должности банковских чиновников. Заботясь об укомплектовании нового подотдела, Дзержинский 27 января 1918 года писал в штаб Красной гвардии Петрограда: «Этому подотделу необходимо иметь 5–10 товарищей-красногвардейцев, сознающих свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни развращающему влиянию золота».
Между ноябрем 1917 года и мартбм 1918 года ВЧК вскрыла и ликвидировала целый ряд контрреволюционных организаций: «Союз спасения родины и революции», «Союз учредительного собрания», «Военная лига», «Центральный совет стачечных комитетов учреждений и ведомств» Петрограда, в который наряду с кадетами входили эсеры, меньшевики, бундовцы и прочие. Тогда же ВЧК напала на след вернувшегося в Петроград Савинкова. Почуяв опасность, этот матерый волк бежал на Дон к Каледину.
Притаившиеся в Питере контрреволюционеры, поняв, что Советская власть установилась всерьез, пустили в ход белый террор.
Вечером 1 января на квартире Менжинского раздался телефонный звонок. Звонил один из помощников Свердлова. Новость была ошеломляющей.
— Сегодня стреляли во Владимира Ильича!
— Что?!
Невольно сжал трубку обеими руками. На том конце провода поспешили успокоить:
— Не волнуйтесь, Владимир Ильич жив и невредим. Но Яков Михайлович просил сообщить наркомам о случившемся.
В Смольном Менжинский узнал подробности.
…В этот день Ленин выступал на митинге в Михайловском манеже перед отрядом красногвардейцев. Вместе с Лениным возвращались в одной машине его сестра Мария Ильинична и швейцарский социалист Фриц Платтен, который в свое время организовал возвращение Владимира Ильича на Родину.
Они о чем-то весело переговаривались между собой, когда по автомобилю ударили пули террористов… Платтен мгновенно прикрыл рукой голову Владимира Ильича и резким движением оттолкнул его в сторону. В тот же миг рука окрасилась кровью — только ладонь Платтена отделяла в ту долю секунды голову Ильича от белогвардейской пули.
Опытный шофер Тарас Гороховик не растерялся — дал полный газ и круто свернул в первый же переулок…
Террористов схватили: их было трое. И все — бывшие царские офицеры.
Вызов был сделан. И чекисты не замедлили с переходом в наступление.
Прежде всего ВЧК нанесла несколько сильных ударов по центрам саботажников, контрреволюционным организациям и пунктам вербовки контрреволюционных офицеров и белогвардейские армии Краснова и Корнилова. Одной из первых успешных операций чекистов была ликвидация вербовочной организации, называвшейся «Борьба с большевиками и отправка войск Каледину».
В связи с угрозой германского наступления на Петроград ВЧК очистила столицу от германских военнопленных, неприятельских агентов, бандитов и хулиганов. В обращении к населению Петрограда и радиотелеграмме всем Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, опубликованных в «Известиях» 23 февраля 1918 года[15], ВЧК призвала Советы немедленно приступить к розыску и аресту всех уличенных в участии в контрреволюционных заговорах, а неприятельских агентов-шпионов расстреливать на месте преступления. В своих распоряжениях и действиях ВЧК исходила — из ленинского декрета «Социалистическое отечество в опасности».
В период острой борьбы Ленина против левых эсеров, а внутри партии против Троцкого и Бухарина и их сторонников, за выход из войны и заключение мира с Германией Менжинский занимает последовательную ленинскую позицию. Он поддерживает линию Ленина в Совнаркоме, ведет решительную борьбу против «левых» коммунистов в Наркомфине — Пятакова, Спунде, Боголе-пова и других активных сторонников Бухарина и Троцкого.
В заключении мира Менжинский видел спасение русской революции.
— Я не затем отдал свою жизнь русской революции, чтобы ее удушили германскими штыками. Тот, кто играет лозунгом революционной войны, играет на руку империализму, сдает русскую революцию на слом, — говорил в те дни Менжинский.
После длительной борьбы в ЦК и Совнаркоме линия Ленина на заключение мира, его непреклонная, принципиальная и твердая позиция была поддержана всей партией. VII съезд большинством голосов одобрил ленинскую линию в вопросе о Брестском мире.
Вскоре, после VII съезда партии, в связи с тем, что немцы не выполняли условий мира — германские войска продолжали продвигаться на восток, — Советское правительство и Центральный Комитет РКП (б) переехали в Москву. По утвержденной ЦК расстановке руководящих кадров Менжинский должен был остаться в Петрограде и войти в состав петроградского «Боевого правительственного центра». Он был избран в состав президиума Петроградского Совета и введен в состав коллегии Народного комиссариата юстиции. Здесь ему было поручено руководство уголовным сектором. В числе прочих его обязанностей было также и руководство совместно с Урицким Петроградской ЧК.
Даже в последующие годы, когда чекистская работа стала основным смыслом и содержанием его жизни, причем работа в масштабе всей страны, а не в рамках лишь одного города, Менжинскому не приходилось так трудно, как в эти несколько петроградских недель первой половины восемнадцатого года.
Город был засорен явными и скрытыми врагами революции. Тут были и германские шпионы, и царские офицеры, уже объединявшиеся в первые террористические организации, и саботажники, и тысячи озлобленных, готовых поддаться на удочку любого демагога дезертиров, занимавшихся мародерством, и уголовники.
Нужно было очистить город от вражеских агентов и контрреволюционеров, защитить жителей от насилия, оградить их от мародеров и хулиганов. Всем этим и занимались Петроградская ЧК и уголовный сектор Комиссариата юстиции Петроградской коммуны.
…Однажды в уголовный сектор Комиссариата юстиции Петроградской коммуны матросы доставили схваченную на месте преступления группу офицеров-мародеров и по подозрению в связи с ними некую даму. При обыске у нее изъяли паспорт на имя Юлии Эрастовны Серповой. О задержанных доложили Менжинскому.
Выслушав доклад старшего отряда и ознакомившись с документами задержанных, Менжинский распорядился привести к нему гражданку Серпову.
Через некоторое время в сопровождении конвойного в кабинет Менжинского вошла накрашенная, одетая в потрепанную беличью шубку, молодящаяся дама лет пятидесяти.
— Садитесь, пожалуйста, — вежливо предложил Менжинский, указывая на стул у приставного столика.
— Благодарю вас, я постою… Надеюсь, что здесь какое-то недоразумение. Я не имею никакого отношения к этим спившимся офицерам. Только потому, что один из них приставал ко мне, меня арестовали заодно с этой компанией, — спокойно, с подчеркнутым достоинством рассказывала дама.
— Возможно, что к компании офицеров-мародеров вы и не имеете отношения, — согласился Менжинский, внимательно, сквозь стекла пенсне рассматривая задержанную. — Меня, собственно, — продолжал он, — интересует другое. Ваш паспорт. Где вы его получили?
— В Петербурге.
— Вы признаете, что это ваш паспорт? — спросил Менжинский, перелистывая паспортную книжку Серповой.
— Да, это мой паспорт.
— Юлия Эрастовна Серпова, рождения 1867 года, прописанная, — продолжал Менжинский, — по Церковной улице Санкт-Петербурга. — И, взъерошив свои густые каштановые волосы, расчесанные на аккуратный пробор, Вячеслав Рудольфович без паузы спросил:
— Скажите, Юлия Эрастовна Серпова, владелица настоящего паспорта, и Юлия Осиповна Серпова, проживавшая в 1907 году тоже на Церковной улице и носившая партийную кличку «Люся», одно и то же лицо?
Задержанная молчала. Наступила длительная пауза. Менжинский внимательно разглядывая Серпову, стремительно выбирал из каких-то далеких кладовых своей памяти подробности разговора с петербургскими партийными работниками на конспиративной квартире в августе 1907 года. И постепенно восстанавливал образ той «Люси» (она же «Катя»), о которой шла речь.
— Скажите, «Люся», вы были на собрании Петербургского комитета в марте 1907 года в психоневрологическом институте, на Невском, 104?
— Товарищ «Техник»!
— Узнали? А теперь скажите, как случилось, что Петербургский комитет был в полном составе арестован, а вы остались на свободе? Расскажите, как вы выдали жандармам товарища Иннокентия Дубровинского. О времени его отъезда за границу знали только вы, «Люся».
Припертая к стене неопровержимыми фактами, Серпова молчала.
По делу Серповой было назначено следствие. Ее провокаторская деятельность была доказана документами охранного отделения, свидетельскими показаниями. Будучи платным агентом охранки (жандармская кличка «Ворона»), Серпова предала многих активных партийных работников, нанесла огромный вред революционному подполью. По приговору революционного трибунала провокаторша была расстреляна.
Разоблачение Серповой лишь один эпизод в многогранной чекистской деятельности Менжинского в Петрограде.
Именно в тот период враги революции впервые распустили клеветнические слухи, охотно подхваченные западными буржуазными газетами, о «зверствах большевиков», о «жестокости чекистов». Именно этим правые эсеры, в частности, пытались оправдать впоследствии злодейское покушение на Ленина и подлое убийство Урицкого. Эта ложь рассыпается от первого же соприкосновения с подлинными фактами.
В тот период ЧК в качестве главной меры борьбы применяла изоляцию контрреволюционеров от общества, высылку из Петрограда.
Правда истории неоспоримо утверждает, что Советская власть обрушила настоящие удары по внутренней контрреволюции лишь после эсеровских мятежей в июле 1918 года и преступных выстрелов в Ленина и Урицкого.
Насыщенный острой, напряженной борьбой период работы Менжинского в Петроградском Совете и ЧК был недолог. После подписания Брестского мира начала организовываться советская дипломатия. Она нуждалась в квалифицированных, преданных делу революции работниках. Партия посылает Менжинского на работу в Наркоминдел. В апреле 1918 года, по предложению Ленина, Менжинский назначается генеральным консулом РСФСР в Берлине.