6. На передовой линии обороны
6. На передовой линии обороны
На другой день, 31 декабря, вечером, меня снова вызвали к командиру батальона.
— Товарищ Константинов, надо детально исследовать передовую линию противника на порученном нам участке и тщательно засечь положение его огневых точек, а особенно станковых пулеметов и выяснить систему их огня. Возьмите несколько человек и отправляйтесь сегодня на ночь на передовую. Там сейчас дежурит первый взвод четвертой роты. Ну, и вы вместе с ними.
Взяв семь красноармейцев своего взвода и накинув маскировочные белые халаты, я, около девяти часов вечера, отправился на передовую. Узкими, едва заметными тропинками, в полнейшей темноте, как какие-то белые привидения, мы пробирались вперед. При отблесках немецких ракет, мои красноармейцы были похожи на мертвецов, вышедших из гробов.
«На смерть обреченные», — мелькнуло у меня в голове, в один из таких моментов.
Кончился лес и мы шли по неглубокому оврагу. Над нами, как светляки летней ночью, стали летать трассирующие пули. Некоторые из них, с характерным свистом, ударялись в противоположный склон оврага. Иногда с воем проносилась мина и с грохотом рвалась где-то позади нас. Немцы вели редкий методический огонь, беспрестанно обстреливая из минометов наши ближайшие тылы.
Пройдя немного, мы свернули в узкий проход, вырытый в склоне оврага, и вошли в наши окопы. Они были неглубоки и едва закрывали нас по грудь.
Днем, во весь рост, ходить по ним было нельзя.
На участке нашего дежурного взвода было вырыто три землянки, обогревающихся печкой. Мороз крепчал и все стремились занять место поближе к огню. В пустых окопах, у пулеметов, прохаживались дежурные пулеметчики, постукивая ногами, делая энергичные движения руками, чтобы как-то согреться. Их приходилось сменять через полчаса. Больше простоять на этом холоде было невозможно.
Немцы вели все время редкий ружейный огонь и изредка давали короткие очереди из пулеметов. Это дало мне возможность довольно быстро определить их местонахождение. Местность беспрерывно освещалась ракетами.
Оставив своих людей в одной из землянок и, взяв с собой одного красноармейца, я стал вести необходимые наблюдения. Окончательно закоченев, мы отправились обратно в землянку.
В ней находился командир дежурною взвода, сидевший в весьма расстроенных чувствах. Оказывается, что у него сбежало в этот вечер шесть красноармейцев; это был результат того, что они узнали о предполагаемом наступлении. Сохранившиеся на снегу следы, говорили о том, что люди ушли к немцам и, что последние будут знать о готовящемся прорыве их обороны.
Командир дежурного взвода не напрасно был расстроен. Побег, да еще на сторону противника, означал весьма длинные, неприятные и еще неизвестно с какими потенциальными возможностями разговоры и допросы в «особом отделе».
К его счастью, в эту же ночь, в соседнем батальоне сбежал почти целый взвод, и это событие настолько затмило все иные; что дело о шести красноармейцах, на этот раз, прошло довольно «тихо» и гладко.