Глава 16. Выползаем из разрухи

Глава 16. Выползаем из разрухи

В октябре 1922 г. состоялся очередной Пленум ЦК партии. Одним из важных вопросов, обсуждавшихся на нем, был вопрос о монополии внешней торговли.

6 октября в отсутствие Ленина на пленуме обсуждался вопрос «О режиме внешней торговли». Главным докладчиком, как ни странно, был не нарком внешней торговли Красин, а нарком финансов Сокольников. Он и поддержавший его заместитель наркома внешней торговли Фрумкин заняли ликвидаторскую позицию по вопросу о монополии внешней торговли.

Пленум принял решение, которое по сравнению с решением Августовского пленума ЦК уходило еще дальше в сторону от монополии внешней торговли. В нем предусматривалось немедленное (хотя и с оговоркой «временно») предоставление свободы ввоза и вывоза отдельных категорий товаров и открытие некоторых портов для свободной торговли с внешним миром. Предполагалось открытие портов Питерского и Новороссийского.

Ленин узнал об этом лишь 11 октября, после получения письма Красина, адресованного в ЦК, в котором тот обращал внимание на принципиальную ошибочность принятого пленумом решения.

Сразу по получении письма Красина Ленин вызвал его для беседы. На следующий день он беседовал по этому вопросу со Сталиным. После повторной беседы с Красиным он пишет проект письма в ЦК и дает для ознакомления Красину. 13 октября Ленин дополняет свое письмо и направляет секретарю ЦК Сталину. В тот же день оно было разослано членам ЦК вместе с «Тезисами Наркомвнешторга о монополии внешней торговли», представленными Красиным.

Ленин считал, что решение Октябрьского пленума ЦК лишь на первый взгляд носит характер частичной реформы, но на самом деле это есть срыв монополии внешней торговли. Он подчеркнул, что вообще такой серьезный политический вопрос, как монополия внешней торговли, даже если бы был тщательно подготовлен — а этого требует большевистский стиль работы, — не должен выноситься на Пленум ЦК без предварительного рассмотрения в Политбюро. Он предлагает «отложить это решение до следующего пленума».

16 октября опросным голосованием члены ЦК, находившиеся тогда в Москве, поддержали предложение Ленина.

Голосуя за настоятельное предложение Ленина об отсрочке решения до следующего пленума, Сталин в письменной форме высказал тогда свое мнение по существу вопроса о монополии внешней торговли: «Письмо тов. Ленина не разубедило меня в правильности решения пленума Цека от 6/Х о внешней торговле. Тем не менее, ввиду настоятельного предложения т. Ленина об отсрочке решения пленума Цека исполнением, я голосую за отсрочку с тем, чтобы вопрос был вновь поставлен на обсуждение следующего пленума с участием т. Ленина».

Создалось исключительно напряженное положение. Крайне редко, но бывало и раньше, что на какой-то момент Ленин оставался в ЦК в меньшинстве. Поэтому он готовился к острой и принципиальной борьбе. В случае неудачи на пленуме он готов был перенести этот вопрос на обсуждение и решение съезда партии сдавать свои принципиальные позиции Ленин не собирался. «...Я буду воевать на пленуме за монополию, — писал он в те дни. — Это такой коренной вопрос, из-за которого безусловно можно и должно побороться на партийном съезде».

13 декабря 1922 г., за несколько дней до открытия Пленума ЦК, Ленин пишет для него подробное, глубоко аргументированное письмо «О монополии внешней торговли». Под ударами неотразимой логики и убежденности Ленина «фронт» противников монополии внешней торговли начал давать трещины, а вскоре и вообще развалился.

Пленум ЦК 18 декабря принял решение о составлении особого списка всероссийских и областных хозяйственных органов, которым предоставлялось право выхода на внешний рынок. Но все внешнеторговые операции, совершаемые хозорганами, даже и входящими в этот особый список, должны были осуществляться под контролем Наркомвнешторга, которому предоставлялось право запрещения любой сделки. Ленин был вполне удовлетворен таким решением.

Подходил к концу 1922 г. Постепенно выбиралась из разрухи промышленность. Ее подъему способствовало то обстоятельство, что у нас в крае преобладала тогда не тяжелая, а легкая индустрия, которая, находясь вблизи от источников сырья, при хорошем урожае стала подниматься довольно быстро; исключение составляли лишь отдельные промышленные предприятия: Кавцинк под Владикавказом, цементные заводы в Новороссийске и некоторые металлообрабатывающие предприятия.

В своем письме в ЦК, написанном 10 января 1923 г., я писал, что настроение рабочих на Юго-Востоке, как и по всей России, с каждым днем улучшается, поскольку их быт также ощущает большие улучшения. Забастовок, имеющих какое-либо значение, за эти месяцы не было. Безработных в крае насчитывается около 23 тысяч, из них квалифицированных — около 50%, женщин — 55%, чернорабочих — 16 и совработников — 27%.

В последнее время, сообщал я в ЦК, на Кубани, в Ростове и ряде других мест мы приступили к организации общественных работ, а также к вовлечению безработных в специальные производственные артели.

Нездоровые настроения были среди красноармейцев, демобилизуемых из армии, так как красноармейцы возвращались домой в крайне изношенной одежде. Естественно, это очень их обижало и даже озлобляло. Пришлось вмешаться. По нашей рекомендации командование округа пошло на нарушение установленного порядка и стало отпускать красноармейцев в хорошем обмундировании. «Самовольство» нам тогда сошло с рук.

Перевыборы Советов привели к укреплению Советской власти в деревне и в национальных районах. Даже в тех казачьих и горских районах, где мы могли отказаться от существовавшей тогда временной системы ревкомов, выборы в Советы дали положительные результаты.

В связи с этим припоминается один инцидент.

В ряде национальных областей нашего края в борьбе с Деникиным наряду с красными партизанами приняли участие и некоторые муллы. Однако, по Конституции РСФСР, муллы, как и вообще все служители культов, не имели избирательных прав, и это вызвало среди них серьезные волнения.

В Кабарде, например, группа мулл, активно участвовавших в партизанской борьбе, подала заявление, в котором задавала вопрос: почему они, боровшиеся с оружием в руках за Советскую власть, не могут выбирать и быть избранными в Совет? «Лишая нас этого права, — писали муллы, — Советская власть вместо поддержки нас, как своих сторонников и борцов, высмеивает и дискредитирует в глазах всех тех, кто всегда был против Советов и выступал за контрреволюцию».

Эта претензия была справедлива и разумна, хотя формально она и расходилась с требованиями Конституции. Поэтому на свой страх и риск мы дали на места указание не препятствовать выдвижению и выборам в Советы тех мулл, которые активно проявили себя в борьбе с белогвардейщиной, если, конечно, в каждом отдельном случае будут приняты соответствующие решения общих собраний избирателей.

Немаловажное место в нашей работе мы отводили сбору денежных налогов. Мы решили изучить этот вопрос и сразу же столкнулись с большими непорядками в организации работы местных финансовых органов. Наряду с фактами плохой, недобросовестной работы мы установили, что в ряде мест допускаются непомерно большие расходы на содержание аппарата, занятого сбором налогов. Пришлось всерьез заняться улучшением работы финорганов.

Кроме того, пришлось объявить самую беспощадную борьбу волостным исполкомам, которые, собрав денежные налоги, не слишком торопились расставаться с ними, долго держали их у себя, используя в местном коммерческом обороте, и сдавали в кассу финорганов нередко уже обесцененными.

До второй половины 1922 г., то есть до нового хорошего урожая, несмотря на большое сокращение бюджетных расходов, происходило падение покупательной способности советских денежных знаков, но печатание бумажных денег продолжалось: они были нужны для покрытия расходов на содержание армии, железнодорожного транспорта и государственного аппарата, хотя и сильно сокращенного. Месячное жалованье рабочих и служащих стало тогда доходить до астрономических цифр в несколько миллионов рублей. Фабрично-заводской рабочий, например, получал в январе 1922 г. в среднем около 3,5 млн рублей.

В октябре 1922 г. Советское правительство приняло постановление о выпуске в обращение денежных знаков образца 1923 г. Согласно этому постановлению, подписанному Лениным, один рубль образца 1923 г. приравнивался к одному миллиону рублей изъятых из обращения образцов или к ста рублям образца 1922 г. («реформа Сокольникова»).

1922 г. вообще стал первым годом после революции, когда не только были удовлетворены внутренние потребности в хлебе, но и начался экспорт его в значительных количествах. Это было очень важным событием в жизни Советской страны. С голодом в стране было покончено. Речь шла о борьбе с его последствиями. Мы перестали расходовать золото на закупку хлеба за границей, экспорт хлеба стал постепенно довольно крупным источником поступления валюты, так необходимой нам тогда для восстановления промышленности.

В результате успешно проведенной хлебозаготовительной кампании наш край наряду с Украиной становился важной базой экспорта хлеба.

Много внимания было нами уделено созданию технической базы для приема и хранения зерна. Именно в ту пору мы развернули широкое строительство небольших деревянных элеваторов стандартного типа, сыгравших тогда большую роль. Получаемая за хлеб валюта использовалась в интересах ускоренного восстановления народного хозяйства. Мы впервые стали покупать за границей тракторы, особенно необходимые нашему краю. Ведь скольких коней унесли две войны в наших казачьих районах, где чуть ли не каждый казак служил в кавалерии со своим конем!

Первая партия в десять тракторов типа «Фордзон» поступила к нам из Америки в Новороссийский порт ранней весной 1923 г. Вместе с этой партией приехал ставший позднее известным американский бизнесмен Арманд Хаммер как представитель фирмы Форда. С ним я тогда встретился в Ростове.

Доктор Арманд Хаммер личность довольно примечательная. Первым среди американских бизнесменов он вступил в деловые контакты с нашей молодой Советской республикой, приезжал в Москву, встречался и переписывался с В.И.Лениным.

Должен признаться, что до этого я не видел «живого» трактора. Это и понятно, если учесть, что массовое производство тракторов даже в США началось только в 1917 г. Помню, мы решили тогда посмотреть на поле под Ростовом, как работает такой трактор, насколько он подходит для наших условий. На этом просмотре присутствовал и Хаммер. Трактор нам очень, конечно, понравился. Мы все удивлялись, какая же это могучая машина, хотя в действительности мощность трактора равнялась всего 10 л. с. Но по тем временам это поражало.

Получив в том же году первую партию тракторов, мы решили единоличным хозяйствам их не продавать, а создать особые машинные товарищества, которые бы за умеренную плату обрабатывали тракторами земли безлошадных хозяйств, и в первую очередь кооперативные хозяйства бывших красноармейцев и сельской бедноты.

В то время Советское правительство в соответствии с решением Х Всероссийского съезда Советов начало осуществлять систему государственного кредитования сельского хозяйства. Был создан Всероссийский сельхозбанк с филиалами на местах. Такой краевой филиал — ЮВсельбанк — был организован и у нас в Ростове во главе с присланным из Москвы опытным и знающим дело работником Изюмовым. Алексей Сергеевич Изюмов хорошо знал вопросы сельскохозяйственной кооперации. Он понравился мне и как отличный работник, преданный делу нашей партии, и просто как очень хороший человек. Потом мы подружились семьями: жены наши продолжали встречаться до конца их жизни. Наша последняя встреча с Алексеем Сергеевичем состоялась незадолго до его смерти: умер он в апреле 1973 г.

На первых порах мы получили из центра для организации в крае сельскохозяйственного кредита более 1,5 млн рублей (в золотом исчислении), которые были использованы главным образом для покупки новых тракторов и молотилок. С организацией ЮВсельбанка развитие сельскохозяйственной кооперации у нас в крае заметно усилилось.

Много внимания уделяли мы работе с женщинами-крестьянками, особенно в национальных районах. Одним из первых решений Югвостбюро (еще в июле 1922 г.) было создание в его составе отдела по работе с женщинами. Нам хотелось, чтобы этот отдел, во главе которого стояла энергичная коммунистка Цырлина, искал лучшие формы работы среди женщин. Для нашего края это было очень важно. Мы проводили специальные конференции женщин-крестьянок. В августе у нас прошел даже краевой съезд мусульманок, к его организации были привлечены все русские коммунистки, которых, к сожалению, у нас было еще очень мало.

Нам мешал тогда очень низкий общеобразовательный и политический уровень многих коммунистов. Около 90% коммунистов, работавших в национальных областях, были неграмотными и политически плохо подготовленными. Даже в русских областях были неграмотные коммунисты.

Помню, как много сил и времени отнимали у нас всевозможные «драчки», имевшие место во многих губерниях. Нередко в этих склоках, помимо прочего, немалую роль играли национальные противоречия, что в условиях нашего многонационального края было особенно опасно.

Югвостбюро боролось со всеми этими болезненными явлениями в нашей жизни. Борьба велась разными путями, но главным было воспитание и убеждение людей. Отдельных работников мы переводили с одного места на другое (с профсоюзной работы на хозяйственную и наоборот); благодаря такой «смене атмосферы» нам удавалось, не теряя людей, добиваться желаемых результатов.