Женский лагерь и больница

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Женский лагерь и больница

В 10–11 километрах от нашего лагеря, за полотном жел. дороги, на бугре, как бы выступая из тайги, виднелся женский лагерь и больница, в которой находились заключенные тяжело больные. Иногда и нам приходилось обращаться туда за медицинской помощью. Так однажды, в сопровождении сторожа, мы пошли в «замок» наших несчастных сестер. Поднимаясь в гору, немного участилось наше дыхание и сердце биение, а потому мы должны были сделать маленькую передышку.

Вошли в лагерные ворота и направились к проходной, которая заметно выделялась в лагерном заборе. В проходной стоял часовой, а во дворе увидели надзирательниц, которые суетливо бегали по двору и старались удалить женщин и девушек, которые издалека были похожи скорее на медвежат, а не на девушек в своих ватных брюках и фуфайках. Во дворе, несмотря на возвышенное место, была грязь.

Вошли мы в коридор больницы. Как ни старались надзирательницы спрятать от наших глаз своих питомиц, но через очень короткое время нас окружила небольшая группа женщин в женской одежде, а не в фуфайках и ватных брюках. Между заключенными женщинами были: казачки, украинки, латышки, литовки, немки, югославки, венгерки, японки и представительницы многих др. народов.

Встретил я здесь станичниц по Родной Кубани и землячек по Югославии. Женщины задавали массу разных вопросов с такой торопливостью, что мы, при всем желании, не смогли дать им ответа.

Многие из них плакали, другие смотрели на нас молча. Своими слезами несчастные женщины омывали свои бледные и исхудалые лица.

Так поступали с безвинными женщинами в «счастливой» стране коммунизма.

Тяжело было смотреть на этих несчастных. Сердце сжималось от боли и невольно выступали слезы на наших глазах. Забывая свое горе, горе — переживаемое женщинами, во много раз было сильнее нашего. Многие обращались к нам с просьбой дать им закурить. Я разделил между курящими женщинами все свои папиросы. Благодарностям не было конца. Между заключенными было много довольно пожилых женщин. Они были очень угрюмы, а при виде нас, наверное, вспоминали о своих заброшенных очагах, о своих семействах и обо всем дорогом, погибшем и ушедшем безвозвратно. Плакали горькими слезами, не обращая внимания на присутствующих мужчин, таких же несчастных, как и они сами. Уверен, что и женщины так же голодали, как и мы, но они все же постарались поделиться последним кусочком и угостили нас обедом.

Да, в груди бушевала буря ненависти и страшной злобы к проклятым московским красным палачам и их приспешникам.

Тяжело на душе от сознания, что ты, при всем желании, не можешь защитить слабую женщину от красного зверя. Их мучения тяжелее наших. В душе не только разочарование, но злоба на самого себя, что ты не можешь отомстить коммунистам за их издевательства над ними.

Несчастная женщина, до какого ужасного переживания довела тебя судьба в коммунистическом «раю»?

Долгое время тяжелые мысли не давали мне покоя. Виденные картины порабощенных, униженных, оскорбленных наших матерей, сестер и дочерей, одетых в какие то ватные брюки, коротенькие юбочки, какие я видел на обезьянах, которых водили по станицам цыгане, и бушлатах, и только одно лицо оставалось тем лицом, в котором выражалось все горе и страдание несчастных.

На лицах ярко отражалась грусть, затаенная печаль, а глаза глубокие печальные с дрожащими на ресницах слезинками. Да, бедная, бедная женщина, горькая судьба твоя. Раздирает душу твою кровавый московский палач «отец народов», который топчет тебя своим грязным и кровавым сапогом, а в тоже время проливает «крокодиловые» слезы над неграми Америки, Азии и Африки и другими народами и, с пеною у рта, старается доказать, что свободу имеют люди только в Советском союзе, а в капиталистических странах — рабство, нищета, бесчеловечная эксплуатация и полное порабощение,

Какая бесстыдная ложь, какая гнусная насмешка. А есть такие чудаки, которые верят коммунистической лжи и всюду распинаются за них, не давая себе отчета в том, что они сами лезут красному зверю в пасть.

В последние годы предоставили нам возможность читать книги, советскую литературу, а иногда попадали нам в руки и советские газеты. С каким негодованием читали № 1 советские нападки на греческое правительство за то, что оно посадило в тюрьму пару сотен коммунистов, а в советской союзе в исправительно-трудовых лагерях живут в ужасных условиях десятки миллионов мужчин и женщин.

В коммунистическом государстве, это как будто так и должно быть. Да, это вполне нормальное явление, но только для государства, которое зажал в свои кровавые лапы социал-коммунизм. Последний напрягает все усилия чтобы при помощи обмана, угроз и денег поработить весь мир, но только не в открытой борьбе.

Советская коммунистическая партия и остальные компартии скрывают свои настоящие намерения и цели под лозунгом: «Дать людям свободу», но умалчивают, какую именно свободу, не такую ли, как в Советском союзе? Кричат: «Долой угнетателей и поработителей», а сами являются величайшими угнетателями и поработителями и у сотни миллионов отобрали свободу, и даже — жизни.

Вспомним 1917–18 годы, когда коммунисты кричали: «Война дворцам, мир хижинам», этим лозунгом они окончательно разложили армию и создали миллионы дезертиров, а после их лозунга: «Граб награбленное», началось то, к чему и стремились большевики.

Начались грабежи и кровавые расправы над имущими. Потоки крови полились везде, а в особенности в казачьих краях. Уничтожили имущих помещиков, и разгоревшимся страстям, чтобы не уснуть, московские красные заправилы, нашли «работу», Опьяненные кровью и вооруженные до зубов дезертиры не успели протрезвиться, а уже находят класс кулаков, которых нужно уничтожить.

Работа оказалась довольно большой, т. к. кулаков было значительно больше, чем помещиков, а с кулаками должна была уничтожаться и интеллигенция. Да, работа была довольно тяжелой, но приспешники Ленина и Сталина с нею справились. Кулаков уничтожили, что же делать теперь? Чтобы кадр палачей не разбрелся, надо дать ому и дальше упиваться человеческой кровью: принялись за уничтожение середняков. Среди середняков тоже было очень много умных людей, которые будут вредить коммунистам при проведении их программы, вот и их надо уничтожить.

Решено с корнем вырвать «контр-революцию». Вырвали и, казалось бы, что всех своих врагов уничтожили, а к своей цели не пришли.

Разорили готовое, а нового ничего не создали. Кто же виноват, кто мешает? Наверное среди последней касты бедняков, находятся их враги. Решили и из среды бедняков выдергивать тех, кто для них казался подозрительным. Для последних сочиняли энкаведисты разного рода преступления перед советской властью. За кулаками и середняками начались массовые отправления по тюрьмам и на принудительные поселения в Сибирь и гиблые моста Сов. союза бедняков. Завыла вся страна волком и больше всего выли бедняки, которые первыми бросились выполнять, приводить в жизнь лозунги своих безмозглых фантазеров марксистов, «гениев», ставшими страшным несчастьем такой богатой страны. Злых гениев цивилизованного мира первых «пионеров» коммунистической партии России.

Награбленное им впрок но пошло. В конце концов и они свое получили, как «волк на псарне», хотя и были верными слугами и палачами у московской коммунистической партии и ее возглавителей.

Так один «вождь» — партизан, именем которого в гор. Кемерово названа улица, сидел со мной в лагерном отделении «Красная Горка». За его ревностную службу, Сов. власть наградила его десятью годами заключения в исправительно-трудовых лагерях.

Другой такой же ревностный исполнитель, который боролся против нас в Крыму, получил десять лет лагерного заключения. Один мастер литейщик работал в Зырянской лагерной литейной, тоже оказывается в 1920 году, воевал в Крыму на Сиваше против нас, а я там же воевал против красных. Вот где нам пришлось встретиться.

Он но был заключенным и жил на воле. Во время разговора я его спросил: «Ну как теперь живется вам на воле?» Вы завоевали себе свободу, за которую пролили столько крови и довольны ли они теперь завоеванной свободой? Относительно полученной свободы он «сочно» выругался, а по адресу Сталина послал самую отборную трехэтажную матерщину. «Сталину нужно было повесить на шею жернов и в реку. Негодяи нас обманывали сладкими обещаниями, а верите ли Вы, что вот ужо третий день не брал крошки хлеба в рот, а все посылаю своей семье, чтобы не померли от голода. Действительно он выглядел совершенно истощенным.

Такие отзывы о Сов. власти я слыхал от многих, с которыми мне приходилось встречаться.

А Советская власть в печати пишет о своих достижениях и о счастливой жизни своего населения.

Неоднократно читали мы в советских газетах нападки против США. Однажды прочитали такую подлость: «В Америке заключенные страдают. В такой то тюрьме над заключенными так издеваются, что даже к котлетам не дали подливки и из за этого арестованные подняли бунт». Какая непростительная подлость и гнусная ложь, а что делали красные начальники в лагерях заключенных? Люди умирали от недоедания, а чем кормили? — Мерзлым картофелем, пересоленной рыбой, которую надо было вымачивать по 3–4 суток, после чего рыба теряла свой вкус и делалась подобно мочале, или кормили мясом диких коз, которое доставлялось в лагеря охотничьими колхозами. В этом мясе кишело столько червей, что часто не было видно мяса.

В 1951 году мне самому приходилось не раз мыть такое мясо в кипятке и марганцевом растворе, пока не пропадут все черви. Из этого мяса потом варили для лагерников суп или борщ. Об этом безобразии ни одна советская газета не написала. И все доктора из вольных умалчивали и признавали такое мясо годным для приготовления пищи для заключенных, а о котлетах заключенные могли только мечтать, есть во сне или видеть, как котлеты уплетала лагерная администрация, но только не заключенные. А в Америке, пишут советы, заключенные подняли бунт только из за того, что им к котлетам не изволили дать подливки.