В тюрьме города Граца — Австрия
В тюрьме города Граца — Австрия
Вогнали нас в тюремный двор и сразу же за нами были закрыты ворота. Прощай волюшка, прощай свободушка и может быть навсегда.
О, как тяжело мириться с такими черными мыслями. Так, как тюрьма не смогла вместить такое большое число заключенных, то больше двухсот человек должны были разместиться для ночлега во дворе вокруг тюремного здания. Как только мы разместились, то была подана команда «не расходись».
Сначала мы расселились, а потом поддаваясь действию всесильного и магического сна, начали склоняться к земле и друг к другу. Усталость взяла свое и мы сладко заснули. Сон наш не был продолжительным. Около полуночи, заблудившийся дождь нашел нужным, подкравшись в темноте, омыть слезы многих. Капли его ударялись по лицам и разбудили нас и прервали чудные, не к месту, сновидения.
Чуть ли не все были одеты по летнему, что заставило нас плотнее прижаться друг к другу и попробовать заснуть снова. От дождя сон улетел и больше не возвращался.
Ну вот и утро и день. Среди нашей среды начали шнырять подозрительные типы, в том число и 12-ти летний мальчик с чекистами, а этот мальчик к большому прискорбию был любимцем нашей офицерской среды а теперь водит чекиста и указывает на офицеров с указанием, кто он и чем был и какую должность занимал.
Не можете себе представить с какой злобой все мы смотрели на этого юного ребенка-Иуду. На будет Господь ему судья.
В Граце нас задержали несколько дней, составляли список в алфавитном порядке и составляли большую группу для эшелона, который должен был отойти в первой (в конце) декады июня м-ца в СССР
Приготовления окончены. Передают нас конвою. Погружают в вагоны по 40 человек, забивают окна и замыкают двери. 13 скотских вагонах никаких удобств для перевозимых людей нет, кроме лотка из жести, выведенного наружу под вагон, который для арестованных является уборной. Ни нар, ни полок не полагается.
Через полчаса сигнал. Два паровоза перекликнулись гудками «готов, готов» мол и зашипев, рванули состав. Вагоны от сильных рывков бросались на своих колесах вперед, но ударившись о передние буфера, под действием сильных пружин, отскочили назад, отбиваясь и сбивая с ног людей, находившихся в вагонах. Вновь рванулись, отскочили назад, опять рывок, а люди падая и качаясь внутри проклинали машинистов и всех советских приспешников. Но вот опять рывок, но не особенно сильный и вагоны следуя за паровозами послушно покатились по рельсам, влачимые двумя черными чудовищами, длинной толстой гремучей змеей.
Люди немного успокоились а кое кто из удачников прильнул, к случайно найденной скважине в стене вагона, с жадностью впивается глазами в чужие просторы полей, лесов и гор Австрии, а потом: ровные, ровные, чуть ли не бесконечные степи, прекрасные степи, подобно нашим черноморским, донским и украинским.
Прекрасные степные озера раскинулись во всю свою ширь, подобно зеркалам, громадных размеров, отражающие в себе все движения в небесной выси, и самые далекие голубые небеса.
А вот и горы приближаются к нам. Нагота их одета пышными лесами, которые спускаются до подножий гор и переходят в кустарники. Какая прелесть эти поля, озера, леса и горы, это красота и гордость Венгрии. Но, дыхание Марса и игра его с мечем и огнем оставили свои следы всюду, — на протяжении всего пути от Граца.
Простреленные и изгоревшие танки виднеются стоя одиноко или группами по 5, 8–10 штук, чернея издали, но уже не грозными, наводящими ужас, смертельный страх на все живое. Остатки подбитых и изуродованных орудий и машин уже никому не нужных, выглядывают из выросшей густой высокой травы и кустарников, свидетелей пирушки холодной смерти, вершившей свою жатву, жертв, в этих полях.
Города и села мчатся нам навстречу и уходят в даль, оторвавшись от хвоста нашего поезда. Своей чистотой и опрятностью, как много они напоминают нам наши родные станицы Кубани и Дона.
Обитатели их в своих живописных нарядах, особенно женщины, заставляют тебя перенестись в наш родной Казачий край.
Осталась и Венгрия позади со своими прелестями, не почувствовавшие еще прикосновения руки, замазанной кровью, московского коммунизма и знаменитых колхозов и совхозов, закабаляющих несчастных свободных людей. Въезжаем в пределы Румынии. Картина резко меняется. Эта страна более бедна. Поля ее не так уже обширны и богаты, как в Венгрии. Местность более пересеченная, чаще встречаются горы, покрытые лесами. Города, села и хутора уже не так чисты, опрятны и богаты. Народ, особенно простолюдины, одеты не богато, а скорее бедно. Нечистоты виднеются повсюду. Бедность и отсталость проглядывают отовсюду. С очень редкими и малыми остановками, наш эшелон спешит вперед все дальше и дальше на восток, изнурял свои жертвы все больше и больше голодом и бессонницей. От пары сухарей не можешь быть сытым в течении 24 часов, беря еще во внимание их малую величину.
Спать не давали. Старались изнурять бессонницей. На остановках делаются проверки. Заходит в вагон человека три чекиста и заставляют нас бегать в вагоне с одного конца в другой. Обратно по одному пулей. Если, чья либо физиономия не понравилась чекистам или недостаточно быстро перебежал, палки пускаются в ход и удары сыпятся на тебя, где попало. Чтобы мы в вагонах не спали, конвоиры деревянными колотушками или молотками били нас с неимоверной силой. Колотили, били о стены вагонов, бегали по крышам, создавал страшный грохот, чтобы не дать нам спокойно заснуть, хотя бы на короткое время.
Усталость овладевает истощенными и истомленными телами, а о состоянии нервов не приходится и говорить. Полусонными глазами смотришь в щелочку и наблюдаешь как меняются картины.
Вот уже и Румыния осталась позади. Перекатились и через границу «земного социалистического рая» ночью. Монотонно стучат колоса вагонов о стыки рельс. В щелях вагонов мелькают телеграфные столбы, придорожные редкие деревья и разные красивые пейзажи Украинской земли.
В вагонах тесно — ни сидеть, ни лежать. Духота ужасная и кажется, что весь воздух поглощен людьми и нечем дышать, а к тому же наружная температура (средина июня), накаленные солнцем железные крыши вагонов, усугубляют се. Хочется спать, но новью машинисты или неучи или на зло несчастным жертвам, ведут эшелон грубо, делая сильные рывки или толчки сопротивления, отчего люди качаются подобно волнам бушующего моря, сбивая друг друга с ног, падая на своих соседей. Громко высказываются проклятия по адресу всех заправил Советского рая.
На продолжительных остановках, вдали от станций, измученные бессонницей, люди начинают быстро засыпать в различных позах: стоя, сидя и лежа, но предаться сну, «крепкому и продолжительному сну, не удается.
Новые конвоиры, ревностные исполнители воли красных владык, очень часто, как нам казалось, злоупотребляли данными им правами, а возможно и имели специальные задания, а потому с новым пылом, как бы стараясь перещеголять друг друга и как можно больше изнурить свои жертвы, с неимоверной силой били молотками о бока и крышу вагонов, что сон, подобно испуганной птице, улетал, оставляя в душе боль и горечь, а в теле новое острое потрясение.
Удары молотками не прекращаются до тех пор, пока наш эшелон не тронется и но привезет нас в те места, где нас ожидает гибель.