«Филд сделал то, что никому не удавалось»

В июле 1866 года «Грейт Истерн» вернулся на Валентию. На его борту снова находился Филд в роли наблюдателя. Корабль взял курс на Ньюфаундленд, прокладывая кабель без заминок, — как-то скучно для несчастной экспедиции, привыкшей к злоключениям на каждом шагу. Корабль уже проделал половину пути, когда Филд получил последние известия с Валентии. Узнав о подготовке Австрии, Пруссии и Италии к войне и последние цены на Лондонской фондовой бирже, экипаж остолбенел[164]. Теперь дважды в день на доске объявлений вывешивались последние мировые новости, которые собирали всех членов команды.

Спустя четырнадцать непривычно спокойных дней на море корабль сквозь туман подошел к Хартс Контент, где большинство домов были теперь украшены британскими и американскими флагами. Два британских корабля сопроводили «Грейт Истерн» до порта, где команда закрепила кабель. Филд же самостоятельно добрался до берега на веслах, чтобы телеграфировать своей жене: «Хартс Контент, 27 июля [1866 г.]. Мы прибыли сегодня в девять утра. Все хорошо. Слава богу, кабель проложен и находится в прекрасном рабочем состоянии»[165].

Мир был снова взбудоражен. В Хартс Контент посыпались телеграммы. Королева Виктория и новый американский президент Эндрю Джонсон обменялись поздравлениями. Филд получил поздравительные сообщения от президента Джонсона, государственного секретаря Уильяма Генри Сьюарда и британского канцлера казначейства Уильяма Гладстона. «В этот день, — пишет историк Честер Херн, — мир узнал заключительные котировки Уолл-стрит, расценки на брюссельском рынке зерна и факт повторного принятия Конгрессом Теннесси в состав Союза»[166].

К концу августа Филд с командой «Грейт Истерн» смогли восстановить маршрут прошлогоднего неудавшегося рейса, поднять оборванный кабель со дна и довести его до Новой Шотландии. За один месяц Филду удалось исполнить мечту своей жизни дважды, при этом восстановление утерянного кабеля оказалось более волнующим событием, возможно, потому, что символизировало воскрешение или же служило гарантией, что новая эпоха имеет действительно крепкую опору. «Зашел в каюту; запер дверь, — запишет он в свой дневник. — Я больше не мог сдерживать слез — рыдал, как дитя, горячо благодаря Бога»[167]. Год спустя, выступая в Нью-Йорке, Филд поделился своими ощущениями:

«Это была долгая и тяжелая борьба. Почти тринадцать лет утомительных наблюдений и непрестанного изнуряющего труда. Не раз я готов был пасть духом. Не раз в лесах Ньюфаундленда под проливным дождем или на палубе корабля в темные штормовые ночи один, вдали от дома, я готов был обвинить себя в безумстве и глупости за то, что ставлю на кон мир в семье и все надежды на жизнь ради пустой мечты. Я видел, как рядом со мной впадали в уныние мои товарищи, и боялся, что тоже могу не дойти до конца. Лишь надежда вела меня, я молился, чтобы смерть не пришла за мной, пока дело не будет сделано. Моя молитва услышана, и теперь, кроме признательности людям, я исполнен благодарности Всемогущему Господу»[168].

С двумя работающими кабелями трансатлантическая коммуникация стремительно развивалась. В 1858 году послание от королевы Виктории к американскому президенту шло шестнадцать часов, а в 1866 году на это требовалось только семь минут[169]. После 1866 года кабель передавал 7,36 слова в минуту и тысячу сообщений в месяц. В последующие годы эти цифры увеличатся во много раз.

Преодоление океана как препятствия, наводившего раньше ужас, резко ускорило темпы глобализации. Скорость, с которой работал телеграф, открыла поставщикам новые рынки, предоставила покупателям инструментов и оборудования новый выбор, а управленцам — новые способы контролировать дела на расстоянии. Владельцы судов теперь могли всегда оставаться на связи с капитанами, что значительно упрощало управление. Правительства государств могли в реальном времени руководить действиями своих дипломатов и генералов. Цены на акции, облигации и товары можно было узнавать мгновенно, новая технология связала между собой рынки Нью-Йорка, Чикаго, Лондона, Брюсселя и Амстердама, сократила риск инвестиций и в конечном итоге привела к значительному расширению этих рынков. Газета New York Evening Post 30 июля 1866 года написала: «Атлантический кабель будет способствовать выравниванию цен и устранит элемент неопределенности при операциях с ценными бумагами, товарами и услугами»[170]. На следующий день в газете стали появляться биржевые курсы лондонского рынка.

Пока мир радовался достижениям Филда, конкуренты шли по его стопам. Журналист и предприниматель Пауль Юлиус Рейтер, основатель существующего по сей день информационного агентства, вслед за Филдом проложил свой трансатлантический кабель, связав в 1866 году Германию с Англией и в 1869 году Францию с США. В конце 1860-х годов телеграфные компании протянули новые кабели из Европы в Индию, Гонконг, Японию и Австралию, а за следующие десять лет присоединили к расширяющейся мировой телеграфной сети Южную Америку. В период между 1870 и 1900 годами протяженность линий мировой коммуникационной сети увеличилась в десять раз, а за следующие десять лет еще удвоилась. Очень скоро каждое крупное государство окажется на связи со всеми остальными[171].

Филду удалось выгодно продать некоторые акции и приумножить свое солидное состояние. Его продолжали чествовать в Нью-Йорке и Лондоне, на этот раз Конгресс единодушно выразил ему благодарность и вручил специально отчеканенную медаль. В свои сорок семь лет он был видной личностью эпохи. Питер Купер, промышленный магнат и филантроп, один из первых партнеров Филда в прокладке кабеля, в одном из интервью сказал: «В нашу эпоху, если человек умирает, на его место приходит другой, но Филд сделал то, что никому не удавалось; он не отступил и одержал победу»[172].