Папа гадский, но честный
Из книги «Томка. Начало»
— Пап, а у тебя были в школе строгие учительницы?
— Полно. Например, по математике. Совсем мрак. Поэтому я терпеть не мог математику.
— Да ладно!
— Ага. Часто тройки получал.
— А двойки у тебя были?
— Конечно.
— А по коридору ты носился как угорелый?
— Каждый день. Иногда меня ловили и наказывали.
— А пятерок у тебя много было?
— Тоже случались.
— А чего было больше — пятерок или двоек?
— Поровну. В основном, я получал тройки и четверки.
— М-да, пап, какой-то ты неидеальный у меня получаешься.
— Какой есть.
— А должен подавать мне пример!
— Вот и подаю.
— Какой?
— Вырастешь, станешь мамой, начнут тебе дочь или сын такие же вопросы задавать — тогда поймешь.
Ты уже поняла, к чему я веду, и мы с тобой уже обсуждали это во время совместных прогулок на свежем воздухе. Но я все-таки остановлюсь на этом важном моменте еще раз.
Итак, все родители любят приврать. Наши любимые истории начинаются со слов: «Вот я в твои годы…», — а продолжение может быть каким угодно:
— учился только на «отлично»;
— занимался в кружках художественного свиста, плетении корзинок, бегал на лыжах, мыл посуду, выносил мусор, ходил за хлебом — и везде успевал;
— ложился спать в десять;
— не сморкался в занавеску…
Бла-бла-бла.
Я в свое время наслушался мифов побольше, чем смогли придумать древние греки. Несомненно, родители мелют языком из лучших побуждений, чтобы, так сказать, собственным примером показать, что ты не бестолочь и можешь быть лучше. «Делай как я!», — как бы говорим мы.
Не надо, милая. Не делай как я. Давай уж как-нибудь по-другому.
Примерным учеником я был лишь первые три года (пара залетов с поведением не в счет). Табель об успеваемости сохранился только один, но честно скажу, что с первого по третий класс у меня было всего несколько четверок, а все остальные оценки — «отлично». Три года, милая (!), я оправдывал надежды взрослых, не затрачивая для этого никаких видимых усилий. С четвертого-пятого классов стало чуть похуже, а уж совсем «катастрофа» произошла в шестом. Но об этом чуть позже.
Что же случилось с этим «способным, трудолюбивым, любознательным мальчиком»?
А черт его знает. Много причин.