Ну-ка, все вместе уши развесьте!

О том, как заводить друзей и располагать к себе людей, написаны сотни книг. Среди них попадаются неплохие, с толковыми советами, но в основной массе своей это макулатура, изданная с одной целью — содрать с нас, «неудачников», побольше денег. Многие авторы, кстати, померли в одиночестве и забвении. Искать ответы у них — это как спасать свой брак с помощью психолога, который давно в разводе.

Самый верный и действенный способ расположить к себе кого-то — уметь слушать. Думаешь, это банальность? Ничего подобного. Вокруг нас бродит огромное количество людей, которые слушают только себя.

В детстве я был очень молчаливым мальчиком. Когда все вокруг трещали как сороки, я помалкивал, стеснялся слово выдавить. Это создавало обманчивую видимость, что я могу быть отличным «унитазом» и мне в уши можно часами закачивать какую-нибудь пургу. Но я не парился. Молчать мне было удобнее, чем говорить, поэтому пусть себе трещат, а я время от времени буду кивать головой и вставлять бессмысленные междометия.

Повзрослев, я стал бояться, что никогда не развяжу язык и не смогу нормально общаться. Какой же тогда, к черту, может быть успех, если ты как воды в рот набрал! Но со временем моя сдержанность стала играть мне на руку. Во-первых, когда молчишь сам — больше слышишь, многое замечаешь, делаешь полезные наблюдения. Неумолкающие балаболы таких возможностей лишены. Во-вторых, люди действительно любят, когда их слушают. Это их успокаивает. Хороший слушатель производит впечатление человека, рядом с которым комфортно.

Впрочем, в этой роли «принимающего» есть свои сложности. Однажды, работая на радио, я занял место по другую сторону эфирного микрофона. По долгу службы я сам должен был задавать вопросы гостям и вести беседу в нужном русле, но тут мне предложили дать интервью в качестве писателя. Я согласился — реклама моим новым книгам в тот момент была совсем не лишней.

Вопросы мне задавал мой коллега. Усевшись перед микрофоном, я приосанился, приободрился. Прозвучала заставка, включилась красная лампочка прямого эфира, и ведущий, наконец, задал мне первый вопрос — что-то о начале моего творческого пути, точно не скажу… Но я хорошо помню свои ощущения во время ответа. Едва я раскрыл рот, как мой собеседник тут же опустил глаза и принялся ковыряться в своем ноутбуке. Он елозил по столу мышкой, молотил по клавишам, с кем-то переписывался, и ему было глубоко до фени все, что я говорю.

Это был шок. Я понял, что разговариваю со стенкой. Точнее, я знал, что меня слушает какое-то количество людей, настроившихся на нашу волну, и, по большому счету, я рассказывал для них, но ведь в одном помещении со мной был живой человек!

Худо-бедно дотянули мы тот эфир до конца. Из студии я выходил совершенно опустошенным. Я узнал, что чувствуют люди, которых не слышат. Это ужасные ощущения.

За пять с лишним лет я провел тысячи разных интервью. Старался слушать и смотреть в глаза. У меня расслаблялись и начинали говорить даже те, кто впервые садился перед микрофоном и боялся его как черт ладана. Без ложной скромности скажу, что от многих своих гостей я удостоился искренних благодарностей: «Рома, эфиры с вами — настоящее удовольствие! Было так спокойно. Спасибо!».

Да пожалуйста! Я только рад.

P.S. Я привел слишком жесткий, узкопрофессиональный пример. В обычной жизни сплошь и рядом попадаются люди, беседовать с которыми — как остатки мяса из зубов выковыривать. Пытаешься вставить реплику, а он тебе — «я, я, я, у меня, у меня, у меня»…

Да иди ты… с зеркалом поговори!