Плетнёва

Скажи, у тебя есть любимые учителя? Я знаю, что все они «редиски, бесчувственные чурбаны и вообще бесят» (уверяю, через двадцать лет ты запоешь иначе), но ведь кто-то же должен быть нормальным! Хоть один!

У нас, по счастью, был. Точнее, была. И мы ее любили.

До поры до времени Светлана Михайловна мало отличалась от остальных преподов: требовала, спрашивала, ставила двойки за невыученные стихи, выгоняла из класса за поведение. Помню, как я однажды не смог вспомнить пару строчек из стихотворения Лермонтова «Белеет парус одинокий» («…златая цепь на дубе том», — почему-то крутилось в голове), так она меня чуть посмешищем перед всем классом не сделала.

Подозревать в ней что-то человеческое мы стали после того, как она объявила тему для сочинения, которой не было в учебном плане: «Мой друг». Весь класс ринулся описывать своих подруг и друзей, на которых хотелось быть похожими, а потом СМ читала работы вслух и усмехалась: «Какие у вас невысокие требования к дружбе, ребята».

Через год, когда мы уже вышли из возраста, при котором в школу вызывали родителей, Плетнева совсем распоясалась. В одно прекрасное утро она явилась в класс возвышенная и нарядная, села за свой стол, раскрыла учебник, задумалась… и громко его захлопнула.

— Так, ребята, убирайте все в сумки. Будем читать одну чумовую вещь!

Целую неделю на своих уроках Светлана Михайловна читала нам «Федота-стрельца, удалого молодца» Леонида Филатова*. Эта сказка только-только была опубликована в каком-то журнале. Вещь действительно тянула на вынос мозга…

«Это как же, вашу мать,

Извиняюсь, понимать?!

Что ли Хранция какая,

Чтобы смуту подымать?»

«Спробуй заячий помет —

Он ядреный, он проймет…»

«Вызывает интерес

Вот еще какой разрез:

Как у вас там ходят бабы —

В панталонах али без?»

Хохотали на весь коридор. Ничего подобного мы раньше не слышали, и тем ценнее был усвоенный материал, что его донесла до нас серьезная школьная преподавательница!

А еще через месяц случилось вообще полнейшее безобразие. Она принесла на урок магнитофон и кассеты: «Аквариум», «ДДТ», «Алиса». Сначала мы слушали песни советских рок-групп, которых только недавно официально разрешили, потом Светлана Михайловна читала нам стихи Гребенщикова и Шевчука, лидеров этих групп. Это было мое очередное юношеское потрясение. До тех пор я предпочитал слащавую диско-музыку, а начиная с 1987 года стал убежденным рокером.

Учитель — не просто профессия. Я буду только рад, милая, если у тебя в школе появится такой человек, а если он уже есть — береги отношения с ним и постарайся не разочаровать. Не делай как я…

В восьмом классе на итоговом сочинении в конце года я отписался быстрее всех. Сдал Светлане работу, сел обратно за парту и стал дожидаться остальных. Зачем-то сунул в рот судейский свисток, купленный недавно в магазине. Минут пять сидел тихо, читая книгу, но неожиданно чихнул… и свистнул на весь класс.

— Самый умный? — строго спросила Плетнева. — Иди-ка в коридор, проветрись.

Обожаю ее.