Главному редактору журнала «Дружба народов» С. А. Баруздину

Многоуважаемый Сергей Алексеевич,

я познакомился с замечаниями по моей рукописи «Разные дни войны», присланными в редакцию «Дружбы народов» военно-мемуарной группой отдела печати Управления пропаганды и агитации Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота.

Прежде всего хочу сказать Вам, как редактору журнала, что мне доставила искреннюю радость та общая положительная оценка моего дневника писателя, которую дали ему прочитавшие его военные товарищи.

Во-вторых, хочу сказать Вам, что я с величайшим вниманием отнесся к тем замечаниям и пожеланиям, которые были высказаны товарищами из военно-мемуарной группы в их письме, а также сделаны в тексте рукописи по ходу ее чтения.

Во всех тех случаях, когда замечания и пожелания рецензентов казались мне справедливыми или частично справедливыми, я внес соответствующие исправления.

В тех же случаях, когда я остался при своем первоначальном мнении и считал, что некоторые из замечаний и пожеланий мне в своем дневнике писателя принимать не следует, я считаю необходимым мотивировать Вам, как редактору журнала, почему в таких случаях я считаю правку рукописи ненужной.

Итак, что я сделал и чего не стал делать в связи с вышеупомянутыми замечаниями в первой части своего дневника писателя.

Первая группа замечаний и пожеланий относится к освещению мною значения частных операций на Западном фронте в феврале-апреле 1942 года, в первую военную зиму и весну, — уточняю вполне сознательно время и место действия, — поскольку в письме рецензентов сказано несколько расширительно — о значении частных операций вообще в период Великой Отечественной войны. У меня же речь идет не вообще, а конкретно о совершенно определенном периоде. С учетом этого уточнения я отнесся к критическим замечаниям в свой адрес весьма внимательно, сделал в верстке на страницах 34 и 35 две купюры тех мест, которые вызвали у рецензентов конкретные возражения, и, кроме того, внес некоторые исправления, снял или смягчил ту излишнюю молодую категоричность, которая в нескольких местах проявилась в тогдашних моих дневниках по этому поводу.

Кроме того, по первому пункту замечаний моих рецензентов я счел нужным откликнуться на их призыв в некоторых случаях дополнить мои комментарии и в связи с этим прокомментировал само понятие «операция», не всюду верно употребляемое в моих записях военного времени. Теперь в комментариях в этот вопрос внесена самокритическая ясность.

По второму пункту замечаний моих рецензентов я внес существенное, на мой взгляд, дополнение к той общей оценке нашего контрнаступления под Москвой как грандиозного по замыслу и по общим результатам, которое содержалось в рукописи и до этого. Думается, что после сделанных дополнений теперь в этот вопрос внесена полная ясность.

Принял я во внимание и второе существенное замечание, с которым я встретился во втором пункте рецензии, замечание правильное, касающееся слишком расширительного толкования некоторых моих непосредственных впечатлений: в данном случае, по поводу «поветрия» одеваться в партизанском духе. Я внес соответствующее уточнение, исключающее всякую возможность расширительного толкования моих слов.

Что касается двух других замечаний моих рецензентов, с которыми я столкнулся во втором пункте рецензии, то здесь я не стал вносить исправлений в свой текст. Как раз та глава, к которой относятся оба замечания рецензентов, и относительно Феодосии и Ялты, и относительно моряков торгового флота, была, как я это указываю в предисловии к своему «Дневнику», опубликована ранее именно в таком виде, в книге «Записки молодого человека», вышедшей в 1970 году в издательстве ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Содержание этой главы не вызвало никаких нареканий ни в одной из многочисленных статей и рецензий, посвященных этой книге, ни в письмах читателей. Поэтому я считаю, что опасения моих рецензентов, что название задуманного мною рассказа «Город брошенных женщин» или слова лейтенанта Госбезопасности, удивленного, что в Феодосии оказалось так много сволочи, могут обидеть жителей этих городов — в данном случае вряд ли основательны. Кстати сказать, в Феодосии действительно оказалось довольно много людей, пошедших на сотрудничество с фашистами. Думается, что одна из причин тому — то, что именно здесь, в Крыму, было последнее прибежище врангелевской армии, именно здесь всякими правдами-неправдами зацепились некоторые люди, хотевшие, но не успевшие уехать с белыми, а в сорок первом году, сбросив маску, пошедшие служить к немцам. К сожалению, так это было; можно было сказать об этом резче, чем сказано у меня, но я в данном случае предпочитаю оставить это именно в том тексте, в котором это было уже напечатано.

Второе замечание относительно потерь нашего торгового флота в первый период войны, как я уже сказал, тоже относится именно к той главе, которая уже была напечатана. Ни в письмах, ни в рецензиях я ни разу не встретился с возражениями против этих нескольких строк в своем «Дневнике», отражающих истинную обстановку и события того времени. Сказано у меня об этом весьма мягко, как я думаю, с достаточным тактом.

Развитие событий в начале войны было для нас неожиданным и на Черноморском театре военных действий. Опыта конвоирования торговых судов, прикрытия их от авиации противника еще не было, он только приобретался, были ошибки, и существенные, на них учились, их учитывали на будущее, потери нашего торгового флота в начале войны были очень велики, очень велики они были и во время Феодосийской операции. Об этом можно прочесть, в частности, в книге бывшего командарма 44 А. Н. Первушина да и в ряде других книг.

В общем, я думаю, что у меня здесь все сказано правильно, и, еще раз повторю, в тактичной форме, и менять тут ничего, на мой взгляд, не следует.

А теперь о тех частных замечаниях и пожеланиях, в связи с которыми в конце рецензии перечислены соответствующие страницы. Укажу постранично, какие из этих пожеланий и замечаний я учел, и с какими, по тем или иным причинам, не согласился.

Стр. 4. Замечание правильное. Я вычеркнул не вполне точные слова «выписал командировку».

Стр. 10. Относительно Иранского похода. Замечание показалось мне несколько вкусовым: можно было бы сказать и чуть-чуть по-другому о том же самом, но, поскольку это как раз та глава, что уже была напечатана в 1970 году в книге, я бы не хотел сейчас осложнять дело разночтением. Поэтому оставляю так, как есть.

Стр. 12. Думаю, что исправлять ничего не следует. Думаю, что я правильно подчеркнул, что рядовым корреспондентам «Красной звезды» приходилось порой потрудней чем мне, писателю.

Стр. 17. Замечание относительного русского человека учел, хотя и это тоже было именно в таком виде напечатано, но в данном случае, так как замечание серьезное и сказано у меня как-то действительно не очень ловко, я внес соответствующее исправление в верстку.

Стр. 24. Замечание относится к приведенным мною словам поэта Хлебникова. Думаю, что в «Дневнике писателя» такая ассоциация вполне уместна, исправлять тут ничего не надо.

Стр. 28. Предложение сократить слова — «А у меня было два экземпляра доклада Сталина» — по моему, не носит принципиального характера, во всяком случае по данному поводу. Так записано у меня во фронтовом блокноте, и так рассказывал человек, так это напечатано в моей книге в 1970 году, и я думаю, что допускать в таком вопросе разночтение нежелательно. Поэтому оставляю так, как есть.

Стр. 57. Замечание чисто вкусовое, литературное, можно сказать так, можно сказать по-другому. Оставляю так, как есть.

Стр. 58. Замечание, носящее стилистический характер, совершенно правильное. Внес соответствующее исправление в верстку.

Стр. 62. С учетом постраничного замечания моих рецензентов внес в этот кусочек «Дневника» некоторую правку, цель которой снять те детали, которые могут подсказать кому-то действительную фамилию человека, вполне сознательно названного мной условным инициалом С. именно потому, что я ни в кого не хотел тыкать пальцем.

Стр. 68. Замечание насчет летчиков учел. Думаю, что сделанная теперь мной маленькая купюра ставит все на свое место.

Стр. 78–79. Замечание относительно противотанковых и противопехотных мин учел и внес правку в верстку.

Стр. 81, а также 93 и 103. Говорю о них вместе, поскольку замечания по ним связаны друг с другом. Картина, которую я наблюдал, действительно была мрачной. Но мне кажется, что было бы неправильно ее смягчать: ведь когда в директиве Ставки 4 июня 42-го года сказано, что провал керченской операции объяснялся полным непониманием природы современной войны, которое обнаружили люди, руководившие этой операцией, то ведь за формулировкой «полное непонимание природы современной войны» и стоит именно та картина, частичка которой описана в моих дневниках. Мне кажется, что приводя в своей книге директиву Ставки, ее оценку всего происшедшего, я бы поступил неправильно, смягчая как раз то, о чем Ставка сказала с такой беспощадной резкостью и прямотой, как об основных причинах провала операции. В общем, в данном случае, на этих трех страницах, я считаю неправильным делать какие-либо смягчения.

То же относится к замечанию по стр. 104.

Стр. 127. Думаю, что оба упоминания о Сталине, сделанные на этой странице, и в моем «Дневнике», и в комментарии к нему, не нуждаются в поправках. Я принципиально не хочу задним числом делать вид, что я как-то по-другому относился тогда к Сталину, чем я относился в самом деле. А в тех случаях, когда мои тогдашние оценки не совпадают с моими нынешними представлениями, оставляя тогдашнюю оценку, я комментирую ее, говоря о своем нынешнем понимании того или иного вопроса. Так сделано и в данном случае, и, на мой взгляд, сделано правильно.

Стр. 131. В данном случае я сделал поправку в верстке в соответствии с замечанием моих рецензентов, ибо упоминать или не упоминать здесь улицу, называвшуюся тогда проспектом Сталина, в данном контексте — вопрос не принципиальный для меня.

Стр. 133. Замечание рецензентов учел, хотя по контексту слова «тогда» и «ныне» относятся не к нашему времени, а соответственно к 41-му и 42-му году, но, пожалуй, они могут запутать читателя и лучше обойтись без этого. Внес поправку в верстку.

Стр. 138. Поправка стилистическая, редакционная. Принял ее и внес исправление в верстку.

Стр. 141. Учел замечание моих рецензентов. Действительно, наверное, не надо навязывать в качестве общей точки зрения взгляд на Ильфа и Петрова, как на классиков советской литературы, хотя в моем сознании это именно так и есть. Поправил в верстке слово в «нашем» сознании на слово в «моем» сознании.

Стр. 154. В соответствии с замечанием моих рецензентов внес поправку в название 51-й армии, исключив слово «Крымская».

Стр.157. В соответствии с замечанием моих рецензентов внес фактические уточнения.

Стр.158–163.

На этих страницах моими рецензентами сделаны пометки в связи с описанием полета Молотова в Соединенные Штаты. Думаю, что здесь ничего не надо исправлять, все упоминания о Молотове здесь связаны с фактическим материалом, уже проходившим в нашей печати, в частности в романе Дангулова, повторяю, все упоминания фактические, никаких политических оценок деятельности Молотова в них не содержится, а факты изложены в соответствии с действительностью.

Стр. 173. Об июльском приказе 1942 года можно с одинаковым успехом упомянуть и как о приказе Сталина, и как о приказе Верховного главнокомандующего, вопрос в данном случае не принципиальный, но поскольку этот отрывок был опубликован в 1965 году в журнале «Новое время», нет смысла что-нибудь менять, создавая разночтение в текстах.

Стр. 204. В соответствии с предложением рецензентов внес фактическую поправку относительно назначения Малиновского на должность командующего Южным фронтом.

Стр. 217. Внес предложенную фактическую поправку относительно назначения Щербакова.

Стр. 220. Мне кажется, что предложение сократить абзац в данном случае предложение вкусовое, и оставление этого абзаца надо оставить на совести автора. Кстати, он был именно в таком виде опубликован ранее и разночтения тоже создавать не хочется.

Подводя итог, хочу повторить, что я с максимальным вниманием отнесся к замечаниям и пожеланиям моих рецензентов и в большинстве случаев в том или ином объеме внес соответствующие исправления, оговорив в данном письме те сравнительно немногочисленные пункты, по которым я не мог согласиться с замечаниями и пожеланиями.

Хотелось бы пораньше познакомиться с соответствующими замечаниями по второй и третьей части моего «Дневника писателя», чтобы иметь побольше времени и на размышления, и на поправки и уточнения, если в них возникнет необходимость.

Очень бы просил редакцию журнала в Вашем лице посодействовать этому.

Уважающий Вас Константин Симонов.

1974, март