Кармену Р. Л.

Милый Рима!

Получил твое письмо. На первое не ответил, решил отложить разговор до встречи. Но раз ты едешь — скажу сейчас.

После опыта с «Если дорог…» и с дневниками я не вижу пока реальной возможности рассказать в кино о первом периоде войны с той мерой приближения к правде, которая была, скажем, в «Живых и мертвых». А раз так, то мне не хочется принимать участие ни в вольном, ни в невольном — вопреки нашему жизненному опыту и взглядам — приглаживании великого подвига нашей страны в те страшные для нее четыре года. А если не показать, из какой глубокой ямы мы выбирались в сорок первом году, то не покажешь и меры подвига, как мы из этой ямы вылезли и в конце концов дошли до Берлина.

Описывать же такую великую войну — великую по ее непомерной тяжести, промямлив для начала что-то малоразборчивое об отдельных упущениях и недостатках, — «есть тьма охотников, я не из их числа»! И тебе это, по-моему, делать ни к чему.

А сделать по-другому, шире, о войне в целом можно будет лишь тогда, когда в науке и в обществе возобладает справедливый исторический взгляд на весь ход войны — с начала и до конца. Взгляд, при котором можно действительно показать весь путь и всю огромность пройденной нами дистанции от подлинного июня сорок первого года до мая сорок пятого.

Я стремлюсь в меру своих сил на своем маленьком участке работы содействовать возобладанию такого взгляда. Как делать это за письменным столом — знаю: или в печать или в стол. А как за монтажным — не знаю. Там при расхождении в точках зрения в стол не положишь.

Откровенно говоря, я куда более горячо сочувствую плану «Записок современника» (кстати, неплохое название для киноленты) и готов буду всегда поделиться с тобой всеми мыслями, оставшимися еще в моей заметно поглупевшей за последнее время голове.

Наблюдение чудес эквилибристики в исторической военной науке, видимо, уже начинает разрушать у меня в башке какие-то центры равновесия, когда долго смотришь на такую карусель, самого начинает тошнить и хочется закрыть глаза.

За добрые слова о моей книге спасибо. Сам еще не знаю, как она вышла. Иногда кажется — да, а иногда — нет.

Раз едешь — значит едешь. Хорошо понимаю, что предварительные колебания врачей сильно тебе все испортили, но последнее слово за тобой, и раз ты его сказал — остается пожелать тебе доброй работы и хорошего пульса.

Дело, конечно, очень интересное. Только раз уж едешь — по-деловому береги себя, делай только то, что не могут сделать другие, а все остальное грузи на них.

Жалко, что буду в Москве только двадцать пятого.

Обнимаю заочно. Жму руку. Твой К. С.

1971 год