ТЭИЗМ

ТЭИЗМ («the-ism», от английского определенного артикля «the»). Философия определенности, артикулированности вещей, которая исходит из смыслоразличительных свойств языка и, в частности, определенного артикля, откуда и получает свое название. Не следует путать «тэизм» (the-ism) и «теизм» (theism), веру в Бога-Личность, хотя между этими понятиями и есть соответствие. Определенный артикль – наиболее употребительное слово в тех языках, где он имеется, а на этих языках создана самая богатая словесность: иврит, греческий, арабский, английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, все скандинавские… Во всемирном частотном словаре, если бы такой был составлен, первое место занял бы определенный артикль. Так, в английском языке примерно каждое 16-е слово в тексте – the (6,18 % от всех словоупотреблений, *Частотный словарь как философская картина мира). Самое распространенное слово в самом распространенном из международных языков вполне заслуживает философского признания. Даже в тех языках, где артикль отсутствует, его различительную функцию отчасти берут на себя местоимения и частицы, прежде всего указательные, от которых он исторически образовался, – «этот», «тот», «такой», «вот», «вон», а также определительные, ограничительные местоимения – «самый», «который», «только», «лишь», «же» и др.

Для философии всегда было важно найти такое слово (термин), которое заняло бы центральное место в системе понятий и, определяя все другие, само в наименьшей степени подлежало бы определению («дао» в даосизме, «идея» у Платона, «материя» у Маркса, «жизнь» у Ницше, «бытие» у Хайдеггера…). Определенный артикль, the, и есть искомое философское «слово слов», выдвинутое самим языком на первое место среди бесчисленных актов говорения о мире. (Исключение составляет лишь еще более частотный знак пробела, который лежит в истоке самого говорения и письма – *«».) Бытие должно быть понято прежде всего через артикль – всесторонне артикулировано.

The указывает на любую вещь как эту, отличную от всех других в мире. Свойство «этости» является начальным и всеопределяющим для характеристики явлений, как показывает многообразная практика языка. Какие бы предметные сферы ни охватывал язык, какими бы профанами или специалистами он ни использовался, без артикля как определяющего и различающего элемента не обойтись в большинстве высказываний. The – наиболее абстрактный элемент языка, придающий смысловую конкретность другим элементам, это конкретизирующая абстракция, то «свое» для каждого, что является «общим» для всех.

Для мышления эта выделенность, артикулированность каждого предмета имеет большее значение, чем вопрос о его бытии и небытии, познаваемости или непознаваемости. «Артикулогия» в этом смысле важнее для философии, чем онтология или эпистемология. Ведь бытие и небытие, познаваемость и непознаваемость являются формами определенности, получая свой предел от того, кто или что разделяет их, от Theos, от которого получают свои маленькие the прочие понятия и слова.

В название этого мировоззрения – «the-ism», или «тэизм», – вложен двойной смысл: и тот, что закреплен за каноническим понятием «theism», «теизм» как верой в Бога-Личность, и тот, что привносится понятием «the» как определительным принципом мироздания. Необычный дефис в английском слове «the-ism» или замена «е» на «э» в русском слове «тэизм» служат указанием на этот второй смысл, сочетающий в едином понятии греческое «theos» (бог) и английское «the». «Тhe-ism» содержит в себе философскую идею о том, что вера в личного Бога, «theism», есть одновременно учение о всеобщей определенности всех вещей, «the-ism». Бог-Личность обнаруживается в каждом явлении как его собственная различённость, древнейшее «Theos» как вездесущее the (сходное единство понятий выражено в русских словах «личность» – «различие»). Ничто не может быть, не будучи чем-то – тем, а не этим, этим, а не другим. Определенность – фундаментальное свойство всего, что мыслится: как существующего, что оно существует, так и несуществующего, что оно не существует; как познаваемого, так и непознаваемого; как творящего, так и сотворенного – в их раздельности. На это свойство указывает не какой-то мыслитель, а «мудрейший из мудрейших» – сам язык во всей совокупности своих высказываний о мире. Другие понятия, которыми оперируют философия, логика, этика: «идея» и «материя», «истина» и «ложь», «добро» и «зло» – оказываются иерархически наивысшими лишь для замкнутых, профессиональных языков, но не для языка в его целостности, соотнесенной с порядком мироздания. Они выступают лишь как общее по отношению ко многим особостям и могут сводить их к себе, но не выводить их из себя. «Стену» и «крышу» можно свести к понятию «материи», но различие между ними из материи невыводимо, напротив, исчезает в этом безличном «первоначале». Если в таких абстрактных сущностях, как материя или дух, усмотреть единственную основу для всех явлений, это приведет к деформации языка, мышления и самого мироздания, все многообразие которого будет пригнано к немногим понятиям, место которых – в составе этого многообразия, а не в его основе. Определенный артикль, отличая один объект от другого, например эту стену от других стен, является общим элементом для множества слов, обозначающих конкретные предметы; причем общность его такова, что не отнимает, а подчеркивает и усиливает эту единичность. Если исходить не из искусственно конструируемых логических языков, но из живого многообразия естественного языка, соразмерного всем аспектам мыслимой действительности, то самым общим оказывается понятие единичности, «не такого, как другие». Язык сам выговаривает истину, которую скрывают или искажают философы, говорящие лишь от имени какой-то специальной и замкнутой подсистемы языка. Из The могут быть выведены все другие начала и отношения – но они оказываются вместе с тем и несводимы к тому, из чего выводятся. Многообразные определенные понятия не могут быть сведены к понятию самой определенности. «Это яблоко», «этот дом», «эта река» есть нечто большее, чем просто «Это», хотя из Этого и вытекает, что яблоко, и дом, и река могут быть этими, а не другими. Так в тэизме решается труднейшая философская проблема: вывести все мировое разнообразие из одного основания так, чтобы одновременно была невозможна обратная операция – сведение всего разнообразия к чему-то одному. Если сведение возможно, то само выведение теряет смысл: многообразие оказывается содержательно пустым, бескачественным, всего лишь иллюзорной игрой разностей, в которые облекает себя единое. Материализм в этом смысле недалеко отстоит от идеализма, поскольку все многообразные формы бытия оказываются видоизменениями лишь самой материи, ее красочной и призрачной Майей. Напротив, выводя мироздание из The, мы получаем то множество разделенных между собой и определенных внутри себя сущностей, по отношению к которым «the» выступает уже не только как первая, но и как «одна из» – как артикль-первослово, придающее определенность другим словам в сочетании с ними. Иначе говоря, в самом понятии «the» заключено движение понятий за его собственный предел.

В русском языке это определительное, артикулирующее начало, вследствие отсутствия артиклей, выражено не столь ясно, как в европейских. На первое место выдвигается другое фундаментальное свойство, выраженное предлогом *«в».

*«» Альтерология, В, Всеразличие, Грамматософия, Микрометафизика, Реалогия, Существоведение, Теомонизм, Умножение сущностей, Универсика, Частотный словарь как философская картина мира

Учение. С. 227–231.