«

« (знак пробела; «», blank space; термин не имеет звукового выражения, но может передаваться визуально и жестикулярно знаками «воздушных кавычек»). Чистая, неозначенная среда, окружающая текст и заполняющая его пробелами, как условие и необходимый фон знаковой деятельности; «первослово», философский знак абсолюта, бытия, как оно раскрывает себя на границах языка и невыразимого. «» – не просто пустота чистого листа или экрана, а пустота, заключенная в кавычки, выделенная, ставшая знаком, предметом рефлексии и средством коммуникации. «» – «слепая точка» языка и сознания, которая приобретает все новые имена, но не может быть мыслимой или поименованной иначе, как в виде означенного пропуска знаков.

Моцарт заметил, что музыка – не в нотах, а в паузах между ними. Это верно в отношении любой системы знаков. «» – тот пробел в письме, который более значим, чем все остальные знаки. Любой текст содержит в себе пробелы и поля, которые и делают возможным различение знаков, оставаясь за их пределом. Этой чистой среде письма можно давать разные имена: «фон», «окружение», «пауза», «внезнаковая среда», «бытие», «пустота», «неименуемое»… Но ни один из этих знаков не будет соответствовать своему означаемому, поскольку само означаемое в данном случае делает возможным означивание, при этом оставаясь за пределом знака.

Единственный способ ввести это условие знаковости в текст – это превратить его в знак самого себя, окружив кавычками. «» – уникальный случай языкового знака, который является не символическим (условным), как буква в фонетическом письме, и не иконическим (изобразительным), как иероглиф, а чисто индексальным (указательным). Индексальные знаки указывают на то, частью чего являются; например, дым, подымающийся над домом, служит знаком его обитаемости. «» – единственный пример языкового индексального знака, обозначающего тот фон, поле, среду письма, частью которого он сам является, и общего для практически всех систем письменности. Употребление этого знака на письме обладает той безусловностью, какой лишены все другие языковые знаки, даже пикториальные или иероглифические, которые несут в себе изобразительное сходство с обозначаемым, но сами не являются частью того, что изображают. «» непосредственно присутствует перед читателем данного текста, в белизне писчей бумаги или в голубизне компьютерного экрана.

Философско-лингвистическая мысль издавна искала такие знаки, которые могли бы адекватно передать то, что обусловливает бытие самих знаков. Но даже предельно обобщенные знаки, отсылающие к мистическим понятиям и выражающие неисчерпаемую и «пустотную» природу всего сущего, например «дао», не адекватны тому, что они обозначают. О «дао» в начале трактата «Дао дэ цзин» сказано: «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао». Поскольку слово «дао» состоит из определенных знаков, оно не может выразить беспредельности самого дао.

М. Хайдеггер подчеркивал, что философия нуждается в некоем первослове для обозначения того, что предшествует всему сущему и (при)сутствует в сущем. «Чтобы назвать это сутствующее бытия, речь должна найти нечто единственное, это единственное слово. При этом легко вычислить, сколь рискованно каждое мыслящее слово, присуждаемое бытию. И все же это рискованное (слово) не невозможно, так как бытие говорит повсюду и всегда, через всякую речь» [266]. Согласно самому Хайдеггеру, такое первослово есть греческое ??, бытие. Но ?? – это одно из многих обозначений бытия, которые на разных языках пишутся и звучат различно. «Единственное слово» следует искать на самой границе языка, как присутствующее в нем и все-таки отличное от него, подобно тому как само бытие отлично от сущих вещей для Хайдеггера.

Еще один знак для обозначения того, что обусловливает бытие знаков, предложил Ж. Деррида: diff?rance, различaние. «Будучи “старше” самого Бытия, такое различание (diff?rance) не имеет в нашем языке никакого имени. Однако мы “уже знаем”, что если оно неименуемо, то это не временное явление – поскольку наш язык еще не нашел или не получил этого имени или потому, что искать его нужно в другом языке, вне конечной системы нашего языка. Дело в том, что этому нет имени, не подходят даже имена сущности или бытия, даже Различание (“diff?rance”), которое именем не является…» [267] Действительно, как бы ни были глубокомысленны истолкования этого слова, само «diff?rance» остается всего лишь языковым знаком, состоящим из букв латинского алфавита.

Но значит ли это, что язык в поисках своих внеязыковых оснований, того «последнего» означаемого, которое делает возможным само означивание, обречен вращаться лишь в кругу условно-заменяемых имен? Разрыв в цепи означающих, в терминах Ж. Лакана, – травма языка, но это и есть главное событие в жизни языка: не образование еще одного знака, но внесение внутрь языка того, что ему внеположно и делает возможным все знаки и сам язык. То «чистое», «белое», «неименуемое», что окружает и расчленяет язык, может быть впущено в сам язык. «» – это и есть привилегированное имя, в котором письменный язык совпадает со своей внеязыковой основой. «» – более адекватное название для бытийствующего или бесконечного, чем слова «бытийствующее» и «бесконечное». Постоянная смена «главных слов» и «первопонятий» в разных философских системах показывает, что ни одно словесно выраженное понятие не может взять на себя роль философского основания. Таковое вообще не может быть выражено внутри языка – но и не может оставаться невыраженным, поскольку речь идет именно о философской артикуляции наиболее широкого и емкого понятия, из которого могли бы выводиться все остальные. Такое понятие может артикулироваться лишь на границе самого языка, как «вненаходимое» по отношению к языку.

В попытке обозначить «» можно перебирать много имен, в том числе «дао», «бытие», «diff?rance», «сущее», «сущность», «ничто», «пустота», «основа», «бесконечное», «безымянное», – такая игра замещений может продолжаться долго… Но она лишь потому и продолжается, что живет надеждой на выигрыш, на обретение единственного имени, которое само есть то, что оно именует. «» – это и есть чистый выигрыш языка, точка разрыва семиотической цепи, когда игра замен и подстановок среди имен уступает место единственно достоверному имени – явлению, которое становится именем самого себя.

Вхождение внезнакового в язык есть одновременно акт выхождения языка из себя, умолчание, указание на то, о чем нельзя говорить и что само говорит о себе своим присутствием. То, что не сказывается в языке, показывает в нем себя, или, согласно еще более сильному утверждению Л. Витгенштейна, «то, что может быть показано, не может быть сказано». В таком знаке, как «», язык показывает свою границу, а за ней – ту превосходящую область мира, которая не может быть сказана внутри языка. Тем же путем, каким «» входит в язык, язык сам выходит из себя, пользуется лазейкой между кавычками, чтобы выйти во внеязыковое пространство и потенциально охватить всю внеязыковую среду, которая начинается чистым полем письма, но не заканчивается им, а включает все множество молчащих внеязыковых единичностей. Прекращая сказывать, язык теперь начинает показывать, действовать как индекс, указка, нацеленная на внеязыковой контекст. «» находится на границе сказывания в языке (знаком чего являются кавычки) и показывания того, что лежит за пределом языка и является условием его существования (*индексальное письмо).

То, что в философии или теологии называется «абсолютом», «первоначалом» или «последней истиной», формируется как раз восприятием того, что стоит за всеми знаками и окружает их. В этом смысле можно было бы показать решающее воздействие «» на становление таких важнейших категорий, как «абсолютное», «вечное», «безначальное», «бесконечное», «запредельное», «непостижимое», «безымянное», которые в своей семантике сливаются со значением «», а по способу обозначения на письме относятся к нему как условное – к безусловному и обусловливающему. Воздействие других знаков на человечество как собирательного читателя всех текстов культуры – переменное, а воздействие «» – постоянное. «» – самая общеупотребительная, бесконечно повторяемая цитата из письменного корпуса многих времен и народов, которая в силу этого уже не просто откладывается в нашем сознании, но образует его неосознаваемый горизонт. Ни одна пословица, ни одно слово, ни даже одна буква ни в одном языке не могут сравниться с «» по частоте и значимости (*частотный словарь). Так, в английском языке самое употребительное слово – это определенный артикль, примерно каждое 16-е слово в тексте (*тэизм). Если же рассматривать «» как отдельную смысловую единицу, то это каждое 6-е слово в тексте.

« являет себя не только в языке, но и в других знаковых системах. В искусстве, особенно авангардном, «» играет незаменимую роль в виде непрописанного холста, чистого грунта, являющего собой обнажение того сырого материала, в который художник обычно вносит образ и форму. Таким радикальным опытом воссоздания пустой основы в живописи были белые полотна Роберта Раушенберга, выставленные в Black Mountain Art College в 1952 году. Поражение живописи, невозможность записать белое место, обернулось ее торжеством, поскольку «» сам оказался вписанным в полотно. Пьеса Джона Кейджа «4'33''» (1952), состоящая из сплошной паузы, – это «» в системе музыкальных знаков.

« играет огромную роль во всех творческих процессах, как знак разрыва в знаковой системе, создающий возможность ее радикального обновления. Под разными именами: «трансценденция» у К. Ясперса, «остранение» у В. Шкловского, «бифуркация» у И. Пригожина, «вненаходимость» у М. Бахтина, «пауза» у М. Мамардашвили – «» входит в основу всякого творческого акта, указывая на то, что остается в нем вне сознания и обозначения как разрыв между старой и новой системой, момент переключения знаковой матрицы (см. *Креатема, *Творчество).

Эта «творческая пауза» или «знак пробела» встречается в самых разных дисциплинарных полях. Позиция «» (паузы, вненаходимости) по отношению к наличным культурам приводит к становлению *транскультуры, то есть освобождению от тех символических детерминаций, которые определяют бытие человека внутри его родной, этнически заданной культуры. «» по отношению к религиозным традициям и конфессиям приводит к становлению внеконфессиональной, внецерковной *бедной веры. «» по отношению к групповым идентичностям приводит к *вочеловечению. «» по отношению к актуальному состоянию языка приводит к расширению его лексико-морфологической и концептуальной системы (*гиперязык). «» по отношению к существующим дисциплинам ведет к формированию трансдисциплинарного поля (*нулевая дисциплина) и к методам создания новых дисциплин (*науководство). «» по отношению к произведениям как единицам завершенной интеллектуальной работы – шаг перехода к ноосферному творчеству, к *нооценозу.

Дисциплина, изучающая «» и его воздействие на чтение и понимание текста, на культуру в целом, – *экология текста, или экотекстология.

*Белая дыра, Воссознание, Всеразличие, Грамматософия, Индексальное письмо, Инфиниция, Креатема, Молчание, Не-небытие, Пустоты, Силентема, Творчество, Тэизм, Частотный словарь как философская картина мира, Экология текста

«: Наброски к экологии текста // Комментарии. М.; СПб., 1997. № 13. С. 3–41.

Знак. С. 171–227.

Humanities. Р. 79–94.

«. P. 11–50.