ХАПТИКА

ХАПТИКА (haptics; от греч. haphe, осязание и haptikos, осязательный, тактильный, которые в свою очередь образованы от haptesthai, трогать, хватать). Наука об осязании и прикосновении, о тактильных формах восприятия и самовыражения [318].

В хаптике как научной дисциплине можно выделить три ветви: психологическую, техническую и эстетическую. 1. Психохаптика – самая ранняя по времени возникновения; еще в начале ХХ века стали появляться экспериментальные исследования по психологии восприятия, в том числе тактильного. Классическими считаются книги Дэвида Каца «Мир касания» (1925) и Эшли Монтагю «Прикосновение. Человеческий смысл кожи» (1986), где прослеживается значимость тактильных контактов ребенка с родителями для формирования личности. Психологическое направление в хаптике граничит, с одной стороны, с педагогикой, теорией воспитания, с другой стороны, с гуманистической психотерапией и холистской медициной («целостным целительством»). 2. Технохаптика. В последние сорок лет хаптика стала популярна в исследованиях, посвященных проблемам искусственного интеллекта и виртуальной реальности. Одно из новейших достижений – хаптография, техника записи осязательных ощущений, которые могут воспроизводиться как информационный продукт (см. *Тактильное искусство). 3. Философия и эстетика осязания, а также опыты создания нового, тактильного вида искусства (touch art). M. Мерло-Понти, Г. Башляр, Р. Барт и Ж. Делез уделяют сравнительно скромное место осязанию в своих феноменологических анализах телесности и чувственного восприятия.

Хаптика и эстетика. Известно, что наряду с логикой – наукой о мышлении – существует еще эстетика – область «низшего», как считали в XVIII веке, чувственного познания. Соответственно хаптика – это наука о «низшем из низших» родов познания, о чувственном познании без посредства чувственных знаков.

В центре хаптики – тоже искусство своего рода, но пренебрегаемое эстетикой даже больше, чем парфюмерия и кулинария, хотя оно выполняет цель продолжения человеческого рода и задает смысл всему телесному существованию человека. Это ars amori, искусство любви, осязательных переживаний и проникновений, область «плотского познания». Эпистемология и логика, как правило, игнорируют тот факт, что во многих европейских языках «познание», вслед за библейским употреблением этого слова, означает еще и соединение мужчины и женщины. Этот изъян и призвана восполнить хаптика, в центре которой – учение о прикосновении как способе познавательной и творческой деятельности.

Хаптика и этика. Аристотель склонен осуждать осязание как самое низменное из чувств: «Ко вкусу человек, кажется, прибегает мало… отнюдь не это доставляет наслаждение, по крайней мере распущенным, но смакование – а оно возникает всегда благодаря осязанию – как при еде, так и при питье и при так называемых любовных утехах. <…> Итак, распущенность проявляется в связи с тем чувством, которое, более чем все другие, является общим (всем живым существам), и ее с полным правом можно считать достойной порицания, потому что она присутствует в нас не постольку, поскольку мы люди, а постольку, поскольку мы животные» [319].

Однако у чувства осязания есть особая этика, которая может подвергнуть собственному суду те критерии, которые, начиная с греческих философов, наделяют зрение и слух высочайшим этическим достоинством. Эта этика исходит из древней библейской традиции, согласно которой именно зрение есть источник первородного греха. Положительная заповедь, данная человеку, – это «плодитесь и размножайтесь» и, как необходимое условие этого, – да «прилепится человек к жене своей, и будут два одна плоть». Соблазн же происходит через зрение – «и увидела жена, что дерево <познания добра и зла> хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно» (Бытие, 3: 6). Зрение – не только причина, но и последствие грехопадения: «и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (3: 7). Не плотское знание как сближение жены с мужем, есть грех, но зрение как разрыв плотского знания, раскол дерева жизни на отношение субъекта к объекту. Зрение лежит в основе такой двойственности, поскольку четко разделяет видящего и видимое.

Eсли за этический критерий брать не отстраненность разума от сущего, не созерцание чистых идей, но слепленность с чужой плотью и любовь к ближнему как к самому себе, то осязание как способность ощутить и пережить меру близости получает этическую санкцию. Зрение определяет меру моей неслиянности с ближним, осязание – нераздельности с ним. Осязание дарит нам острое переживание любви, дружбы, семейственности, отцовства и материнства, братства, сплоченности всех живущих существ. Сам Аристотель замечает: «Хотя и остальные органы чувств воспринимают путем соприкосновения, но через иное. По-видимому, только осязание воспринимает непосредственно» [320]. Касание есть всегда акт встречный, это пребывание на той границе, которая разделяет и одновременно соединяет двоих или многих и которая не может принадлежать только одному. Чтобы воссоздать аналогичную ситуацию в зрительном восприятии, нужно предположить, что двое смотрят прямо в глаза друг другу. Осязающее всегда является осязаемым.

Тот факт, что западная цивилизация, вслед за античностью, строилась на метафизике зрения и слуха, в открытом поле которых множились знаковые системы, опосредующие восприятие и реальность, – заставляет более радикально подойти к возможности построения иной логики, этики, эстетики, ценностных систем на основе осязания.

*Воосязание, Реалогия, Секстуальность, Симтактия, Тактильное искусство, Упругость, Эротема, Эротология

Соловьев И. К теории соприкосновения / Публ. М. Эпштейна // Человек. 1991. № 1. С. 197–198.

Тело на перекрестке времен: К философии осязания // Вопросы философии. 2005. № 8. С. 66–81.

Тело (раздел «Хаптика»). С. 16–60.