ИГРА

ИГРА (play, game). Форма условного поведения, в которой субъект раздваивается на сферы реального и воображаемого. Согласно Платону, игра есть занятие наиболее достойное человека, хотя он и выступает в ней как существо несамостоятельное, подчиненное, скорее игрушка, чем игрок. «Человек… – это какая-то выдуманная игрушка бога, и по существу это стало наилучшим его назначением… Надо жить, играя. <…> Люди в большей своей части куклы и лишь немного причастны истине» [223]. Играющий человек – господин над своими земными рабами, но сам – раб небесных господ, дергающих его, словно куклу, за нитки-законы.

Такова глубинная двойственность игры. Она воспроизводит высшее состояние свободы и торжества, но лишь миметически, иллюзорно, оставаясь внутри реального мира, не имея власти для его подлинного преобразования. Игра поднимает человека над серьезностью низшего порядка – угрюмой, рабской, бессловесной, животной, но не достигает того уровня серьезности, которая присуща всеведущему и всемогущему богу или его служителям, правящим старцам, ведущим между собой беседу в «Законах» Платона. Характерно, что высшие боги монотеистических религий и низшие представители животного мира (инфузории, амебы) не играют, не раздваиваются, не становятся противоположностью себе. Играют только низшие языческие боги и высшие животные (млекопитающие, птицы), а наиболее способен к игре человек – самое срединное из всех существ, каким он себе представляется, поскольку берет себя за точку отсчета.

Этимология слова «игра» располагает к такому пониманию: однокоренное древнегреческое «agos» означает «священный трепет» (родственное санскритское слово «ejati» означает «двигаться», «шевелиться»). Противоположное понятие «серьезности» восходит к значению «тяжесть, груз, вес». Игра в сравнении с серьезностью есть «трепет», «колебание», то есть как бы движение самого движения, смена его направлений и полюсов. Вот почему оно «священно» и посвящается богам: оно есть цель в себе, самодостаточное целое.

В игре есть сдвиг и переворот законов серьезного мира, причем существен сам момент переворота, а не его итог, переходящий в новую серьезность. В отличие от серьезного альпиниста, устремленного к вершинам, акробат, для которого «верх» и «низ» легко меняются местами, играет своим телом. Точно так же возможна игра ума: парадокс так же переворачивает понятия добра и зла, истины и лжи, как акробат – пространственные ориентиры. Игра может заключаться и в человеческих отношениях – таково, например, кокетство, говорящее «да» в значении «нет» и «нет» в значении «да»; каждый шаг приближения таит в себе возможность отталкивания, и наоборот. Слово «игра» применяется к таким процессам, где постоянно чередуются противоположные состояния, плюс меняется на минус, где постоянна только сама перемена.

Два главных закона логики – законы тождества и противоположности (А = А; А ? не А), ее главные слова – «да» и «нет», «истина» и «ложь». Но отношения между предметами не сводятся к тождеству и противоположности, а могут совмещать их. «Как» – великое слово искусства, отсутствующее в логике – это формула такого парадоксального отношения между вещами, когда они подобны друг другу: не тождественны, но сходны; не противоположны, но различны. В художественном образе важна именно оборачиваемость отношений между предметами, составляющая признак настоящей игры.

*Веселье мысли, Живоумие, Ирония, Обаяние

Игра в жизни и в искусстве // Современная драматургия. 1982. № 2. С. 244–253.

Постмодернизм. С. 299–327.