Глава 11. Человек с тысячью лиц
— Работай спокойнее, Соломон, — заметил Беня одному из тех, кто кричал громче других, — не имей эту привычку быть нервным на работе.
И. Бабель. Одесские рассказы
Еще один необыкновенный человек, которого можно определить куда ярче, чем просто «одесский бандит». Это был аферист высокого полета, мастер уровня совершенно артистического. И, что для нас уже неудивительно, родился он тоже вдалеке от просторов прекрасной Южной Пальмиры.
У него была не только тысяча лиц, но и тысяча имен. Если вы найдете упоминание о Петре-художнике — это будет он, о студенте Московского университета Счатове — это тоже он, о Михаиле Мишице или Петре Мишице — это он, о личном враге английской короны… — это все один и тот же человек. Хотя его успехов и удач хватило бы на добрую дюжину аферистов и мошенников классом пониже.
А начнем мы свою историю в 1910 году. Стояла зябкая ноябрьская ночь. В лондонском Уайтчепеле поднялся нешуточный переполох: неизвестные решили просверлить стену ювелирного магазина. Преступники явно были непрофессионалами, или просто, как говорили по ту сторону Канала, «залетными». Иначе они знали бы, что это район еврейский и в субботнюю ночь здесь никто не спит. Вызвали полицию. Она тщательно, по-английски окружила грабителей и предложила им сдаться. Пятеро прибывших полицейских не подозревали, что имеют дело с русскими анархистами, у которых свои представления о морали и которые ни кодекса, ни чести не имеют. Налетчики руководствовались простым правилом: «Нравственно все, что служит делу революции».
Когда англичане с буковыми дубинками велели преступникам сдаться, борцы «за дело народа» достали оружие и уложили на месте безоружного констебля и двух сержантов. Остальные полицейские были ранены. Это стало самым кровавым побоищем из всех, которые знала английская полиция за всю свою историю. Британия пришла в ужас, Лондон был поднят на ноги. Спустя неделю революционеров обнаружили в доме на Сидней-стрит. Наученная горьким опытом, полиция подтянула туда уже пятьдесят «бобби». Однако, сколько бы этих «бобби» ни было, они все еще не могли примириться с тем, что придется стрелять в живого человека. А вот анархисты подобными мыслями не утруждались — они открыли по полицейским беглый огонь. Англичане подтянули подкрепление, еще две сотни стражей порядка. Осада шла уже почти десять часов. Подошли еще семьсот полицейских, теперь уже шотландских гвардейцев с пулеметом, пригнали два артиллерийских орудия. Кроме того, были вызваны саперы. Руководил осадой лично министр внутренних дел. Им был сэр Уинстон Черчилль, только зимой этого года вступивший на пост.
Дом подожгли. Полицейские, ворвавшиеся в здание, обнаружили тела двух революционеров. Позже задержали и судили еще двух террористов, якобы участвовавших в перестрелке в еврейском квартале. Но с организатором ограбления вышла осечка — он ушел от правосудия, причем достаточно легко. Взяв свою долю, сразу после налета он пароходом отбыл в Марсель, а затем в Одессу. Впоследствии удалось выяснить только, что организатора ограбления, виновника смерти шестерых человек, зачинщика самого кровавого побоища в истории Скотланд-Ярда называли «Петр-художник».
А теперь вернемся на восемь лет назад, но останемся в Одессе. Тут только что прогорел банк «Морской кредит». Об этом событии мы еще будем вспоминать в нашей книге. Банк просуществовал три месяца. Жертвами ушлых аферистов стали четыре тысячи акционеров банка, сумма убытка превышала миллион рублей.
Именно этот скандал обсуждал пристав Войцеховский с обаятельным господином Петром Мишицем. Тот уже давно стал своим и в участке, и даже в доме пристава, который относился к славному и хорошо воспитанному болгарину по-отечески, но не без интереса. Мишиц обещал Войцеховскому сосватать купчиху, вдову с миллионным приданым, пристав отказывался, но явно больше для вида.
Обаятельный и обходительный владелец брачной конторы, Мишиц подавал большие надежды. Но у пристава были с ним и не самые чистые делишки. Почти вся Одесса знала, что обаятельный Мишиц — фермитлер.
Фермитлер — посредник. По-одесски это означало, что он устраивает на теплые должности за взятку. Чтобы передать деньги и не попасться, нужен доверенный человек, этот самый фермитлер.
Вернемся к беседе Войцеховского с Мишицем. Пристав похвастал, что поймал аферистов, которые заправляли в «Морском кредите». Он рассказал, что аферисты пытаются свалить все на какого-то Художника. Якобы это псевдоним неведомого мошенника, который затеял заведомо провальное предприятие. Управляющим он пообещал в случае ареста по 15 тысяч рублей золотом, гарантировал лучшие условия в тюрьме и побег в ближайшее время. Войцеховский был зол — подставные директора не выдали своего нанимателя.
Кроме того, Мишиц узнал, что незадачливые директора получили по 15 лет каторги, а также выяснил день, когда их будут отправлять на Тобольскую каторгу.
И ранним утром указанного дня, пока Одесса спала, в ста метрах от перрона, где стоял поезд, неизвестные, окружив полицейских, обезвредили конвой. Однако два директора вокзал не покинули — те самые неизвестные злоумышленники посадили их в поезд, но не в тот, что следовал в Тобольск, а в тот, который направлялся в Варшаву, причем в первый класс. Пока полиция переворачивала вверх дном все «малины» и притоны, аферисты, не сдавшие своего хозяина Художника, с удовольствием следовали на новое место работы, в Варшаву, — ведь у Художника были филиалы во многих городах.
Петр Мишиц был весьма популярен в Одессе. Говорили, что он чуть-чуть болгарин и, похоже, немножечко таки еврей. Ну не может приличный и хорошо воспитанный человек, к тому же со своим небольшим гешефтом, не быть евреем! Ходили, правда, и слухи, что он — македонский князь в изгнании.
Мишиц не был бонвиваном, но посещал скачки и рауты, вел себя не вызывающе и с достоинством. Неудивительно, что вскоре он мог без очереди войти в любую государственную контору. В России, так уж повелось, мздоимство переросло в своего рода искусство, а фермитлеры стали отдельным, вполне уважаемым классом — неприкосновенными для полиции и неподсудными оборотистыми господами. Да и какой смысл сажать такого господина? Ведь, не дай бог случись такое, рухнет вся пирамида — от урядника до губернатора. Тем более, если незадачливый арестованный откроет рот…
Пользуясь немалыми связями в аппарате градоначальника, Мишиц развернул активную предпринимательскую деятельность. Ему принадлежали несколько картинных галерей, меняльные лавки и даже две брачные конторы. Уж здесь-то могли подыскать пару любому, даже совершенно отчаявшемуся сердцу. Конечно, в особых случаях и цена была особая. Конторе Мишица ничего не стоило подыскать девицу для житомирского портного за не самый большой гонорар, но мог он и породнить приличную семью с достойными английскими лордами.
Газеты временами позволяли себе достаточно смелые шутки, замечая, что нет ни одной другой нации, которая так любила бы родину и так стремилась бы сбежать на чужбину. И то сказать — Гоголь писал «Тараса Бульбу» и обедал итальянской пастой, Тургенев живописал пейзажи родины из Баден-Бадена, Горький боролся за права трудящихся с острова Капри. И мы еще не упомянули ни разу о господах социалистах…
Собственно, о брачных аферистах мы уже говорили, здесь остается только вспомнить, что торговля прекрасными дамами продолжала процветать, несмотря на то что на дворе стоял уже почти ХХ век. Путь многих невест, заплативших за найденных женихов господину Мишицу вполне весомый гонорар, зачастую лежал «в Париж» через одесские катакомбы.
Мишиц, как мы уже говорили, вероятно, увидел свет в Македонии, стране, которую добрых пять столетий терзала Османская империя и ее не менее кровожадные предшественники. За полтысячи лет там уже почти все привыкли к тому, что стали своего рода невольничьим гетто для турок. Поэтому для Мишица работорговля была так же естественна, как продажа и покупка кур для одессита. Заметим, что в Одессе и до Мишица торговлю живым товаром часто пытались поставить на поток. Но обычно это дело быстро прикрывали: если не поспевала полиция, за дело брались босяки Корнилова. Об этом непростом господине мы еще упомянем на страницах нашей книги. Однако в брачных конторах Мишица все было чинно и благородно: никакого рабства, ни следов работорговли… Приличный человек делал своего рода важное и нужное дело.
Впрочем, и немудрено. Невесты, которым Мишиц «находил» богатых женихов за границей, часто сами хвастались, что уезжают. Кто же будет беспокоиться об исчезновении болтливой соседки, зная, что она третьего дня вместе с наперсницей-служанкой отбыла в наемной коляске на вокзал? И что удивительного в том, что счастливые обитательницы парижей, лондонов и монте-карло не пишут писем — наверняка не желают вспоминать убогое отечество…
Меж тем Мишиц расширял работорговлю — его подручные уже ловили девушек прямо на улице, а потом морским контрабандным путем отправляли в бордели Турции и стран Ближнего Востока. И все было хорошо до тех пор, пока одной пленнице не удалось бежать и вернуться домой в Одессу. Конечно, тогда полиция в единый миг прозрела.
Беглянка смогла даже рассказать, где находится логово бандитов. Его окружили, всех охранников перестреляли. Но Мишицу опять удалось уйти.
В городе разразился чудовищный скандал. Владельцев брачных контор подвергали жестокому допросу. А Мишиц, как, впрочем, и обычно, не имел никакого отношения к случившемуся. В чем всех заверял усердный служака, уже упоминавшийся пристав Войцеховский. Ведь он получил обещанную богатую купчиху и забыл о том, что долг перед страной может выглядеть как-то иначе…
Но почему мы говорим о нем? Гораздо интереснее Мишиц и его странная судьба — по крайней мере, в той ее части, которая известна или считается известной. Впрочем, если вспомнить, сколько раз в одном только ХХ веке уничтожались архивы… Возможно, три четверти изложенного здесь — чистой воды вымысел. Но все же продолжим — вдруг кому-то все-таки интересно.
Начиная с середины XIX века гордые балканские народы с переменным успехом боролись за собственную независимость: новорожденные королевства Сербия, Болгария, Греция и Черногория потихоньку расширяли свои границы за счет территориальных претензий. Те же Болгария и Черногория, то ли провинции, то ли маленькие, но гордые королевства, все никак не могли поделить между собой Македонию, родину нашего героя. К тому же Балканы можно было назвать территорией постоянной, прямо-таки вулканической политической активности: на стыке трех вечно враждующих империй — Османской, Австрийской и Российской — все время что-то полыхало, взрывалось и извергалось. Назревала очередная Балканская война. Вернее, сразу две: Черногория, Греция и Сербия напали на Турцию.
Российская империя приложила немало усилий, чтобы создать у этих народов ложное чувство свободы. Они стали бесконечным полем боя и своеобразными заложниками политических игр империи. Как мы знаем, чуть позже именно в Сараево начнется Первая мировая война.
Конечно, для войны с Турцией сербам и грекам необходимо было оружие, но открыто поставлять его Россия не могла. Тут в очередной раз и понадобился фермитлер-посредник — Мишиц. Достоверно известно, что он отправил несколько военных грузов в Македонию: винтовки, орудия, боеприпасы. Этот человек был просто рожден для контрабанды. Можно с уверенностью сказать, что к развязыванию Первой балканской войны в 1912 году Петр-художник имел непосредственное отношение. Более того, в жандармском управлении были уверены, что он негласно состоит на службе у государя-императора. Но, если судить непредвзято, он состоял на службе не у одного императора, а сразу у нескольких. Позднее, во время первого ареста, жандармы обнаружат у него пять различных иностранных паспортов: болгарский граф Петр Шопов, Нефедов — купец из Симбирска, Роже Марков — военный корреспондент, шотландец О’Коннор… Подумаешь, скажет мне читатель, в Одессе можно найти паспорт любой страны. Но паспорта-то все были подлинными…
Известно также, что Петр-художник оказывал посреднические услуги охранке и, как мы видели в начале главы, участвовал в налетах анархистов. Вооружал он и сербских повстанцев, продавал сведения турецким шпионам. Смотрите, а с виду такой приличный молодой человек… А как владеет оружием! Как стреляет в спину! Как артистично орудует ножом! Художник, настоящий художник!
Мишиц был убежден, что именно ему дано решать, когда начнется война. Он расставлял людей, как фигурки на шахматной доске, оправдывая себя тем, что добился всего сам, с самого момента рождения лишенный семьи, поддержки и капиталов. Когда несколько позже Третье жандармское управление допустило его к железнодорожным перевозкам секретных грузов, оно не ведало, с каким монстром имеет дело.
Но Мишиц тут оказался очень на месте: оценив масштаб возможного барыша, он организовал совершенно уникальную железнодорожную аферу. Главному одесскому фермитлеру ничего не стоило устроить своих агентов на ключевые должности в управление дорог. Им нужно было совсем немного — слегка подкорректировать график перевозок.
Лето было жарким, и скоропортящийся товар в вагонах попросту пропадал. Полиция пыталась наладить поставки, но ведь шла война… А Мишиц под благовидным предлогом отправлял эшелоны с продуктами в отстойники — ведь необходимо было пропустить срочные военные грузы. В отстойниках товарняки разгружали, а подельники Мишица быстро сбывали нежные фрукты. Через несколько дней чиновники якобы вспоминали о грузах, выводили вагоны из отстойников и… списывали уже исчезнувший, но все равно скоропортящийся груз. Железная дорога платила хозяевам неустойки.
Внимание полиции привлек наплыв фруктов на рынки. Привоз был завален нежными персиками и спелыми лимонами, но без малейших следов положенных документов. В кои-то веки расследование шло достаточно быстро. Махинации пришлось прекратить, но все же Мишиц успел за это время заработать полмиллиона рублей.
Наступил 1914 год, и на Балканах прозвучал судьбоносный выстрел: в Сараево был убит эрцгерцог Фердинанд. Началась Первая мировая война, жертвы которой будут исчисляться десятками миллионов.
Поднялась волна миллионных мобилизаций. Тысячи эшелонов с провиантом и оружием направлялись на фронт. Для Мишица наступило по-настоящему золотое время…
Перед следующей историей нужно сделать небольшое отступление. На полях сражений, выполняя таран, погиб известный летчик-ас, штабс-капитан Нестеров. Это стало национальной трагедией для России. Самое же страшное то, что виновной в этой смерти можно назвать власть империи: высочайшим указом русским летчикам запретили пользоваться парашютами — чтобы не выпрыгивали из дорогостоящих аэропланов и пытались спасти технику любой ценой. Так до 1916 года и летали — смертниками. Кто сказал, что камикадзе появились на тридцать лет позже?..
В Одессе в ответ на смерть штабс-капитана Нестерова организовали общество «Русский авиатор». Целью его стало создание аэроплана новой конструкции. Мишиц заявил, что империи нужен чудо-аэроплан, достойный великих авиаторов. Аэроплан, который сможет таранить и крошить вражеские аппараты, но при этом оставаться целым и сохранять жизнь летчику. Вдруг выяснилось, что и сам Мишиц — дипломированный инженер. Более того, «все свои деньги с этой минуты» он отдает на создание технического чуда собственной конструкции. И ведь опять ему поверили!
Уже на следующий день в Одессе развернулась подписка на строительство нового летательного аппарата, который должен был принести империи победу и прославить в веках одесситов. Нарождающееся чудо техники наверняка ведь приобретет военное ведомство — а значит, вкладчики буквально озолотятся.
Деньги на строительство биплана новой конструкции в организованное Мишицем общество «Русский авиатор» текли рекой. Копейку несли биндюжники и мастеровые, прачки и селяне. Сбор шел и в высшем свете — подписывались купцы и промышленники. Еще бы — ведь проектом занимался сам (!) внебрачный сын самого (!) градоначальника: такую сплетню пустили, конечно же, люди Мишица. Расчет был верным — крупные промышленники даже в случае неудачи могли себя успокоить: деньги-то попали все тому же градоначальнику…
И вот сумма в фонде «Русский авиатор» перевалила за миллион рублей. Репортеры следили за всеми этапами создания чуда техники, в Одессе не было человека, который бы с гордостью не говорил, что и его копейка вложена в победу. Но как-то утром «Одесский листок» сообщил ужасную новость: новый биплан конструкции инженера Мишица разбился при пробном полете в небе Бессарабии. После нескольких фигур высшего пилотажа аэроплан взорвался в воздухе и рухнул. Сам инженер Петр Мишиц, пилотировавший биплан, погиб при катастрофе. Рядом с сообщением был размещен и снимок обломков самолета.
Вкладчики кинулись к дому Мишица и… Какое счастье, авиатор остался жив! Хоть и пострадал при падении. Правая рука воздухоплавателя была раздроблена и забинтована, как и его лицо, поэтому чувства его газетчики не смогли прочитать. На вопросы журналистов Мишиц отвечал нехотя и сумбурно.
К счастью, одесский Икар остался в живых и готовился продолжить святое дело, а потому как-то стыдно было задавать ему вопросы о дивидендах и уже потраченных деньгах. Однако некое сомнение все-таки закралось в души тех, кто вложил особенно крупные суммы: они наняли специалистов, чтобы те провели расследование. На месте крушения специалисты обнаружили лишь обгоревшие доски и фанеру, но ни одного агрегата аэроплана! Изучили и фотографию разбитого самолета. Это оказался старый газетный снимок с потерпевшим крушение австрийским аэропланом.
Получив от городского прокурора ордер, полиция бросилась арестовывать афериста. Мошеннику предъявили обвинение и тут же разрезали повязки. И — о чудо! — под бинтами рука оказалась совершенно цела! Аферист нарочно забинтовал правую руку, чтобы не подписывать никаких документов и продолжить «святое дело». Провели обыск, нашли паспорта на разные имена и целую кучу поддельных печатей, большое количество ядов, оружия, бланков — настоящий арсенал международного авантюриста. Также изъяли 200 тысяч рублей и валюту.
Неудачливого авиатора привели в участок. И тут пристав выяснил ошеломляющую подробность — арестовали и доставили в участок не Мишица! Задержанный господин был двойником неуловимого махинатора. За хорошие деньги он позволил себя забинтовать и далее исполнял роль своего шефа. Так Мишиц сумел избежать грандиозного хипеша — сам авиаконструктор никуда не делся, вот он, весь перед вами!
Итак, Мишица давно уже не было в Одессе, но в это время в Англии таинственным образом ограбили Лондонский банк. Причем из этого во всех смыслах надежного учреждения похитили сумму просто скандальную — миллион фунтов стерлингов.
В дерзком ограблении под руководством самого Мишица участвовали десять вооруженных налетчиков: троих он переодел лондонскими полицейскими, остальные были в форме сотрудников банка. Итог этого происшествия тоже оказался, в общем, в стиле Мишица: пятеро налетчиков убиты, четверо полицейских впоследствии скончались в больнице. А деньги в суматохе и перестрелке загадочным образом исчезли.
Скотланд-Ярд был уверен, что ограблением руководил именно Мишиц и что он вместе с деньгами вернулся в Россию. Британия требовала выдачи удачливого налетчика. Увы…
Хотя, возможно, настоящий Мишиц в это время торговал оружием в Болгарии и участвовал в экспроприациях («эксах», как тогда говорили) вместе с анархистами в Польше. Существует версия, что он был так называемым «налетчиком с процента» — организовывал «эксы» и получал свой процент от выручки. Идейные люди воровать не умели, а вот Мишиц преотлично умел и планировать, и организовывать. Так почему бы не использовать профессионала?
Через три месяца Мишиц вернулся в Одессу. Он жил на пригородных дачах, виртуозно меняя внешность. Но сколько веревочке ни виться…
Мишиц постоянно подсовывал полиции своих двойников, но мог ради их свободы затеять перестрелку. Однако к 1915 году многих его соратников уже искали, при нем осталось всего пятеро бывших подельников. Он начал вербовать новых — ведь его деятельность в одиночку невозможна. И вот на этом он и прокололся.
Как-то раз в участок принесли странную купюру — какой-то босяк расплатился ею на Привозе. Купюра оказалась динаром. Сербским динаром. Фальшивым сербским динаром.
Началась слежка. Купюр обнаружилось немало. И достаточно быстро выяснили, что фальшивые динары печатают на дачах, расположенных на Одиннадцатой линии. Полиция нагрянула неожиданно, повязала всех присутствующих. И под общую гребенку, случайно, конечно, попал и неуловимый Мишиц. Кроме господ фальшивомонетчиков, на дачах нашли ни много ни мало — два миллиона фальшивых динаров. А прокололся один из новичков в команде Мишица — залез в мешок с готовым товаром и зачерпнул… Хотел выпить в выходной. Вот так миллионная афера рухнула под тяжестью бутылки дешевого пойла.
Однако осталась одна загадка, которую разгадать не смогли: почему Мишиц печатал именно сербские динары? Ведь такая сумма, да еще и во время войны, могла бы обрушить экономику крохотной Сербии. Взыграли чувства гордого македонца? Или был получен заказ? Его могли попросту нанять немцы или, к примеру, турки, чтобы обвалить экономику союзника России. Или же он намеревался устроить восстание или даже крохотную войну во имя свободы родины. А с двумя миллионами можно и в диктатора поиграть…
Как бы то ни было, динары остались в полиции, а сам фальшивомонетчик — в камере. Во время допросов он вел себя спокойно и даже дерзко. Складывалось впечатление, что он ждет, когда появятся покровители. И не просчитался.
И что вы думаете? У выдающегося фермитлера таки остались покровители! Суд приговорил Мишица к жалким двум годам тюрьмы. Такой срок был смешным даже для Одессы. Вероятно, за великого мошенника вступились не полицейские покровители, а думские депутаты-социалисты, связанные с Мишицем еще с тех давних, лондонских времен.
Но война все шла, Россия подходила все ближе к краю пропасти. Направление главного удара на фронте определялось снами старца Распутина, немцы поддерживали социалистов и эсеров, а покушения на должностных лиц происходили чуть ли не каждую неделю. Революция и крах империи приближались.
В стране ввели пайки и «сухой закон». Именно запрет алкоголя всколыхнул империю — начались беспорядки и бунты. Самое время для очередной грандиозной аферы — когда, как не сейчас, ловить рыбку в мутной воде?
И вскоре в одной из питерских газет появилось объявление: «12 февраля объявляется заседание учредителей фонда по сбору средств для создания Пантеона великих славянских деятелей. Встреча состоится в купеческом собрании в шесть часов вечера». И совсем мелкими буквами был указан адрес.
На фоне беспорядков вновь оживились черносотенные банды, ура-патриотические объединения. Именно то, что нужно умелому авантюристу. Неизвестно, кто в этот раз помог Мишицу — разведка, жандармерия, депутаты от социалистов, масоны, — но вышел он из тюрьмы очень скоро.
Конечно, он сменил фамилию, но его лицо уже можно было найти на фото съезда славянофилов. Именно он организовал сбор средств для сооружения Пантеона великих славянских деятелей — теперь стало очень выгодно разрабатывать патриотическую жилу под лозунгом «У славян свой путь — богом данный!». Его слова о славянском нерушимом братстве и православии, о своре собак, читай «европейских» стран, которые вцепились в морду резвому быку, то бишь Российской империи, о том, что уже вот-вот русский солдат вымоет сапоги и в Желтом море, и в Красном, не могли не найти самого живого отклика в сердцах тех, кто предпочитал воевать за веру, царя и отечество, не вставая с мягких кресел.
Можно не сомневаться, что Пантеон, новое творение Петра-художника, так и остался неведомым широкой публике. Даже проект так и не появился. Как, собственно, никто и никогда больше не увидел денег, вложенных в фонд строительства. Но, может быть, он и впрямь собирался его построить? Вот только революция помешала… Какая жалость!
В 1917 году Мишиц вновь приехал в Одессу, уже под своей фамилией. Теперь он — комиссар Временного правительства с мандатом. Теперь власть — это он. Да не просто власть, а власть бандитская. Вместе со своей старой бандой он вновь принялся вымогать деньги у ювелиров, бывших полицейских и прочих состоятельных граждан. Но теперь он обставлял грабежи как конфискацию имущества в пользу республики. Увы, меры Мишиц не знал, а потому с успехом и достаточно быстро нажил себе новых врагов. Среди ограбленных оказался и адвокат П., который часто защищал на процессах уголовников и анархистов. Урки объявили на Мишица охоту, и он едва успел унести ноги из города. Хотя, возможно, это тоже была «операция прикрытия» — ведь деньги, награбленные бандой Мишица, пропали вместе с главарем. Как бы то ни было, но он исчез из города и, вероятно, из страны.
Ходили слухи, что Мишица видели то ли в Хорватии, то ли в карикатурной республике Фиуме… Но его идея — золотой телец, — конечно, странствовала вместе с ним.