ГЛАВА 8. ПРИБАЛТИЙСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ. ЛИТВА, 1919-1920 гг.

По всей Европе огромные массы демобилизованных людей, заново искавших свое место в гражданской жизни, создавали социальную и политическую дестабилизацию. Проблемы мирной жизни включали в себя экономический кризис, безработицу и инфляцию. В Британии была разрушена традиционная классовая система, основанная на почтительности. Рядовые вернулись домой к обещанному «дому, достойному своих героев», где обнаружили, что правящие классы не способны или не хотят удовлетворять их требования и нужды. Покинувшая навсегда офицерские столовые новая каста «временных джентльменов», людей из рабочего и низшего среднего класса, заработавших офицерские звания во время войны, возмущенно восприняла попытки вернуть их обратно в прежний социальный статус[294]. Во всей Европе горечь и ощущение предательства, которые испытывали миллионы бывших военнослужащих, создавали новую радикальную массовую политику как крайне правого, так и крайне левого толка.

Филиппа Вудса вряд ли можно было назвать «временным джентльменом»: до войны у него была профессия, а семья его брата и его родственники со стороны жены были видными и богатыми членами ольстерского общества. Однако, вернувшись из северной России в Белфаст в октябре 1919 г., он также обнаружил, что его будущее покрыто туманом. В Ольстере, как и везде, льняная торговля находилась в кризисе из-за внезапного отзыва правительственных контрактов после войны и из-за нехватки исходных материалов, особенно льна. Северная Ирландия вступила в длительный период экономического спада[295]. Хотя бизнес Роберта Вудса выжил, его младший брат столкнулся с малоприятной перспективой безработицы, так как заказов становилось все меньше. В любом случае, у Филиппа Вудса не было желания возвратиться к работе в офисе или снова осесть, зажив семейной жизнью буржуа. Он был солдатом и военным лидером. Через несколько недель после возвращения Вудс узнал, что его бывший командир Ф. П. Крозье только что отправился в Литву. Он подписал контракт, согласно которому должен был организовать недавно появившуюся на свет армию этого младенческого государства, рожденного в хаотическом распаде Российской империи, против стран, желавших удушить его независимость еще в колыбели. Вудс (получив разрешение Военного министерства) также подписал контракт и присоединился к этой миссии.

История прибалтийских государств в этот период является настолько запутанной, что в сравнении с ней карельский конфликт кажется более чем ясным[296]. Здесь достаточно будет сказать, что литовцы, у которых были более веские исторические основания претендовать на государственность и особую этническую идентичность по сравнению с карелами и которых финансировала крупная североамериканская диаспора, смогли с большей убедительностью отстаивать свою независимость. Именно на Парижской мирной конференции в августе 1919 г. делегация нового, еще не признанного литовского государства вошла в контакт с Крозье (который оказался в Париже для награждения орденом Военного Креста) и попросила его помощи в организации их новой армии[297].

Крозье ушел в отставку из британской армии в конце июля после двух «неприятных» месяцев в южной Англии, когда он руководил демобилизацией и усмирял волнения среди солдат, которым не терпелось вернуться домой[298]. Он находился в списке Министерства иностранных дел в качестве кандидатуры на дипломатическую работу на Ближнем Востоке, но с радостью принял приглашение от литовцев на условиях, что ему и офицерам, которых он возьмет с собой, будут платить по тарифу британской армии[299]. Позже Крозье вспоминал, что все они «предвкушали возможность полезной службы в трудные времена, когда казалось, что с влиянием большевизма, распространявшимся во всем мире, лучше всего бороться путем осторожного продвижения британского влияния»[300]. Вне сомнения, они не представляли себе всех тех политических, военных и дипломатических интриг, в которые им сразу же пришлось окунуться.

Литва только что изгнала из своих границ войска Советской России, однако ей приходилось сражаться против других врагов на двух фронтах. С одной стороны, ей угрожали мародерствующие батальоны «Фрайкорпс», состоявшие из немецких добровольцев, которых набрал генерал фон дер Гольц после того, как в результате перемирия между Антантой и Германией он оказался в подвешенном состоянии в Финляндии (многие из бойцов «Фрайкорпс» позже стали уличными бойцами Гитлера и вошли в его ударные отряды). Эти нерегулярные силы стремились сохранить господство Пруссии над Прибалтикой, попутно не отказывая себе в удовольствии необузданного насилия — привычка, которую они приобрели в годы Первой мировой войны. С другой стороны, перед Литвой стояла угроза со стороны польских войск, которые с апреля оккупировали город Вильно (Вильнюс) и прилегающие территории[301].

В течение лета и осени польская делегация в Версале предъявила дальнейшие территориальные претензии к своему новому соседу. США, Франция и Британия, ведущие споры по поводу оптимальной политики в Прибалтике, с помощью которой они могли бы успокоить Польшу, не допустить союза Советской России и Германии и не восстановить против себя белогвардейское Северо-Западное правительство, готовившее наступление на советский Петроград, поспешили признать независимость прибалтийских стран. В самой Литве боролись за власть многочисленные политические и военные группы, причем некоторые из них были связаны с зарубежными государствами и силами. Население в целом и армия в частности испытывали беспокойство, и некоторые группы искали спасения в крайнем национализме, в то время как другие — в коммунизме.

Крозье прибыл в Литву в сентябре. Здесь он получил должность Главного инспектора литовской армии и стал военным советником в правительстве. Вудс прибыл в ноябре и был назначен в литовский генеральный штаб в качестве инспектора вооруженных сил в Ковенский район[302]. Первоначально казалось, что литовцы вынашивали планы по созданию Англоязычного легиона, который насчитывал бы до тридцати тысяч добровольцев — их предполагалось набрать преимущественно из литовских эмигрантов в США в обмен на высокую зарплату и выделение земельных участков после окончания службы. Эти вооруженные силы должны были сотрудничать с национальной армией генерала Сильвястраса Жукаускаса, чтобы заняться «работой по восстановлению и развитию… и помочь очистить страну от всех зарубежных сил»[303]. Скорее всего, Крозье и его подчиненные должны были сыграть ведущую роль в организации и подготовке легиона.

Литовскому правительству удалось найти один миллион долларов на это предприятие, но вместо этого решено было использовать собранные деньги на реорганизацию, подготовку и вооружение своей собственной регулярной армии[304]. На выполнение этого задания и была направлена группа Крозье[305]. К середине декабря литовские войска выгнали германских искателей приключений и сдерживали новое наступление большевиков, которое последовало за поражением белогвардейского наступления генерала Николая Юденича на Петроград месяцем ранее. Несмотря на эти успехи — а возможно, как раз из-за них, — Крозье и его подчиненные вызывали антагонизм в определенных политических и военных кругах Литвы, возглавляемых премьер-министром Аугустинасом Вольдемарасом. Эти круги были недовольны привилегированной позицией — особенно высокими зарплатами — британских офицеров (чья страна еще не признала формально независимость Литвы) в их собственной национальной армии и противодействовали реформам, которые пытались провести иностранцы[306]. Генерал Жукаускас, поддерживавший Крозье и его людей, устал от постоянных козней своих противников и в разочаровании подал в отставку.

Большую часть декабря Крозье отсутствовал, участвуя в различных военных конференциях, и можно предположить, что полковник Мьюирхед, его начальник штаба, и Вудс стали основными мишенями для заговоров и пропаганды. Должность регионального армейского инспектора, которую занимал Вудс, включала в себя приобретение формы, оружия и боеприпасов, а также поставку продовольствия и делала его особенно уязвимым для интриг и сплетен, распускавшихся коррумпированными литовскими офицерами и чиновниками, которые негодовали на то, что он разрушает их спекулятивные махинации. На фотографии, где изображена группа британских офицеров в литовской форме, Вудс сидит довольно безвольно, а в выражении его лица смешивается усталость, легкая озадаченность и стоицизм, в то время как Крозье рядом с ним выглядит важным и гордым, но немного огорченным.

Крозье признавал эту проблему. «Вернувшись в Ковно, — вспоминал он позже, — я обнаружил, что это место бурлит. Нам прислали гораздо больше британских офицеров, чем было нужно мне, и литовцы просто не могли позволить себе платить им всем. Некоторые из присланных оказались совсем неподходящими людьми, которые стремились исключительно к выгоде»[307]. Он постарался найти решение и отослал домой кое-кого из своих новых подчиненных, оказавшихся не подходящими по профессионализму или по мотивам, а оставшимся уменьшил зарплату. Это был единственный разумный выход. После своего назначения Крозье получал месячную зарплату в размере пятидесяти тысяч литовских марок, в то время как зарплата литовского генерала на аналогичной должности составляла всего 1 800 марок[308].

Тем временем Крозье приказал своему штабу прекратить работу, пока не будет достигнуто соглашение.

^{Британские офицеры в литовской военной форме, осень 1919 г. Крозье — третий слева в первом ряду, Вудс — четвертый слева в первом ряду}

То, что британские офицеры приостановили активную деятельность, не удовлетворило их критиков. В начале февраля 1920 г. помощник британского уполномоченного в прибалтийских странах доложил лорду Керзону, что «ситуация с этими офицерами, наконец, начинает продвигаться после длительного периода довольно неприятных переговоров и тяжелого напряжения. Опасаюсь, что в течение этого времени престиж британских офицеров не вырос». В результате Крозье уволил всех своих подчиненных, оставив лишь двоих. Нам известно, что Вудс был одним из них. Это свидетельствует о том, что он сохранил доверие своего бывшего командира. Трое оставшихся британских офицеров вместе с четырьмя недавно прибывшими согласились получить урезанную зарплату[309]. Их патрон генерал Жукаускас был вновь назначен главнокомандующим. Лондонская «Таймс» сообщила, что «Крозье все еще сохранил полное доверие правительства, несмотря на тот факт, что со многих сторон против него ведется активная пропаганда»[310].

Однако прошел лишь месяц, и Крозье подал заявление об отставке — он был убежден, что литовское руководство «надуло» его, и не собирался больше быть «пассажиром на этом корабле»[311]. Вскоре он вернулся в Британию вместе с большинством своих офицеров. Согласно имеющимся сведениям, Вудс задержался в Ковно на несколько месяцев либо неофициально, либо как инструктор, получавший зарплату в британской армии[312]. Крозье не затаил обиды на литовскую нацию из-за поведения нескольких ее политиков и продолжал лоббировать ее интересы в британском правительстве, парламенте и прессе[313].

11 апреля литовский парламент, признав «различия во мнениях», тем не менее принял резолюцию, в которой содержалась «благодарность и выражение признательности страной генералу Крозье и полковнику Мьюирхеду за их работу и усилия на благо нового государства в последние семь месяцев, в течение которых помощь этих офицеров в борьбе против немцев и большевиков, силой оккупировавших нашу страну, оказалась неоценимой». Он также поблагодарил Крозье и Мьюирхеда за успешную помощь в налаживании взаимопонимания между литовцами, поляками и латышами[314].

Вудс, который по старшинству был вторым среди британских офицеров в Литве и сидел рядом с Крозье в центре их общей фотографии, не упомянут в этой официальной резолюции. Так, по неизвестным причинам (а возможно, и без каких-либо особых причин), история снова прошла мимо Вудса, не заметив его.