14.02.1991, Харьков

Здравствуй, папа!

Спасибо, что не забыл меня в это тяжёлое время. Спасибо за посылку и за письмо. У меня всё хорошо. Восемнадцатого января ко мне приезжала мама. Представляешь, мой командир не захотел отпускать меня в увольнение, якобы не было увольнительных записок. Но после беседы мамы с ним с глазу на глаз всё благополучно разрешилось. Дело было в бутылке водки. Ну и хапуга же он! Возле нашего училища сдавалась квартира, и мы прожили в ней два дня. После её отъезда меня снова потянуло домой. Грустно на сердце. Стоял в наряде. Поссорился с прапорщиком — дежурным по КПП, который запретил читать Драйзера в минуты затишья (когда никого не было). В армии не любят шибко умных, начитанных солдат. Я не матерюсь, не курю, не хамлю, и мне кажется, что являюсь бельмом в глазу. Закончилось трагично. Ему не понравилась моя кокарда на головном уборе, и он решил выровнять её каблуком сапога, скинув шапку на землю. Несмотря на кажущуюся интеллигентность, я не выступил сторонним наблюдателем и ударил его дважды в грудь. Он, вероятно, не ожидал и упал в снег. И всё это произошло на глазах генерала — начальника училища, который объявил пять суток ареста. Отвели меня под конвоем, в наручниках, как особо опасного преступника. Пробыл я в КПЗ двенадцать часов. Сидеть там одно удовольствие. Тихо, тепло, деревянные нары, кормят лучше, чем в столовой, и никто не заставляет работать. Жаль, что арест заменили нарядами вне очереди. Заболел мой напарник по спортзалу, и я должен был нести службу за него.

В предыдущий раз я попал в КПЗ тоже из-за случая на КПП. Второму прапорщику захотелось показать свою власть. Выспался на топчане. Проснулся в пять тридцать утра и стал кричать на меня, что, почему я сплю, тем более на подоконнике. Я ответил, что КПП ведь закрыто и нет смысла в моём бодрствовании. Тогда он приказал мне выйти на мороз и проверять пропуска. На моё замечание, что первые посетители приходят после семи утра, он не обратил внимания, и написал рапорт, в котором обвинял меня в неповиновении и саботаже. По дисциплинарному уставу мне угрожало два года дисциплинарного батальона. Заменили пятью сутками ареста в КПЗ. Вот такие люди служат в нашей армии! А встречаются ещё хуже. В марте к нам приходит новый командир. Прошёл слух, что он уставной дебил. Я видел его лицо, и, наверное, это так. Поэтому я решил убегать отсюда всеми законными способами и как можно быстрее. Сегодня я написал рапорт. Завтра отнесу его начальнику. Буду поступать в Военно-Медицинскую академию в Ленинград. Хуже не будет. Жизнь одна. Мне нравится медицина, хотя есть экономика, торговля, журналистика, где хочется попробовать свои силы. Мне уже скоро двадцать лет, а я не нашёл своего места в обществе.

В конце января в городской бане познакомился с тренером, который предложил помочь мне в беге. Я согласился. Правда, появились новые проблемы. Здоровье, питание, отношения с руководством, служба. Но мне нравится решать их. Заболеть в армии — нет проблем, надо только захотеть. Ночью в нашей казарме так холодно, что одеяло и шинель не спасают. Две недели в городе были морозы до минус пятнадцати-двадцати градусов. Сейчас эпидемия гриппа. В магазинах работники в масках. В армии существует принцип. Если есть температура — ты больной и тебя положат в лазарет. Если температуры нет, — то ты здоров, и на тебе можно пахать и сеять, а вместе с этим ходить в наряды.

К нарядам по КПП и казарме добавили наряды по столовой. Сегодня я сходил в него. Работа несложная, но очень грязная. Самое главное — я увидел, как готовят нам еду с начала и до конца. Когда у нас жили свиньи, то мама лучше готовила скоту, чем нам здесь. Если будет какая-нибудь кишечная палочка или сальмонелла, то переболеют все шестьсот человек, что столоваются здесь. И это неудивительно. Кроме того, с продуктов, что нам положено, гражданские повара умудряются воровать лучшие куски мяса, сахар, масло, крупы, картошку, яйца. Ты бы видел, с какими сумками они уходят в конце рабочего дня. Как-то на КПП решили остановить одного несуна, так как сумка была больше привычного. Восемь килограмм масла, шесть сахара, пять филейного мяса. Конечно, нарушительницу уволили с должности. Но это маленькая капля. Воруют не только продукты питания, но и секретные бумаги, аппаратуру, компьютеры, запчасти, доски, бензин. Не была ещё неделя, чтобы милиция с собаками не искала воров на территории нашей части. И как не стыдно офицерам, прапорщикам воровать у самих себя? Ведь армия — это отражение нашего общества, нашего государства. И в армии всё это раскрывается в полной мере, потому что кроме тупых законов тут действуют бездумные уставы, которые защищают офицеров от неприятностей.