Крестный отец

На похоронах Бродского. Нью-Йорк. Крематорий. Два придела – левый и правый. В одном стоит гроб с Иосифом, во втором – с каким-то крупным итальянским мафиози. Мы с приятелем вышли покурить на улицу. Подъезжает вереница машин, из головной выходит Виктор Черномырдин в роскошном черном кашемировом пальто, с букетом белых лилий в руках, на пальцах сияют бриллиантовые перстни. Итальянцы сразу понимают, что прибыла очень важная персона; один из них почтительно подходит к Черномырдину и говорит через переводчика: «Мы очень просим вас подойти и к нашему покойнику. Наш покойник не хуже вашего!»…

А я тебе рассказывал, как Иосиф вернулся из ссылки, и Евтушенко пригласил нас в ресторан? Евтушенко позвонил в «Арагви», нам накрыли в отдельном кабинете, мы приехали, все хорошо. Но тут Женю внезапно озаряет, что поэт должен пить со своим народом – в общем зале. Однако в общем зале нет мест, тогда Евтушенко требует, чтобы туда перенесли наш столик. Все встают, утесняются, вносят наш стол. Евтушенко выпивает, смотрит на Бродского и замечает: «Что это ты так плохо одет? Поехали ко мне, у меня дома есть почти новый пиджак, я тебе его подарю…» Думаю, ты догадалась, что Иосифу, вернувшемуся из ссылки, все это не понравилось.

Но на самом деле Евтушенко был чрезвычайно добрым человеком и всем старался помочь. Однажды он приволок меня в загородный дом всемогущего в свое время писателя Сафронова, редактора «Огонька». Это был невероятный особняк, который и не снился нынешним новым русским. В зале сидел хозяин в окружении литературной челяди. Евтушенко должен был назавтра улетать с Сафроновым в Австралию и пришел под этим предлогом, а дальше попросил тут же прочесть мои стихи и дать указание их напечатать. Сафронов прочел и отказал. Евтушенко тут же потерял интерес к этому визиту, откланялся и вышел со мной на улицу. Особняк горел огнями, из него доносилась музыка. «Всюду жизнь…» – прокомментировал Евтушенко…