МОЛОДОЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ АНДЕГРАУНД, осень 1990 г… Зеленоград
МОЛОДОЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ АНДЕГРАУНД, осень 1990 г… Зеленоград
«МОЛОДОЙ ЕВРОПЕЙСКИЙ АНДЕГРАУНД» — В ЗЕЛЕНОГРАДЕ
Идея авангардного действа витала по всему Союзу — прежде чем пыльцой осесть в чистеньком и демократическом спутнике столичного мегаполиса — Зеленограде. Вчерашние диссиденты уверенно инструктировали оробевших постовых и администраторов — хотя народ не спешил стекаться на плохо анонсированный сейшн во Дворец Молодежи.
Святая троица московского андеграунда — Гурьев («КонтрКультУра»), Никитин («Тихий Парад»), Коблов (критик) — как организаторы остались недовольны своим детищем: слишком долго делали сцену, слишком тупые пультовики, слишком случайный зритель. Лишь железная воля и винище снимали этот напряг. КОТ (Калининград) и Ник Рок-н-Ролл (Владивосток, Москва) прошли на одном зевке — это ладно. Но Баженов (запомнившаяся фигура фестиваля «Черноголовка-87») выдал более индивидуальный риффованный саунд, текст типа «не скрывайте своих слов… глаз… слез» плюс экспрессивное мотание волосней — и повеяло теплой хипповой ностальгией. Зеленоград выставил на фестиваль НТО РЕЦЕПТ, который сбацал по аксиоме «тупое + классное = дерьмограунд». Ленинградец Силя был один на один с бас-гитарой и — в своем амплуа: песни про политику и любофф с рифмованием строк «лунный свет, в волосах ее играя» и «раздевайся, дорогая». Я согласен с рыцарями Янки (Новосибирск), что о ней надо писать особо и осторожно. Как о ранимом подснежнике. И все же: эта Мелани или Джоплин сибирского пост-панка одних пригвоздила к месту, других сорвала с него. «О-о-о-о!» — зимней вьюгой неслось над кочанами, моталками и гребешками. Подруги, фраера, выпендреж — в out. Тянуло к самой колонке, впитать все до капли, чтобы потом, в автобусе на Москву, вспомнить, о чем песня: леший, девушка, бегство, смятение, горечь, победа?.. Нет, не то. «Я не люблю интервью, не наговариваю и не публикую стихи, только пою их», — скажет Янка потом. Подснежнику едино, кто его раздавил — белка или медведь. Янкин имидж, янкин говорок («Эй, чо у меня с монитором такоя?»), расшитая лямка поверх дождя волос — это уже и не музыка, а что-то от нашего несостоявшегося «я». Ударник упорно стучал по чарли вместо бочки — но это детали…
ХРОНОП (Горький) сделал удивительно слаженную программу хитов постмодернистского толка, сдобренную ржавыми проходами гитары, минималистским вокалом Вадима Демидова и наивной (как годовалый ползунок на парламентской сессии) флейтой.
Ребят засыпали (в том числе я), как каких-нибудь «битлов», всяческими эпитетами. Вадим покраснел, как рак, и схватился за сердце. Шутки — шутками, но «хроноповский» звук — это и правда кайф, обволакивающий, вездесущий, прозрачный. Тексты на него лягут любые. ХРОНОП пробивает столь же классный менеджер (Игорь Крупин).
Плох был сейшн или хорош — он есть наш интеллектуальный альтернативный рок, который еще существует. И слава.
В. Б.
«Red Rose», Москва, 02/90 г.