О ЧЕМ ПЕЛА ЯНКА, ИЛИ КАК СТАТЬ ПАНК-ЗВЕЗДОЙ

О ЧЕМ ПЕЛА ЯНКА, ИЛИ КАК СТАТЬ ПАНК-ЗВЕЗДОЙ

Муторное это занятие — писать статьи о тех, кто ушел. Хотя бы потому, что необходимо выдерживать определенную интонацию, лучше всего интонацию «газетного плача», выстраивать в той или иной последовательности событийный ряд певца или артиста, его «незабываемые вехи», приводить любопытные факты из биографии, подтверждающие либо уровень популярности, либо непризнанную гениальность.

Почему так? Да повелось уж издавна…

Все это создает атмосферу некоего общеобязательного ритуала, всенародных «печатных поминок» за упокой души.

Хотя неужели нельзя по-другому? Кстати, это «поминалка» о Янке, Яне Дягилевой, певице, утонувшей в мае 1991 года. Что-о-о, не помните? Ну как же, как же? Для тех, кто не помнит принципиально, не хочет вспоминать, даю подсказку: «Я повторяю десять раз и снова, никто не знает, как же мне…»

Ага, сейчас уже немного понятно, о ком идет речь? Ну, да, это ж «подруга Егора Летова», на пару пели (она еще и стихи читала), и успела, так сказать, отметиться в самой престижной столичной прессе (еще до смерти) — в «Комсомолке», «Литературке» и «Экране и Сцене». Нет, это не интервью, которых у нее почему-то не брали, возможно, считая, что за нее должен говорить человек, выведший ее в люди — вездесущий. Поэтому все три статьи основывались прежде всего на анализе собственно песенного творчества певицы, попутно представляя ее, так сказать, широкой публике. Ну и по ходу пьесы в каждой статье выдавались оценки и даже советы «по дальнейшему усовершенствованию творческого процесса».

Больше всего, конечно, напортачил И. Мальцев из «Комсомолки», написавший первый опус всесоюзного значения в 1990 году, который был напечатан под звучным заголовком «Панк-звезда из глухой Сибири».

Ну, ладно, коль звезда, так звезда, хотя наверняка покойная долго плевалась бы из-за такого позорного ярлыка, если уж она действительно была панк. А вот Сибирь-то уже давно, как известно, не глухая, а все больше атомная да урбанистическая, иначе откуда вдруг такой надрыв у Янки? Может быть, от благотворно влияющей на здоровье сибирской вечнозеленой тайги?

Идем дальше. «Панк-рок умер в России». Вот те раз. Тогда совсем непонятно, какого небосклона звезда-то! Дежурный реверанс музыке Янки за «связь с древней народной культурой». И вот И. Мальцев начинает (как это у нас особенно принято) искать аналоги Янки на Западе и, само собой, быстренько находит — Патти Смит, известная там гораздо меньше, чем Янка, певица из первого панк-поколения 70-х. Ну, ладно, нашел автор аналоги, вроде бы должен успокоиться. Ан, нет, идет дальше. Оказывается, «нет у нее и продюсера. Требовательного, западного толка». (Ну, почему сразу западного-то, ведь автор только что хвалил певицу именно за русскость!) «Эту роль пытается взять на себя русский панк в обличье хиппи (специально, что ли, замаскировался) Егор Летов. Но его ненависть настолько губительна для музыки, что сквозь нее слушатель продирается с трудом». (Если не хочет, пусть не продирается, да и то, что он делает, Егор вовсе не считает музыкой, а если у Янки самовыражение получалось чуть мелодичнее, то, по мнению автора, ее ненависть уже ничего не губит. Занятно!)

Дальше — больше. «Потрясающая мелодичность» — одно из важнейших достоинств Янки, хотя мне всегда казалось, что для этого лучше всего подходит попса. По крайней мере стремится к этому. «Даже неподготовленного слушателя (Ну, это уже слишком. Оказывается, чтобы слушать Янку, нужно «быть готовым». Интересно, в каком смысле. Как пионер или как…, ну, ладно), когда он слышит этот мальчишеский ломкий голос, «цепляет сразу».

«Но — никаких жалоб. И в этом ее сила». (Кто же у нас в роке на судьбу жалуется, не романс ведь!)

Вторая статья в «Литературке» написана уже посмертно, и, может быть, поэтому в ней практически нет накладок. Хотя, возможно, тут сказался авторитет известного театрального обозревателя Александра Соколянского, у которого имеется достаточный опыт написания статей о роке. Соколянский попадает в точку: «именно через панк-рок, по нынешним временам, проходит граница между искусством и неискусством, именно здесь — зона максимального напряжения для «нижних чинов культуры».

И так хорошо, лаконично о Янке: «Янка сделала невозможное: приняв беспросветность, стала в ней источником света, перевела панковскую остервенелость в состояние трагизма… было ощущение: то, от чего всех рядом дергает и кривит, на нее с чудовищной ненавидящей силой давит». Все верно. Есть такое:

«Я неуклонно стервенею

с каждой шапкой милицейской,

с каждой норковой шапкой.

Здесь не кончается война,

не начинается весна,

не продолжается лето.

Некуда деваться, нам остались

только сны и разговоры.

Марина Тимашева написала заметку в «Экране и Сцене», которая потом была перепечатана в качестве статьи в «Иллюстрированной энциклопедии отечественной рок-музыки». Здесь уже больше конкретных наблюдений, хотя и тут остаются неизменные аналогии с Джоан Баэз. Да поймите вы, уважаемые критики, что именно непохожесть, чуждость и ненависть к нашему миру составляли силу и источник вдохновения умершей певицы, и заслуга Егора Летова как раз и состояла в том, что он сумел разглядеть эту бесконечную боль, которая была воплотима только в той музыке, что осталась после смерти Янки… Как она умерла? Да всякое говорят. От Володи Колосова (группа ТРЕСТ) я слышал, что оставила предсмертную записку, в которой было указано то место реки, где ее нужно искать. И именно там обнаружили труп. Самоубийство?

Возможно, хотя кто его знает. Ничему теперь не верит потускневшая тусовка, да и зачем копаться. Ответ ведь наверняка уже есть в песнях.

С. А.

«Тинейджер» («Десятый Я»), Нижний Новгород, № 6/92 г.