Патриотическое имя

(говорят, что быль)

Давая детям имена или прозвища, родители часто не думают о том, как их дети с этими именами будут жить, когда станут постарше.

В одной бакинской семье родился ребенок, мальчик. Назвали его Рахманом. Но он был такой хорошенький, такой милый, что все окружающие с легкой руки его бабушки стали звать его «Барашкой». Барашка часто играл во дворе, где было немало других детей. Все привыкли к этому имени, но шли годы, и Барашке исполнилось 14 лет. Его уже трудно было воспринимать как Барашку, выросшие дети во дворе теперь часто звали его «Бараном». Это, конечно, не нравилось его семье. И тогда они официально объявили всем соседям, что Барашка отныне больше не Барашка, а Рахман. Но привыкнуть к новому имени его дворовым друзьям было трудно, и еще долго ему приходилось им повторять:

— Я не Барашка, а Рахман.

Множество имен, причем официальных, зарегистрированных в ЗАГсах, было рождено в России революцией: Владлен (Владимир Ленин), Сталина, Девянварь, о которой я рассказывал в одном из рассказов, и даже Трактор и Реввоенсовет. Многие из таких имен были трудно произносимы, а самое главное, не только не нравились самим носителям этих имен, но и приносили им моральные страдания.

Часто из-за неблагозвучности были вынуждены менять свои имена евреи. Делали они это обычно неофициально: в паспорте одно имя, а в жизни другое. Так, я знал одного парня, отца которого звали Срул. Он всем говорил, что его отчество — Исакович. Был у меня и другой знакомый, которого родители назвали Шмуликом. Он представлялся всем как Шура или Шурик. В общественных местах моя мать стеснялась громко звать моего отца Абрашей, она в таких случаях кричала: доктор, доктор! Наша соседка, еврейка, назвала своего младшего сына Исааком. Но когда началась война и быть евреем стало просто небезопасно, она не пожалела сил и денег, чтобы изменить его имя на Анатолий. Война закончилась, и новое имя осталось только в паспорте, а все продолжали звать его Изей.

Но иногда неудачно данное имя могло привести к гораздо более серьезным последствиям.

Дело происходило сразу после окончания Великой Отечественной войны в одном из небольших городов Азербайджана. Махмуд, которого мобилизовали еще в 1942 году и который солдатом дошел до Берлина, живой и невредимый благополучно вернулся домой. Радости семьи не было предела. Отец и мать считали, что теперь настало время Махмуду жениться, обзавестись собственной семьей. Они даже уже подыскали ему невесту. Махмуд был не против, и вскоре сыграли свадьбу. Не прошло и года, как в новой семье родился ребенок, сын. Встал вопрос об имени, которое надо ему дать. Дед был человеком верующим и считал, что ребенка надо назвать Мухаммедом. Но Махмуд был категорически против: в армии он вступил в партию и его кумиром стал «вождь всех времен и народов» товарищ Сталин, под руководством которого, как считал Махмуд, была одержана победа над фашистской Германией и благодаря мудрому руководству которого он, Махмуд, остался жив. Он хотел своего первенца назвать «Сталином».

В ЗАГсе не решились записать ребенка этим именем. Стали выяснять мнение райкома партии. Но первый секретарь райкома увидел в желании Махмуда проявление патриотизма. Он не только разрешил дать ребенку имя «Сталин», но дал указание осветить этот замечательный факт в районной печати. Так в небольшом азербайджанском городе появился ребенок, которого звали Сталин Махмуд оглы.

Рос он непослушным ребенком. Пропадал подолгу на улице, в школе учился очень плохо, дрался, часто прогуливал уроки. Мать его постоянно разыскивала по всему небольшому городу, а найдя, ругала на чем свет стоит. Она громко кричала:

— Как тебе не стыдно, Сталин, я тебя уже два часа ищу, на кого ты похож, где ты вывалялся, ты просто хулиган, я тебя накажу!

Иногда она полностью теряла контроль над собой:

— Чтоб ты сдох, Сталин!

А дальше шли уже такие фразы, которые нет возможности воспроизвести в этом рассказе. Такие сцены повторялись довольно часто, и вскоре о них кто-то донес «куда следует».

За Махмудом и его женой приехал сержант на ГАЗике, и отвез их в районное отделение КГБ. Майор долго кричал на них, а потом вкрадчиво сказал:

— У вас есть выбор: или вы перестаете ругать сына, или меняете ему имя. А если мне сообщат, что вы опять, ругая сына, оскорбляли нашего великого вождя, то имейте в виду, что Сибирь большая и для вас там местечко найдется. Остальное вам скажет сержант.

Когда Махмуд и его жена собрались уходить, сержант, который приходился им дальним родственником, сказал:

— Это я упросил майора не арестовывать вас: он добрый и согласился. Но его надо отблагодарить. Так что продавайте корову, кур, не знаю что еще, и деньги передайте мне. А сюда вам лучше больше не попадать. Второй раз я с ним договориться не смогу.

После недолгих размышлений Махмуд пошел в ЗАГС и написал заявление с просьбой об изменении имени сына.

Начальник Бюро ЗАГС сказал ему:

— Ты, Махмуд, дурак и вероотступник. Мало тебе было мусульманских имен? Секретарь райкома разрешил поменять твоему сыну метрическое свидетельство. Говори, как теперь будут его звать?

— Рамиз.

— Ну, Рамиз так Рамиз.

Но привыкнуть к новому имени и самому школьнику Сталину и его матери было трудно. Иногда она кричала на него:

— Чтоб ты провалился, Ста… то есть Рамиз!