Пуск откладывается
Пуск откладывается
К вечеру 23 октября подготовка ракеты к старту вступила в решающую стадию. Заканчивались последние операции, проходившие весь день без существенных замечаний. Напряжение возрастало. Все в ожидании. Первый тревожный сигнал прозвучал в 18 часов. Непредвиденная ситуация, поставившая на пуске ракеты гамлетовский вопрос "быть или не быть?", возникла во время проведения очередной по технологическому процессу операции, связанной с прорывом пиромембран магистралей окислителя второй ступени.
Необходимо отметить, что на момент создания ракеты Р-16 система подрыва пиромембран находилась практически только еще на стадии внедрения и уже успела доставить много хлопот при испытаниях ракеты Р-14, которые начались на полигоне Капустин Яр в июле месяце. Вот что произошло на старте при подготовке первой летной машины Р-14.
"При прорыве мембраны окислителя, — вспоминает В.С. Будник, — образовалась течь из-под прокладки фланца трубы окислителя. Из люков в хвостовом отсеке темными клубами запарила азотная кислота, так что заглянуть внутрь отсека было нельзя. Мы сразу же подали воду из шланга в отсек, парение прекратилось, и стало видно небольшую струйную течь. Было принято решение пуск отменить, компоненты слить. Операция слива топлива на этой ракете стартовой командой производилась впервые, и руководителям приходилось за всем расчетом испытателей следить лично, так как компоненты были самовоспламеняющимися.
Благополучно слив окислитель, приступили к сливу горючего. Присоединили сливной рукав от заправщика к ракете, открыли сливной клапан — и из соединения сливного шланга со сливным трубопроводом ракеты брызнул фонтанчик горючего красивой дугой прямо на бетон с незначительными пятнами от окислителя, разбавленного водой, но этого оказалось достаточно. Струя горючего загорелась в воздухе. Огонь по струе начал медленно приближаться к ракете. Руководитель испытаний не растерялся и дал немедленную команду включить огнетушители; я стоял рядом с ним и успел только кивнуть головой в знак согласия. Мини-пожар был потушен, до отсеков ракеты огонь медленно горевшего на воздухе шнура-струи горючего не дошел. Закрыли сливной клапан ракеты, уплотнили соединение сливного шланга с ракетой и благополучно слили горючее. Излишне говорить, что ситуация эта, могущая иметь трагические последствия, доставила всем находившимся на старте тревожные ощущения".
К этому следует добавить одно весьма важное обстоятельство: при отработке прорыва мембран был обнаружен существенный недостаток, который не давал полной уверенности и ставил под сомнение факт их срабатывания. Связано это было с тем, что в конструкции пиропатрона имелся специальный воспламенитель. В момент прохождения электрического тока он инициировал взрыв, а сама электрическая цепь при этом автоматически размыкалась, так как сгорали накальные мостики воспламенителя. Это и фиксировалось на пульте управления. Но в действительности, и довольно часто, наблюдались случаи, когда сгоревшие накальные мостики воспламенителя пиропатрона замыкали подводящие концы электрической схемы на корпус. И, как следствие, в процессе последующего проведения проверки ("прозвонки") цепей можно было получить ложный сигнал о несрабатывании пиропатрона.
В процессе предстартовой подготовки первой летной машины испытатели не имели не только опыта отработки, но и не располагали соответствующей контролирующей аппаратурой, которая могла бы однозначно свидетельствовать о прорыве мембран вследствие срабатывания пиропатронов.
Поэтому был разработан специальный пульт, в котором при повышении давления в полостях за мембраной срабатывало реле датчика и проходил сигнал, вызывавший загорание транспаранта. Кроме того, руководителями испытаний прямо на старте было принято нехитрое решение, по своему содержанию равноценное введению нештатной технологической операции: по сильному звуковому эффекту гидравлического удара и характерному "бульканью" в процессе заполнения магистралей жидкостью, возникающих в момент прорыва мембран, подтверждали факт открытия топливных магистралей.
Ведущим инженерам по двигательным установкам К.А. Луарсабову и В.А. Кошкину (он погибнет на следующий день), участвовавшим в проведении этой операции раньше при огневых стендовых испытаниях ступеней ракеты в Загорске, а потому имевших определенные навыки и опыт распознавания характерного звукового эффекта гидравлического удара, приказали прямо на ракете на слух дать субъективную оценку факта прорыва пиромембран.
Вначале должны были быть подорваны мембраны первой и второй ступеней по линии окислителя, как безопасного в пожарном отношении компонента. Только после этого, убедившись в герметичности системы по линии окислителя, подтверждавшей невозможность возникновения пожара, можно было подрывать мембраны по линии горючего.
Выполняя полученную команду, инженеры заняли исходные позиции: перевалившись, по пояс залезли в диаметрально расположенные люки хвостового отсека первой ступени и стали слушать, когда по громкой связи будет дана команда на поочередной прорыв мембран по линиям окислителя и горючего и произойдет подрыв, чтобы подтвердить, что двигатель ракеты готов к пуску. Сегодня такое техническое решение может в лучшем случае вызвать ироническую улыбку, но в октябре шестидесятого это была, как выразился один из участников операции, "сермяжная правда".
В хвостовом отсеке ничего не видно — кромешная тьма. Поскольку в первую очередь прорывались мембраны магистралей второй ступени, то инженеры и настроили свои "локаторы" на звуковые сигналы, которые должны были прийти сверху из хвостового отсека второй ступени. И вдруг совершенно неожиданно звуковой эффект возник в хвостовом отсеке первой ступени и сопровождался таким ударом, что, по свидетельству "заложников" (а иначе их положение нельзя было определить), казалось, что земля уходит из-под ног. Не успели еще инженеры оценить создавшуюся ситуацию, как через несколько секунд в районе двигателя первой ступени возникла яркая вспышка и хвостовой отсек наполнился запахом сгоревшего пороха.
Покинув свои наблюдательные пункты и выбравшись из люков, посланцы недоуменно доложили, что произошло непонятное: кроме того, что прорвались явно не те мембраны, сработал еще какой-то пироэлемент, который при этой операции не должен был быть задействован. Когда с помощью переносных ламп осветили пространство внутри хвостового отсека, то без труда выяснили, что вместо пиромембран магистрали окислителя второй ступени оказались подорванными пиромембраны магистралей горючего первой ступени. А свечение возникло в результате самопроизвольного подрыва пиропатронов отсечного клапана газогенератора первого блока маршевого двигателя первой ступени. Об этом свидетельствовала закопченная поверхность клапана. Последнее было связано с тем, что в корпусе отсечных клапанов имелись специальные отверстия, через которые выходил избыток газов. Он-то и создал световой эффект, а заодно и закоптил поверхность металла. Кроме того, была обнаружена небольшая капельная течь через предусмотренные дренажные трубки, выведенные за донную защиту хвостового отсека, свидетельствовавшая о недостаточной герметичности уплотнителей вала турбонасосного агрегата горючего. Во избежание малейшей возможности соединения горючего с окислителем истекавшие через дренажные трубки капельки предусмотрительно стали собирать в обыкновенном хозяйственном ведре.
Вечером 23 октября состоялось оперативное заседание Государственной комиссии, на котором был поставлен вопрос о необходимости срочного выяснения причины несанкционированного срабатывания пиропатронов отсечного клапана газогенератора.
"Когда было установлено, — констатирует ведущий инженер янгелевского конструкторского бюро К.Е. Хачатурян, один из самых активных участников подготовки ракеты к пуску в эти напряженные предстартовые дни, — что сработали пиропатроны отсечного клапана газогенератора, мы с разработчиками комплексной электросхемы управления двигательной установки и военными специалистами в результате всестороннего глубокого анализа схемы определили возможную причину возникшей ситуации. Но для подтверждения наших выводов необходимо было снять с ракеты главный распределитель подаваемого напряжения — прибор А-120 — и вскрыть его. На это нам с заместителем главного конструктора В.А. Концевым было дано время — до 7 часов утра следующего дня.
В этой связи следует отметить, что комплексная электрическая схема управления двигательной установкой нашим конструкторским бюро долгое время не согласовывалась из-за имевшихся замечаний. И помню, как после успешного окончания заводских испытаний первой летной машины меня вызвал к себе В.А. Концевой. Я зашел в кабинет, а у него сидит начальник лаборатории ОКБ-692 И.А. Дорошенко — главный разработчик комплексной электросхемы и жалуется на меня, что я не снимаю своих замечаний. Свою тираду она закончила как опытный дипломат:
— Василий Антонович, Вы — наш отец родной, поймите, без согласованной схемы мне в Харькове перед Коноплевым появляться нельзя. И дальше в подобном же духе. После таких завораживающих лестных слов В.А. Концевой не выдержал и поставил свою подпись.
А между прочим, в числе выданных замечаний было и требование, чтобы в цепь пакетного переключателя прорыва пиромембран в наземном пульте ввести дополнительную кнопку, исключающую возможность случайной подачи напряжения на подрыв пиромембран. В этом случае для подрыва пиромембран, после установки пакетного переключателя в положения "О-I" и "Г-I", необходимо было нажать на эту кнопку. Таким образом, автоматически сократилось бы и время протекания тока короткого замыкания через прибор А-120, определяемое временем нажатия кнопки (до пяти секунд). А за это время, конечно, изоляция проводов не повредилась бы и никаких несанкционированных срабатываний пиропатронов при подготовке ракеты к пуску 23 октября не произошло.
Но аварии, увы, все равно избежать было бы невозможно".
Решение о замене главного распределителя на заправленной ракете с прорванными пиромембранами и с задействованными бортовыми батареями было связано со значительным риском. Однако Государственная комиссия пошла на такой шаг.
Разобравшись с причинами, приведшими к сложившейся ситуации, участники заседания должны были решить и главный вопрос: что делать с ракетой? По техническим условиям на уплотнения, манжеты и прокладки ракета могла стоять в заправленном состоянии при воздействии агрессивных компонентов всего 24 часа. Именно только на сутки давали гарантию на работоспособность резиновых изделий их разработчики. А дальше они могли разъедаться, превращаться в труху, а ракета во время этого процесса, естественно, "потечь по всем швам" и, в первую очередь, по уплотнениям турбонасосных агрегатов.
С другой стороны, если отложить пуск, то, по существу, машина перестает существовать. В этом случае необходимо сливать компоненты, перебирать двигатели, проводить нейтрализацию баков и магистралей, менять все уплотнения. Все это, естественно, необходимо было делать в заводских условиях. Сама же операция слива также была рискованной, поскольку у испытателей не было такого опыта. Подтверждение тому — цитировавшееся выше свидетельство В.С. Будника об эпизоде с подготовкой ракеты Р-14. И, кроме того, на эту операцию к тому времени даже не существовало отработанной инструкции.
На проходившем заседании наиболее резко прозвучало мнение члена Государственной комиссии начальника отдела полигона подполковника С.Д. Титова. Высказав свои соображения, он бескомпромиссно предложил:
— Компоненты слить, ракету нейтрализовать на полигоне и отправить на завод для доработки.
Выслушав мнение специалистов, техническое руководство, исходя из сложившейся ситуации, приняло решение продолжить работы на старте по подготовке ракеты и произвести пуск на следующий день.
Заканчивая совещание, М.И. Неделин подытожил:
— Ракету доработать на старте, страна ждет нас.
Но чтобы продолжить работы по подготовке машины к пуску, необходимо было прежде всего выяснить и устранить причину несанкционированного подрыва пиропатронов отсечных клапанов. Проведенный анализ электрической схемы, как уже было сказано, показывал, что это могло произойти в случае "перепута" проводов в главном распределителе системы управления первой ступени. Поэтому поздно вечером 23 октября прибор А-120 был снят с ракеты, вскрыт и осмотрен. В результате осмотра было установлено, что ни производственный дефект, ни "перепут", как предполагалось, оказались ни при чем. Изоляция проводов одного из жгутов прибора, через которые проходил ток на подрыв пиромембран, была полностью расплавлена, и голые провода касались друг друга.
Комплексная электрическая схема двигательной установки была выполнена так, что для подрыва пиромембран по первой ступени тракта окислителя так называемый пакетный переключатель пульта (допускавший переключение в несколько положений) нужно было установить в положение "О-I" (а по тракту горючего в положение "Г-I"), и тогда через соответствующие цепи главного распределителя напряжение поступало на пиропатроны мембран. И пока двигателисты на "слух и запах" устанавливали факт срабатывания пиромембран, сгоревшие пиропатроны замыкали подводящие цепи, проходившие через прибор А-120. По ним стал течь ток короткого замыкания, в результате чего изоляция проводов расплавилась, и ток пошел по рядом лежащим проводам.
В этом и была причина несанкционированного срабатывания пиропатронов отсечных клапанов газогенератора одного из блоков двигательной установки первой ступени при подготовке ракеты к пуску 23 октября.
На следующий день предстояло провести непростые опасные операции по замене главного распределителя системы управления и отсечных пироклапанов газогенератора, которые, к счастью, в прилагавшемся ЗИПе были предусмотрены. Но к ним в запасном инструменте и приспособлениях не оказалось необходимых прокладок для отсечных пироклапанов. Предстояло их где-то выточить.
Так закончился день, на который намечался несостоявшийся пуск.
На ночь для охраны ракеты на старте выставили офицерский караул, которому был придан начальник химической службы воинской части майор В.В. Махно. Он периодически сливал сочившийся компонент топлива. На следующий день начальник химической службы воинской части погибнет.