На берегах Босфора

На берегах Босфора

В майский день 1943 года по шоссе, идущему из Стамбула вдоль берега Босфора, ехал автомобиль, по номеру которого полицейский или другой сведущий в этой сфере человек мог определить, что он принадлежит английской миссии в Турции. В салоне машины были двое — мужчина и дама. Проехав некоторое расстояние, машина повернула обратно в Стамбул и, высадив пассажирку на одной из сравнительно тихих улиц, проследовала к британскому консульству. Мужчиной был Гибсон, а дамой — жена его бывшего помощника в Бухаресте, Риге и Варшаве Васильева.

...После эвакуации армии Врангеля из Крыма, в 1920 году, ротмистр Васильев вместе с другими офицерами своего авиаотряда оказался вначале в Турции, потом в Болгарии и наконец в Румынии. Там он познакомился с Богомольцем, который уже состоял на английской службе. Они подружились, Васильев иногда бывал у Богомольца дома, играли в карты, разговаривали, читали, кстати, советские газеты. Как-то Богомолец попросил ротмистра описать известные ему как профессионалу военные аэродромы в России. Тот подробно, со схемами, расписал авиабазы под Москвой, в Брянске, Витебске, Одессе, Николаеве, Севастополе, Виннице и Жмеринке. Может быть, кое-что из этих описаний требовалось Богомольцу для проверки своих людей, может быть, он хотел убедиться в способностях Васильева, прежде чем привлечь его к своим делам. По-видимому, этот небольшой экзамен Васильев выдержал.

Не далее как через несколько дней Васильев встретил знакомого полковника, такого же эмигранта, как и он сам, но, по-видимому, гораздо лучше устроившегося. Сам Васильев зарабатывал на жизнь настройкой роялей. Полковник ни с того ни с сего стал вдруг упрекать его, говоря, что стыдно, мол, заниматься настройкой фортепьяно, когда родина гибнет и нужно всеми силами работать против большевиков. Васильев узнал, что силы и средства для борьбы есть, хотя и иностранные. Но это не страшно, главное свалить большевиков, и для этого хороши все методы. Конечно, после победы чем-то придется пожертвовать, но со временем все образуется. Полковник был, видимо, неважным дипломатом, с тонким подходом к Васильеву он явно не справился и в конце концов назвал вещи своими именами, прямо, по-солдатски. Есть возможность поработать на разведку румынского Генштаба, которая ориентирована, как ему сказали, на работу против Советов. Васильев сразу не дал ответа, сказав, что посоветуется с женой. Советоваться он стал со своим приятелем Богомольцем, который горячо рекомендовал согласиться на столь заманчивое, по его мнению, предложение. Васильева познакомили с одним из руководителей румынской военной разведки Мурузовым. Разговор состоялся на его квартире в Бухаресте по адресу: пьяцца Розетта, 3 — это Васильев хорошо помнил. Беседовали, естественно, на русском. Васильеву потом рассказали, что Мурузов на самом деле — Морозов, офицер русской армии, переиначивший свою фамилию на румынский лад, прижившийся на румынской службе и пользующийся там влиянием.

Васильеву предложили возглавить разведпункт 2-го отдела Генштаба, расположенный в Черновцах. Оклад определили в размере 14 тысяч лей, а все остальное предстояло решить на месте. Когда все вопросы устройства Васильева на румынскую службу были утрясены, Богомолец сказал ему, что все это его рук дело, и попросил внимательно его выслушать. Отныне он, Васильев, является сотрудником английской разведки, внедренным в румынский аппарат. Все, что он будет получать, выполняя задания 2-го отдела и организуя разведывательную работу, он обязан в копиях передавать Богомольцу для дальнейшего препровождения куда следует. Сказал, что оплата Васильева, как и других людей, сотрудничающих с Интеллидженс сервис, производится румынами, но финансируют их англичане. Об этом знает только Генштаб, начальник его 2-го отдела Мурузов. Вскоре Васильева познакомят с резидентом СИС Гибсоном.

Потом Васильев работал вместе с Богомольцем и под руководством Гибсона в Риге и Варшаве. В Польше он оказывал Богомольцу помощь в организации переброски связников на советскую территорию. Находился на связи непосредственно у Гибсона. Тогда же от англичанина узнал, что Богомольцу удавалось получать от своей агентуры весьма ценную информацию о внешней политике Советского Союза. Ему стало известно о сотрудничестве Лаго с Богомольцем в интересах английской разведки. Васильев вначале удивился, помня историю с арестом Лаго в Румынии, к которой и сам был причастен, но рассудил, что на свете все бывает и ничему удивляться не надо. Раз дает информацию, которая хорошо оценивается в штаб-квартире СИС, то это лучшая проверка.

Позже англичане сочли целесообразным вернуть Васильева в Бухарест, а оттуда румынская разведка, с которой он продолжал сотрудничать, послала его в Вену, где он работал по советским учреждениям и левым организациям, контактируя с германскими представителями. Когда началась война, Васильев предложил немцам свои услуги. Немцы ответили положительно. Некоторое время он служил в разведывательно-диверсионном подразделении, зашифрованном как «1-с, штаб Антон», дислоцированном в окрестностях Курска. Оттуда Васильева переводят в Софию в один из разведотделов главного штаба сухопутных сил германской армии, который возглавлял полковник Беккер.

Однажды полковник пригласил Васильева и подробно расспросил о его работе с англичанами. Вполне возможно по этому каналу выйти на информацию, которая в данный момент больше всего интересовала германское верховное командование: перспективы открытия второго фронта в Европе и предполагаемое главное оперативное направление. Английская разведка активна в Турции, нет ли у Васильева там связей, которые могли бы оказаться полезными. Васильев докладывает, что есть. Это некто Забегин, он должен проходить по картотеке, так как раньше помогал немецким службам, а также его собственный брат Владимир, который, насколько он знает, знаком с некоторыми английскими представителями. Беккер заинтересовался. Самому Васильеву нельзя, конечно, появляться там — нет ли иного выхода? Есть! Он предлагает направить в Стамбул, так сказать на рекогносцировку, свою жену, которая прекрасно знает Гибсона. Беккер согласен.

Беккер принимает решение послать в Стамбул супругу Васильева с заданием установить контакт с Забегиным и выяснить, согласен ли он поработать на германскую разведку. Беккер учитывал также, что жене Васильева нетрудно будет выйти на резидента СИС, поскольку брат ее мужа до сих пор является негласным сотрудником английской разведки. Если, конечно, тот не воспротивится, но не должен: разведчик всегда остается разведчиком.

А резидентом был Гибсон, бывший начальник Васильева. Вот такой забавный клубок получился.

Итак, фрау Васильева выехала в Стамбул. Забегин, как и предполагалось, не возражал возобновить сотрудничество с германской разведкой. Увиделась она и с Басил ьевым-братом, которому рассказала, что целью ее поездки является в конечном счете работа против красных, и уговаривала его присоединиться к ней. В конце концов, неважно, с кем вместе будет продолжаться их борьба с большевиками. Но тот, выслушав энергичную даму, от каких-либо разговоров на щекотливую тему воздержался, сославшись на то, что занят сейчас работой по Италии. Возможно, это так и было: показалось, что знает ситуацию в Италии. Рассказал анекдот, популярный в Риме. Муссолини стоит перед своим портретом и вопрошает: «Что же с нами будет, что же будет?» Портрет отвечает: «То и будет — меня снимут, тебя повесят». Черный юмор, но, будучи на английской службе, он себе позволяет шутить. Может быть, союзники уже готовы к десантированию?

Заметим для полноты картины, Что это предчувствие оправдалось. 10 июля 1943 года англо-американские войска высадились на Сицилии, а затем на юге Италии. Сбылось и пророчество римских острословов: в конце войны Муссолини был захвачен партизанами и повешен.

На следующий день Васильев-брат посетил мадам и сказал, что Гибсон хотел бы встретиться с ней. Вот тогда-то и совершал свои незамысловатые маневры в стамбульском пригороде автомобиль английской миссии.

Гибсон поинтересовался впечатлениями своего долголетнего помощника о пребывании на оккупированной немцами советской территории. Она долго рассказывала о том, что слышала от мужа. Неизменно возникала тема борьбы с большевиками, вспоминали довоенные годы. Вопросов оперативного свойства Гибсон, разумеется, не задавал, для этого у него были другие каналы: некоторое время тому назад с Васильевым встречался его брат Арчибальд. Он рассказывал, что Васильев поинтересовался тогда, слышно ли что-нибудь о Богомольце. Ответ был лаконичным: Виктор приехал в Каир и работает там на поляков.

Прощаясь с приятной собеседницей, Гибсон попросил передать супругу, что он по-прежнему считает его своим большим другом и надеется, как всегда, на его помощь. Он должен знать, что общим его, Гибсона, и Васильева противником остается Советский Союз. Не желая давать повод для каких-то неприятностей, он ограничится только совсем маленьким сувениром для своего товарища: двумя блоками хороших американских сигарет. Но зато от чистого сердца и с дружеским приветом.

С тех пор как Гибсон уехал в первую командировку в качестве офицера разведки, в центральном аппарате СИС он работал мало, но, почти постоянно находясь в рези-дентурах, был в курсе информационных потребностей штаб-квартиры. Научился хорошо чувствовать складывающуюся ситуацию, анализировать факты и события, наконец — что всегда ставилось ему в заслугу — прогнозировать возможное развитие событий. На русском фронте Красная армия одержала впечатляющую победу под Сталинградом. На Тегеранской конференции Рузвельта, Сталина и Черчилля вновь остро встал вопрос об открытии второго фронта. Из полунамеков коллег в штаб-квартире (открыто о таких вещах не говорят) он понял, что штабы работают над планом операции. Судя по успехам в Северной Африке, союзники вначале высадятся в Италии, чтобы взять под контроль развитие ситуации в этой стране после ухода дуче с политической арены.

В отношении направления главного удара, как он понял, есть разногласия. Премьер-министр настаивает на Балканах, но американцы склонны к броску через Ла-Манш. Разведка во всех вариантах должна обеспечивать интересы Великобритании. Если не подумать обо всем заранее, то в спешке решать задачи будет намного сложнее. Он, Гибсон, должен опираться на мнение своего правительства, которое справедливо полагает, что только вариант открытия второго фронта на Балканах преградит путь советским армиям в Восточную Европу. А если так, то ему, много лет работавшему в странах региона, наверняка придется изрядно потрудиться. Уже сейчас надо думать о восстановлении и приобретении новых позиций в тех политических течениях, которые должны прийти на смену нынешним режимам, в частности в Румынии. Здесь очень пригодятся старые испытанные кадры, такие как Васильев. У него немалые связи, отличные в прошлом контакты со спецслужбами, владеет румынским. Надо готовить его к новой ситуации, которая наверняка возникнет, если Сталину удастся развить стратегический успех на Волге. Мог бы быть к месту и Богомолец, тем более что вплоть до своего выезда из Португалии он имел контакты с румынской оппозицией. Но он далеко, да и в штаб-квартире ему после случившегося тогда в Париже не очень доверяют. Может быть, напрасно столько лет держали человека в черном теле, так можно его разозлить, и очень сильно. А ведь Богомолец сделал много полезного для службы. Ну да посмотрим, все события еще впереди.

О результатах собеседований в турецкой столице доложено верховному командованию вермахта. Беккер получает указание из Берлина выехать в Стамбул.

В 1944 году Гибсон действительно много поработал над тем, чтобы воспрепятствовать приходу к власти в Румынии нежелательных для Великобритании сил. Результаты, правда, были не те, какие хотелось бы получить, но это от него не зависело. Политическую картину в стране во многом определяли успешные наступательные действия Красной армии.

Васильев в конце войны был арестован советской военной контрразведкой. По просьбе 1-го управления МГБ (так к этому времени стала именоваться внешняя разведка) он был допрошен и по обстоятельствам, связанным с операцией «Тарантелла». Учитывалось, что Васильев как один из ближайших и доверенных людей Богомольца может прояснить некоторые моменты этого дела, относящиеся как к 1931—1934 годам, так и к последующему периоду. Это было нужно в связи с работой по Богомольцу, а он, уже будучи в Каире, встречался там с Гибсоном.

Из показаний Васильева следовало, что Богомолец стал правой рукой Гибсона еще в 20-е годы в Стамбуле. В Бухаресте СИС поставила перед ним более широкие задачи, он добился успеха. Активно использовал возможности румынских служб, привлек к работе многих эмигрантов, в том числе и его самого. Перед перемещением в Ригу ему в знак признания заслуг перед британской разведкой был оформлен английский паспорт, а Гибсон преподнес золотой портсигар с дарственной надписью. Помощниками Богомольца стали — в Варшаве — он, Васильев, в Берлине — Гольц, в Париже — Лаго. Работа Богомольца, как полагает Васильев, была весьма продуктивна и состояла в получении разведывательной информации о внешней и внутренней политике Советского Союза. Его помощник Лаго, связанный также с Беседовским, давал Интеллидженс сервис много ценных материалов.

Из агентуры Богомольца Васильев знает только летчика Монинского гарнизона, так как он имел отношение к организации связи с ним и готовил связника.

Васильев показал, что в 1934 году Богомолец ушел с английской службы по причинам, ему непонятным, после чего стал сотрудничать с польской разведкой. В 1940 году он узнал от работника румынской военной разведки, что Богомолец успел выехать из Парижа до вступления в город немцев, а затем по своему английскому паспорту выехал в Каир. Понятно, что без разрешения английских властей, то есть без санкции Интеллидженс сервис, он сделать этого не мог, из чего можно заключить, что англичане все время продолжают его контролировать.

К «турецкому» периоду службы Гибсона относится любопытный эпизод, не имеющий прямой связи с самой операцией «Тарантелла», но заслуживающий тем не менее упоминания, коли мы взялись проследить судьбы ее участников.

14 февраля 1944 года начальнику внешней разведки НКГБ генералу Фитину доложили срочную телеграмму. В ней говорилось, что резидент Интеллидженс сервис в Турции, работавший там под дипломатическим прикрытием, сообщил официальному советскому представителю важную информацию. По словам англичанина, а это и был полковник Гибсон, в британское посольство обратился в прошлом руководящий работник германской разведки в Турции, но к тому времени порвавший со своей прежней службой — Фермерен, который сообщил сведения о деятельности абвера, СД и гестапо. Очевидно, сказал Гибсон, они могут представить интерес и для советской стороны. Он добавил, что без санкции Лондона не может рассказать о содержании полученных от Фермере-на данных, но имеет поручение сообщить, что такая информация в самое ближайшее время будет передана по официальным каналам.

Очевидно, англичане допускали возможность нашей осведомленности о переходе к ним немецкого разведчика и решили упредить события, информировав советскую сторону об этом в тех пределах, которые считали полезными для себя. Интуиция, надо сказать, их не подвела, хотя в то время они даже представить себе не могли масштабов проникновения советской разведки в британские секреты. Напомним, что к этому времени знаменитая «кембриджская пятерка» работала в полную силу; кроме того, имея своего человека в суперсекретном дешифровальном центре под Лондоном, Москва получила доступ ко всем расшифрованным немецким документам. В результате совершенно секретные материалы английской разведки ложились на стол Сталина почти одновременно с тем, как они докладывались британскому кабинету. Руководствуясь соображениями безопасности своих ценнейших источников в Лондоне, советская разведка ничем не показывала столь высокой степени своей информированности. События не форсировались, все шло своим чередом.

Вскоре от представителя английской разведки в Москве 1-м управлением НКГБ действительно были получены материалы, основанные на показаниях Фермере-на. Они касались германской агентуры в Турции, ее засылки в Кавказский регион СССР и некоторых других вопросов оперативного характера. Правда, с нашей стороны высказывалась неудовлетворенность в связи с отказом тогдашнего союзника — Великобритании дать представителям советской разведки возможность самим допросить немца. Но это уже другое дело.

Наше внимание привлекло к этим событиям то обстоятельство, что к обмену информацией между британской и советской разведками оказался причастен один из основных персонажей нашего рассказа об операции «Тарантелла» — Гибсон.

Четверть века спустя после того как Гибсон начал активную агентурную работу на советском направлении, ему в силу сложившихся к тому времени политических отношений между Великобританией и СССР, которые вместе с Соединенными Штатами образовали антигитлеровскую коалицию, впервые за всю свою многолетнюю карьеру в СИС пришлось участвовать не в получении разведывательной информации по России, а в ее передаче русским. С точки зрения послужного списка разведчика это весьма интересный психологический момент. С другой стороны, этот эпизод как нельзя лучше показывает место разведки в государственном механизме, которая призвана своими специфическими средствами содействовать решению задач политического руководства страны в области национальной безопасности.

Британская и советская разведки сотрудничали в течение 1941—1945 годов в борьбе против фашистской Германии. Столкнувшись с реальной угрозой германского вторжения, когда в британских верхах обсуждалась даже возможность эвакуации правительства из Лондона в какой-либо доминион, скорее всего в Канаду, У. Черчилль, отбросив политические и идеологические предрассудки, пошел на заключение военно-политического соглашения с Советским Союзом. Свою нишу в этом процессе заняли и разведки двух стран, подписав в сентябре 1941 года документ о взаимодействии. Однако у каждой из сторон оставались свои приоритеты и интересы. Самый показательный пример этого — вопрос о сроках и месте открытия западными союзниками второго фронта, к которому, как известно, у Сталина и Черчилля были совершенно различные подходы.

Отражалось это и на вопросах обмена разведывательной информацией, ставших даже предметом переписки между председателем СНК СССР Сталиным и премьер-министром Великобритании Черчиллем.

С нашей стороны в процессе сотрудничества с британскими разведорганами были задействованы руководящие работники внешней разведки, принимавшие решения и по делу Богомольца, которым уже по этой причине было хорошо известно имя Гибсона, а отчасти и его дела.

Таковы непредсказуемые повороты событий в истории.