Глава 12 Как я сидел за решеткой с рок-группой

Глава 12

Как я сидел за решеткой с рок-группой

Именно рок-группа «Жир» и спасла меня. С тех пор как я бросил школу, я состоял при группе, помогая налаживать звукоаппаратуру. Я подружился с их звукооператором Дики Маршем и его помощником Стивом Россом. Мое умение по звуку определять, какие именно ползунки надо подправить на эквалайзере, впечатлило Дики. Он считал, что это природный дар, но на самом деле я несколько лет трудился, оттачивая это умение.

Как-то раз после очередного концерта ко мне подошел вокалист и флейтист Питер Ньюланд.

– Ты мог бы поселиться с нами и заниматься музыкой и аппаратурой все время, – заявил он. – Мы могли бы даже платить тебе, скажем, восемьдесят долларов в неделю.

Услышав такое, я немедля согласился, влился в команду «Жира» и обрел новое пристанище. Все участники группы жили сообща в старом фермерском доме в Эшфилде, в Беркшире.

На первом этаже, напротив моей комнаты, отделенная прихожей, располагалась комната Билла Перри – ударника группы. Он упражнялся с утра пораньше и так усердно, что заспаться мне не давал. На втором этаже жили Майкл Бенсон и Крис Ньюланд, гитаристы группы. Питер, брат Криса и руководитель группы, жил в главной спальне, окна которой приходились на фасад дома. Дики и Стива запихнули на верхний этаж. Я со своими пожитками занял заднюю маленькую комнатушку на первом этаже, а мотоцикл поставил на заднем дворе, как раз у себя под окном.

Если не считать отлучек в лес, когда я жил там по нескольку дней дикарем, сейчас я впервые поселился отдельно от семьи. Стал обладателем собственного мотоцикла, своего жилья, а также немаловажной должности в рок-группе, я понял, что это – достижения, которые стоит отпраздновать. И отпраздновал: купил осциллоскоп «Тектроникс-504», ставший моей гордостью и отрадой.

Целыми днями я трудился над звукоаппаратурой группы, стараясь выжать из нее все возможное и невозможное, и открывая все новые грани. Я бился над усилителями, чтобы извлечь из них максимум, настраивал инструменты, чтобы те звучали как можно лучше. Группа прославилась не только хорошей музыкой как таковой, но и отличным звуком. Стив, Дики и я по очереди садились за руль грузовика, возили звукоаппаратуру на концерты, подключали и отключали.

Словом, я зажил на славу – мне такая жизнь была по душе.

Наша рок-группа была одной из узкого круга команд, игравших собственную музыку в клубах, колеся по всей Новой Англии. Наш управляющий устраивал нам ангажементы – выступать на «разогреве» у групп покрупнее, на больших концертах в Бостоне. В ту зиму мы играли с Джеймсом Монтгомери, Джеймсом Коттоном, «Рокси Мьюзик» и «Блэк Саббат». Благодаря этим гастролям я пообщался с другими музыкантами и получил новые заказы – что-то собрать или улучшить или сделать с нуля, в диапазоне от мощных усилителей до электрофлейты.

На наши выступления приезжали мои старые друзья, например, Джим Боутон, но в основном я жил сам по себе и общался только с небольшим кругом новых знакомых. Я научился неплохо приспосабливаться к новым людям и местам обитания.

Я даже начал понемногу путешествовать. Всякий раз, когда у меня выдавался выходной, я куда-нибудь ездил на мотоцикле. Так я побывал в Вермонте, покатался по Нью-Хэмпширу, словом, путешествовал везде, куда можно было добраться за один день и вернуться назад. В апреле, когда земля в Эшфилде еще была покрыта двухфутовым слоем снега, группа решила отправиться отдыхать ни больше ни меньше как на Карибы, и меня взяли с собой. Все участники группы давно уже откладывали деньги на эту поездку, – по нескольку сотен долларов с каждого выступления. Когда я сбежал из дома, у меня всего-то и было при себе, что восемьдесят долларов, но Питер заверил меня, что у нас будет отпуск по системе «все оплачено». Из унылой промозглой зимы в западном Массачусетсе мы перенеслись на Монтсеррат, в тропический рай, где мне суждено было осознать, что я кое в чем существенно отличаюсь от типичного рок-музыканта.

Потеха началась в шесть утра, в Пасхальное воскресенье. Мы расположились на вилле, которая стояла высоко на склоне горы, а от виллы вилась дорога к городку Плимут далеко внизу. По словам Питера, вилла принадлежала какому-то богачу-англичанину, который обожал рок-музыкантов. Солнце только-только взошло, воздух был ясный, и жара еще не наступила. На острове царила тишина. На Монтсеррате нет никаких промышленных построек, нет больших шоссе, поэтому и шума не бывает. Было тихо, мирно и очень славно, и вокруг красота.

Вы скажете – да тут любой обрадуется: попасть в такое райское место! Любой, но только не я. Все привычные мелочи, без которых я не представлял жизнь, здесь отсутствовали. Не было обыкновенной американской еды. Не было гамбургеров. Чая со льдом. Питаться предстояло яйцами и моллюсками. Нам сказали, что можно получить к столу курицу, но для этого от нас требовалось самолично свернуть ей шею и выпотрошить, а убей мы курицу – не будет к столу яиц. Зато моллюсков было хоть заешься. Однако поскольку я никогда раньше их не пробовал, то отнесся к этой незнакомой пище подозрительно. Они напоминали помесь устрицы и мягкой подтухшей рыбы.

А главное – я понятия не имел, что такое отпуск и отдых. Я впервые отправился в далекое путешествие без брата и родителей. Денег у меня практически не было, и заняться тоже было совершенно нечем. Из этого путешествия я вынес урок на всю жизнь: «Везде и всегда бери с собой деньги!»

Итак, я проснулся в шесть утра, в райской тишине. Все, кроме Вилли, нашего приятеля и гида из местных, еще спали. Вилли понравился мне с первой встречи, может, потому, что у него была ручная игуана и он выводил ее гулять на поводке, сделанном из обрывка самолетного провода. Нынче утром игуана осталась без прогулки, а Вилли слетел с катушек. Он ворвался в дверь и помчался по всему дому, крича во все горло:

– Вставайте! Подъем, чуваки! Явка провалена, нас накрыли!

Он распахивал все двери подряд и орал:

– Подъем, подъем, там явились по нашу душу! Облава!

Я открыл глаза и сел на постели. Наркотиков у меня при себе не было. «Я ни в чем не замешан, – подумал я, – поэтому облава ко мне никакого отношения не имеет». Я вышел на крыльцо и бросил взгляд на склон горы. По дороге-серпантину к вилле на четырех обшарпанных машинах двигался целый отряд местных, выглядевших сущими оборванцами. У каждой машины на подножке ехало по двое парней, а сколько набилось внутрь – и не определишь. Те, которые ехали на подножках, были вооружены дубинками. Ни на какую облаву это не походило, а смахивало на нападение туземцев.

Я вбежал обратно в дом.

– Черт, там местные с дубинками!

– Да проснитесь же, идиоты, на нас напали!

Кое-кто из рокеров торопливо принялся спускать в унитаз и смывать в раковину таблетки, кокаин и прочую дурь, у кого что было, а было немало и разного. Я понадеялся, что канализация тут цивилизованная. Половина туалетов в такой местности просто имеет сток на склоне холма на сто футов ниже. То-то будет чудесный сюрприз.

В эту передрягу нас втравили две девчонки. Я так и знал, что этим кончится.

Когда мы приехали, девчонки уже были на вилле. Они встретили нас на пороге с таким видом, будто они тут хозяйки. Может, так оно и было.

– Привет, я Джен, а вот это моя подруга Барбара. Джо разрешил нам пожить тут до следующих выходных.

Никто из нас не знал, что это за Джо такой, но, подумав минутку, ребята из группы решили – почему бы девушкам и не остаться? Получив разрешение остаться на вилле, девчонки разговорились.

– Мы сбежали из дома три недели назад, – признались они.

– Мой отец служит в полиции в Нью-Джерси. Но он меня тут нипочем не отыщет, – сказал одна.

– Хотите курнуть? – спросила другая, подразумевая травку.

«О черт», – подумал я.

Меня совершенно не обрадовало, что на вилле, которую нам предоставили для отдыха, толкутся посторонние. Потому что девушки были тут раньше нас и теперь я ощущал, будто вторгся на их территорию. Кто на самом деле и правда был зван в этот дом? Мы или они? Очень шаткое и неопределенное положение вещей, терпеть такое не могу. Да и вся поездка в целом выбила меня из колеи, потому что я не люблю менять привычную обстановку на незнакомую, а предпочитаю всегда спать в одном и том же месте, и чтобы вокруг были одни и те же люди.

Но остальные ребята из компании отнеслись к девушкам совсем иначе. Майк повернулся к Питеру и сказал: «Питер, две свободные девчонки! Это же знак свыше!» И двое из компании практически с порога закрутили с этими незнакомыми девушками.

Никогда не понимал, почему некоторым парням нравится заводить подобные знакомства – подружку на неделю, а то и на одну ночь. Что они в этом находят? Я-то был слишком стеснителен, чтобы даже просто заговорить с девушками.

В первое утро Билли Перри, Крис и я отправились в городок внизу под горой. У местного населения был престранный выговор – они тараторили быстро-быстро, но при этом напевно, и поначалу я их не понимал, но потом приноровился. Одно мы усвоили быстро: всем в городке известно, где именно мы живем.

– Да-а, чуваки, вы живете на горе, с девча-а-атами, в доме Ма-а-аксвелла.

Куда бы мы ни пошли, неизменно выяснялось, что девушки там уже побывали. Я так и не узнал, что они успели натворить, но было ясно – приехав сюда неделю-две назад, обе красотки развлекались на полную катушку. А нас теперь ассоциировали с ними – все местные думали, будто мы такие же, как эти бесшабашные девицы.

На вилле было полным-полно травки, кокаина, таблеток, да и выпивки тоже хватало. Я иногда пил пиво, но все остальное меня не привлекало, поэтому я ничего и не пробовал. И вот наступило утро, когда на виллу надвигалась облава. «Господи Боже! – подумал я. – Я попаду за решетку из-за чужой наркоты! Все это дерьмо – чужое!» Мне хотелось выкрикнуть это вслух. Но я промолчал.

К тому моменту, когда облава уже была под дверью виллы, мы все успели проснуться и вскочить. Я успел одеться. Питер впустил представителей закона в дом. Я держался в сторонке и молча наблюдал, что будет. Огнестрельного оружия я у незваных гостей не заметил, но у некоторых были дубинки. Однако держалась вся команда вежливо, а один предъявил нам значок полицейского. Правда, с виду он был бродяга бродягой, но я подумал – наверно, в странах третьего мира полицейские так и выглядят.

Всего их было восемь. Они разбились на двойки и принялись обыскивать виллу.

Я остался в прихожей, посмотреть и послушать, как будут разворачиваться события. Время от времени до меня доносились восклицания – так кричали завсегдатаи бара в Плимуте, когда забивали мяч в настольный пинбол. «Наверняка полиция что-нибудь нашла, не иначе, – решил я. – А вдруг они что-нибудь подкинут мне? Подсунут в носок или в белье?» Меня очень беспокоила коррумпированность полиции.

Наконец, вся восьмерка вышла с черного хода, неся несколько сумок. Внутрь сумок я заглянуть не мог, но утешил себя мыслью, что сумки-то не мои. Но полицейские довольно ухмылялись. Значит, что-то накопали. Говор их я понимал с пятого на десятое, но разобрал: мы должны проследовать с ними куда-то, наверно, в участок. Я вышел на крыльцо. Оказывается, к вилле успели подкатить еще две полицейские машины.

Меня запихнули в старый «остин-универсал». Он был рассчитан на пятерых, но нас в нем ехало восемь. Полицейский из туземцев сидел у меня буквально на коленях. «Если мы попадем в автокатастрофу, он смягчит удар», – прикинул я. Всю дорогу этот туземец молчал как рыба. Еще один всю дорогу ехал на подножке. Я все ожидал, что если наш водитель слишком резко нажмет на тормоза, то этот рисковый парень полетит под колеса. Но ничего такого не случилось. Наверно, парень привык ездить на подножке. Он все улыбался, будто катался на серфе по морским волнам.

Мы въехали в Плимут и остановились перед каменным зданием. Тюрьма. Ну, конечно, с поправкой на тропики. Каменные стены тюрьмы были толщиной в три фута. Тут выяснилось, что участники обыска – это вся полиция острова, и то их было меньше восьми, поэтому для веса они прихватили на облаву кое-кого из своих собутыльников. Полицейский были в восторге! Как же, такой богатый улов. Мы.

– А ну, встали пряменько. Улыбнулись, сказали «сы-ыр», сейчас вылетит птичка. Фотка пойдет на ваши футболки, сделайте веселые лица.

Сфотографировав нас, они столпились и стали ждать, что получится. Снимали они нас на поляроидную камеру. У деда была такая в шестидесятые годы.

Главный сказал:

– Я инспектор Винсент, предъявите документики! Ну-ка, давайте паспорта!

– У меня нет паспорта, только удостоверение личности, – ответил я.

– Ну, гони удостоверение, браток.

Я протянул ему свое удостоверение из студгородка – дома, в Массачусетсе, оно гарантировало владельцу свободный допуск в бар на девятом этаже университета. Удостоверение полагалось сдать администрации университета, а я оставил себе. Инспектор записал мое имя-фамилию, адрес, дату рождения – все это крошечными буковками на каталожную карточку, а карточку бережно спрятал в каталожный ящичек. Поскольку на студенческом пропуске моя фамилия и дата рождения были записаны с ошибками, то и в картотеке плимутской полиции на острове Монтсеррат мои данные тоже оказались искаженными. Я был доволен.

Обыскивать меня никто не стал. Похоже, полицейские просто забыли это сделать. Я пожалел, что у меня нет ни ножа, ни пушки. Но туземцы держались так дружелюбно, что неохота было бы кого-то подстрелить или пырнуть. Я попытался бочком двинуться к выходу на улицу. Один из подручных инспектора вежливо, но цепко ухватил меня за руку и подтолкнул обратно внутрь, показав на стул.

– Нет, браток, уйти нельзя. Садись. Тут тебе не что-нибудь, а тюрьма.

Переписав наши данные, инспектор распорядился отвести нас в камеру. Камера оказалась без окон, но с ржавыми решетками. Что ж, по крайней мере, тут было не холодно.

– Черт, надеюсь, у них тут хоть крыс не водится! – воскликнул наш гитарист Майк. Пока он об этом не упомянул, мысль насчет крыс мне и в голову не приходила.

– А может, у них тут змеи?

Да, не вовремя у Майка разыгралось его пылкое воображение.

Прошибить толстенные каменные стены было немыслимо, поэтому я подергал за ржавые прутья решетки. «Вырваться можно, но на это уйдет много времени и сил», – понял я. И понадеялся, что устраивать побег не понадобится. Кроме нас, в тюрьме был только один арестант – опустившийся старик, который убил свою жену.

Особых тягот заточения мы не изведали. Среди подчиненных инспектора Винсента было несколько музыкантов. Когда суматоха немного улеглась, они отперли нашу камеру и принесли свои гитары. Мы дали им денег, и они принесли нам из города еды и кока-колы. Лимонад был в стеклянных бутылках, не пластиковых. Я таких не видел с детства. Когда мы осушили все бутылки, один из полицейских налил туда воды и давай играть на них палочками. Звучало красиво, и я был бы впечатлен, не сиди я, черт возьми, в тюрьме под замком.

У Питера на острове был знакомый, который знал кого-то из местных, и так, по цепочке, Питеру удалось договориться, чтобы нас выпустили на поруки. К обеду мы уже были на свободе. На следующее утро приятель Питера нашел нам адвоката, маленького морщинистого старичка, ужасно язвительного. Кажется, он нас сразу невзлюбил. «Может, он живет здесь и у него есть дочери или внучки», – подумал я. О наших соседках – девушках, сбежавших из дома, слышал уже весь остров.

Когда мы собрались все вместе, адвокат осведомился:

– Известно ли вам, молодые люди, что по законам английских колоний за хранение некоторых видов наркотиков полагается виселица?

Мы молчали.

– Да, к наркоманам в колониях применяют, кхм, драконовские меры, – присовокупил старый адвокат.

– Да легавым только дай волю – они обожают прикапываться к музыкантам. Надеюсь, нас не запрут тут насовсем, – сказал Майк.

– Типун тебе на язык, – буркнул я. Майк сегодня был крайне оптимистично настроен.

Похоже, по законам Монтсеррата семена марихуаны считались просто тягчайшим преступлением. И нам предъявили обвинение именно из-за них: нашли чуточку на дне одной из сумок. Раз семена – значит, мы их выращиваем. Курить траву можешь сколько влезет, тебя подержат за решеткой да выпустят, а вот за выращивание марихуаны полагается казнь. Хотя мои приятели, завидев полицейских на дороге, засуетились и спустили в унитазы и в раковины что могли из своих припасов, все равно в багаже у них осталось еще сколько-то кокаина, грибов, ЛСД, «спида». Но на это полиции было наплевать. Они явились искать семена марихуаны, они нашли эти семена, и нам полагалось за эти семена наказание.

Судебное слушание было назначено на среду. Мы все приоделись, почистились и, как было велено, явились в суд утром. Похоже, слушалось только наше дело, в зале суда никого не было, кроме нас, судьи, судебных приставов, адвокатов и нескольких зрителей. Мы предстали перед судьей, который щеголял таким париком, что в Нью-Йорке его приняли бы за трансвестита. Однако, уверен, сам он полагал себя образцовым представителем закона и порядка.

Каждому из нас давали слово, но опрос шел очень быстро, и кто из компании что говорил, я толком не расслышал, потому что судья, прокурор и адвокат сгрудились вместе и заслоняли от меня приятелей. Но в целом суд закончился за какие-нибудь полчаса. Двоим из нашей компании присудили штраф в пять тысяч местных долларов, что в пересчете на американские было около двух с половиной тысяч с носа. Обвинения в адрес девушек и в мой адрес сняли. Уже к ланчу мы могли быть свободны. У меня сложилось впечатление, что наш арест и взыскание штрафа внесли существенный вклад в экономику острова Монтсеррат.

Один из полицейских отвез меня обратно на виллу, а там у нас была прокатная машина – нечто под названием «моррис-мок», вроде джипа. Эти колымаги занятные, а уж на тропическом острове наподобие Монтсеррата нет ничего лучше, чем раскатывать на такой. До ареста я даже успел обзавестись местными правами, чтобы водить этот экипаж, и был страшно горд собой.

На самом деле, конечно, удивительно, что у меня вообще оказалась в распоряжении машина, потому что приехал-то я без гроша в кармане. Однако когда мы с Билли Перри в первый же день на острове зашли в контору по прокату автомобилей, выяснилось, что деньги не требуются. Я заглянул в их гараж и увидел, как два механика пытаются поменять масло в двигателе ветхого «морриса».

– Может, помочь чем? – отчасти в шутку спросил я, но они приняли предложение всерьез.

– Он – великий автомеханик. Из Штатов, – показал на меня Билл. Местные заинтересовались. Кончилось тем, что я проторчал там два часа, помогая им чинить машины.

– Парень, если бы ты остался тут, ты бы на этом разбогател, – сказал один из ремонтников.

Денег в уплату мне у них не нашлось, но у меня не было машины, поэтому мы заключили взаимовыгодную сделку – ребята отдали мне один из старых автомобилей. В тот день я починил несколько «моков» и «остинов».

…Вернувшись на виллу, я сел за руль прокатного «мока» и съездил в тюрьму, чтобы привезти всю нашу компанию обратно. Однако когда я добрался до тюрьмы, планы мои поменялись. Оказалось, что мы успели стать в своем роде знаменитостями. В местном баре нам ставили выпивку за счет заведения, и там-то мы и засели.

Когда пришло время возвращаться на виллу, мы уже были изрядно навеселе. Я решил прокатиться по пляжу, до него было недалеко. А очутившись на пляже, погнал машину прямо по песку, объезжая пляжников, которые лежали там и сям. Я ехал в конец пляжа, к дюнам. «Мок» – из тех машин, на которых особенно не разгонишься, но я сумел набрать такую скорость, что машина перелетела через дюну, и я в мгновение ока плюхнулся в океан.

Машина погружалась в воду. Я успел выскочить. Оказалось, что надвигается прилив, и вскоре автомобиль полностью скрылся в волнах.

Я выбрался на берег, шатаясь от тошноты и опьянения. Друзья куда-то разбрелись. Я остался без машины. Сейчас над водой торчал только алый флажок над задним бампером – время от времени он показывался над волнами, а потом очередной гребень снова накрывал его.

«Черт, надо вытащить машину из воды, а то ведь совсем затонет», – подумал я.

Мои спутники, которые катались со мной, куда-то подевались. Я потащился обратно в бар за помощью. Когда я вошел в бар, то увидел, что там играет какая-то группа, и в том числе – два ударника с металлическими инструментами. Просто настоящее волшебство! Они извлекали потрясающую музыку из барабанов, сделанных из старых бочек для горючего, и тому подобных штук. Был там и один из полицейских, уже без форменного мундира. Так вот посмотришь – с виду и не скажешь, что полицейский. Мне ужасно хотелось просидеть в баре всю ночь, но надо было вытащить машину из океана. У меня не было денег на то, чтобы купить в службу проката новую взамен утонувшей.

Я набрал команду из пяти человек и мы потопали на пляж. Прилив еще стоял высоко, так что пришлось добираться до «мока» вплавь, а потом вставать на сиденья и капот.

– Так, а теперь все разом поднырнем, подхватим и потащим ее к берегу. Раз, два, три… ныряй!

Черт, нелегкая это была работа! Но мы справились. Как только «мок» оказался на берегу, я снял с него все крышки заливочных отверстий, и мы перевернули его днищем кверху – на просушку. Оставив машину на пляже, я вернулся на виллу – к счастью, нашлось кому меня подбросить.

Наутро я первым делом отправился в прокатную контору. Еще с порога я услышал:

– Привет, браток! Ты, говорят, утопил наш «мок» в океане?

Да уж, слухи у них тут разносятся быстро.

– Не волнуйтесь, – ответил я. – Через несколько часов он у меня будет бегать как новенький.

Я взял в конторе некоторое количество бензина, масла, свежий аккумулятор, а потом отправился обратно на пляж. Со мной пошли двое из конторы – помочь. Вместе мы поставили машину на колеса. Я сменил аккумулятор, вычистил карбюратор и зажигание. Залил масло в цилиндры, прочистил свечи. Удивительно, но машина завелась. Мы прикатили обратно к конторе, там я помыл машину из шланга и повторил, что теперь она бегает как новенькая.

Следующий день был последним в нашем отпуске. Я попрощался с Вилли и его ручной игуаной, и мы всей компанией полетели домой на самолете «ДС-3» времен Второй мировой войны. Дверцы у него не было, а в проходе между креслами пассажиры понаставили клеток с курами. Летя без дверцы и с курами в тысяче футов над океаном, мы возвращались к снегу, оттепели, весенней грязи. И к следующему концерту в клубе «Ржавый гвоздь» в пятницу вечером. Спустя несколько лет, когда произошло извержение вулкана, большая часть острова Монтсеррат погрузилась под воду. Вилла, тюрьма, дорога-серпантин – все поглотил океан…

После поездки на Карибы я не задержался в этой рок-группе надолго. Очень уж тяжело было жить под одной крышей в такой компании. Я все время терялся, что делать, как себя вести, что говорить. Правда, я завязал множество новых знакомств и стал увереннее в себе, по крайней мере, в своих способностях по технической части. Я уже научился свободно общаться с людьми на эти темы, и чем больше я узнавал, тем легче мне было. Я уже мог без трепета подойти и завязать разговор со звукооператором на концерте. Но вот подойти и заговорить с девушкой – этого я пока боялся до дрожи в коленках.