Глава первая Сюжет для увлекательного детектива

Глава первая

Сюжет для увлекательного детектива

Ален Делон – его настоящие имя и фамилия. Сын Фабьена Делона, мелкого предпринимателя из парижского пригорода Со, и фармацевта по профессии Эдит Арнольд, «дитя любви», он рано почувствовал свою обездоленность. И это чувство одиночества в большом и враждебном ему мире, рожденном неустроенностью в пределах одной его ячейки – семьи, он пронесет через всю жизнь. Не случайно у него потом возникнут сложности с матерью, которой он не мог простить свое постылое детство, а потом тот факт, что она в своей книге пыталась обелить себя. Не прощает он ей и то, что она воспитала его незаконного сына Аарона (от немецкой актрисы Ники), которому к тому же дала фамилию своего второго мужа – Булонь.

По некоторым версиям господин Делон-старший был какое-то время владельцем кинотеатра «Режин» в соседнем от Парижа городке Бур-ла-Рен. В этой связи пытались извлечь некую предпосылку увлечения Алена кинематографом. Мол, в доме, где должны были вестись бесконечные разговоры о сборах, о программах фильмов, он рано стал понимать, что такое успех в кино. Разумеется, ему предоставлялась возможность просиживать часами в кинозале, где царила его мать, бросившая фармацевтику ради поста единственной капельдинерши в заведении мужа. Но эта гипотеза не находит подкрепления фактами. К тому времени, когда маленький Ален мог сознательно воспринимать деловые разговоры родителей, они уже расстались, а в доме матери и отчима говорили о ценах на мясо, ибо экс-мадам Делон вышла замуж во второй раз за владельца процветающего магазина мясных товаров Поля Булоня. В этом магазине, кстати, Ален начал свою трудовую деятельность.

Нет, можно смело сказать, что кино в детстве мало интересовало Алена. И уж, конечно, он не мечтал стать актером, хотя его мать, обладательница очень приятной внешности, часто говорила сыну, что всегда хотела стать актрисой, но свои несомненные артистические способности использовала лишь в диалогах с клиентами, создавая в магазине непринужденную, благожелательную обстановку. Мадам Булонь дружила с проживавшими в Бур-ла-Рен знаменитостями. Среди них, рассказывал позднее Ален Делон, была актриса Мадлен Лебо, жена продюсера фильмов Са’ша Гитри, а также возлюбленная популярного писателя Марселя Ашара. Однажды, когда Са’ша Гитри снимал в знаменитом парке Со натуру для своей пышной исторической мелодрамы «Если бы мне рассказали о Версале», она повела туда восемнадцатилетнего Алена и свою сестру, за которой тот ухаживал. Он увидел там массу знаменитых актеров. Но это не вскружило ему голову, и он спокойно вернулся в магазин отчима. По другой версии, та же госпожа Делон-Булонь была знакома с семьей режиссера Ива Аллегре и даже обещала в письме, посланном сыну во Вьетнам, когда он там служил в морской пехоте, познакомить его с ними. Мать всегда гордилась внешностью сына, предсказывала ему успех в кино, мечтая тем самым «компенсировать» свои несостоявшиеся актерские надежды. Но он тогда отвечал на ее советы полным равнодушием. До поры до времени, разумеется.

Таким образом, ничто не предполагало его будущей карьеры. И вообще приход Алена Делона в кино через четыре года после посещения съемок у Гитри может, не без оснований, как мы убедимся, считаться простым стечением обстоятельств.

Есть, впрочем, некоторые первые упоминания о его киношных вкусах. Конечно, он смотрел, как и все, нахлынувшие после освобождения Франции американские фильмы. Делон до сих пор восхищается таким актерами, как Джон Гарфилд, Марлон Брандо, Кери Грант и другие. Оказавшись в Сайгоне в разгар войны, Ален увидел фильм Жака Беккера «Не тронь добычу» с Жаном Габеном и запомнил этого актера на всю жизнь. Мог ли он тогда подумать, что через десять лет познакомится с ним и даже будет сниматься вместе с Габеном в трех фильмах? Конечно, нет. Все это впереди, а пока…

А пока начнем сначала.

Ален Фабьен Морис Марсель Делон (так значится в его метрике) родился 8 ноября 1935 года, то есть под знаком Скорпиона. Как утверждают астрологи, Скорпионы – мрачны и таинственны, деятельны и отличаются страстной натурой. Подобные качества весьма присущи Алену Делону. Кроме того, Скорпионы обладают сильной волей – и это тоже просматривается во всей деятельности актера – как в кино, так и бизнесе, хотя некоторые его друзья отмечали впоследствии его способность поддаваться чужому влиянию. К тому же Скорпионы не глупы, но, не желая приспосабливаться к жизненным обстоятельствам, часто наживают себе врагов. Он и сам говорил: «Я – Скорпион, увлекающаяся натура, у меня мерзкий и скорее неуживчивый характер. Отсюда многие мои неприятности в жизни. Я строг с людьми, с которыми работаю, которые меня окружают, но столь же строг и к самому себе. Хотя это отнюдь не смягчающее вину обстоятельство». Но никакие знаки зодиака не намекают на первом этапе его жизни на такие качества Алена Делона, как авантюризм и прагматизм, которые, с годами трансформируясь, будут так сильно влиять на его судьбу.

Господин Фабьен Делон, личность довольно экстравагантная и склонная к «перемене мест», не проявляет особого интереса к своему старшему сыну. Когда он разведется с его матерью, Алену будет три года. Но мальчик навсегда сохранит в душе рану, вызванную уходом отца к другой женщине. Эта рана потом будет свербить особенно в связи с его не простыми взаимоотношениями со своим собственным сыном Энтони. После того как мать Делона вышла замуж за Поля Булоня, тот взял на себя заботу о пасынке. Но он не мог заменить ему родного отца, который вскоре женился во второй раз. В новой семье у него появятся дети. Сводный брат Жан-Франсуа в дальнейшем получит с помощью Алена работу в кино и станет ассистентом режиссера. Но Ален больше дружен со сводной сестрой Мари-Клод, которую в семье все зовут Диди.

Мать и отчим всецело заняты своей коммерческой деятельностью, и Ален предоставлен сам себе. К тому же его не покидает ощущение, что в семье он теперь лишний. Понимая, что за мальчиком нужен глаз да глаз, супруги Булонь отдают его в семью кормилицы. Супруги Неро, проживающие во Френе, что в восьми километрах от центра Парижа, окружают его столь нужным для него вниманием. Но это счастье длится недолго. О пребывании во Френе он вспоминает еще и в связи с тем, что папаша Неро служит в охране соседней тюрьмы и не раз берет с собой туда малыша. Его товарищами по играм были дети таких же сторожей, Ален присутствует при въезде в ворота тюремных фургонов, видит заключенных в их робах. Не раз он становится свидетелем, как из этих ворот выходят на свободу бывшие зэки – одни в одиночестве, другие – встречаемые бурно радующимися родными и близкими. Тогда ему трудно было себе представить, что многие его будущие герои окажутся точно в таком же положении и сцены их выхода из тюрьмы будут сниматься у знакомых ему с детства ворот… Но эти недолгие счастливые годы закончатся после безвременной смерти мамаши Неро, и одиннадцатилетний Ален снова оказывается в доме Булоней.

Обладатель взбалмошного характера, Ален вынужден часто менять учебные заведения. Дольше всех он задержится в интернате отцов иезуитов в Иньи, после которого перейдет в другой интернат Святого Николая в соседнем Бьевре. Однако отцы церкви так и не сумеют внушить своему подопечному благочестие и смирение. Тот с удовольствием лишь пел ангельским тенором на клиросе и даже заслужил похвалу папского нунция монсеньора Ронкалли, будущего Папы Римского Иоанна XXIII, когда тот посетил курируемое им заведение. Палочная дисциплина в интернате внушает Алену только одно желание – сбежать куда глаза глядят. Такое бегство он попозже и предпримет. Вместе с приятелем Даниелем Сальваде, у которого родственница живет в Чикаго, они решают бежать в Америку. Но их быстро обнаружат, схватят и препроводят назад.

После очередного исключения, последовавшего за этим бегством, он живет в доме матери, чьи заботы о нем сводятся исключительно к тому, чтобы его накормить и обуть. А мальчику этого мало. Ален Делон любит повторять слова немецкого психиатра Курта Гольдштейна, сказанные о нем: «Ужасный ребенок, это ужасно несчастный ребенок». Ален действительно рос именно таким «ужасным» ребенком, обделенным настоящей любовью родителей. Не хватает ему и отцовской палки… Ему неохота учиться в школе? И не надо! Обойдется дипломом о неполном среднем образовании. Не хочет ли он получить профессию отчима, то есть стать мясником? Почему бы нет?! Ален даже проявит усердие, и ему вручат свидетельство об окончании специального училища, готовящего рубщиков и обвальщиков мяса. Все, что ему нравится, он делает превосходно. Например, виртуозно владея ножом и топором, разделывает мясо в магазине Поля Булоня. Многие девушки Бур-ла-Рен специально заходят в магазин, чтобы полюбоваться красавчиком Аленом, облаченным в белый фартук и колпак. Но ему пока на это наплевать. Много позднее Ален скажет, что он – единственный французский актер, умеющий грамотно нарезать ветчину или приготовить запеченный в тесте паштет.

В этот период он начинает увлекаться спортом. Его кумиры – велогонщики Фаусто Коппи и Мио Коррада, боксер Марсель Сердан. Он и сам тренируется на велотреке одного из клубов, а потом берет уроки бокса, и это ему очень поможет, когда он будет сниматься в фильме «Рокко и его братья» Лукино Висконти. Вот что он говорил много лет спустя:

«Я всегда любил бокс. Таким чемпионам, как Сугар Робинсон или Кассиус Клей, присуща ярко индивидуальная манера двигаться на ринге. Мне нравится такой изящный бокс, а не драка. Готовясь к роли Рокко, я занимался с очень хорошим тренером, корсиканцем Севером Чиокка, чемпионом Франции в полусреднем весе. Как ни парадоксально, но Север был страшным трусом. Не будь этого, уверен, он стал бы чемпионом мира. В отличие от Марселя Сердана и Жака Шаррона, которые приобретали на ринге боевой задор и агрессивность, он на ринге испытывал страх. А вот за пределами ринга этот чудесный парень ничего не боялся. Многие боксеры испытывают страх. Обычно это самые умные и способные среди них, потому что они все понимают… Словом, я попал в школу Севера Чиокка. Кстати, это он играет моего противника в сцене последнего боя в „Рокко“. Он научил меня в боксе так двигаться, чтобы это походило на танец. Как выразился бы Клей, „порхать как бабочка, а жалить как змея“. Если бы я бросил кино, то занялся бы боксом, ездил бы, как любитель, на Олимпиады…»

К счастью, он все-таки предпочел заняться кино. К тому же именно кино позволит ему освободиться от опеки матери, к которой у него надолго сохранилась устойчивая неприязнь. Не случайно он скажет позднее: «Знаете, что такое остаться без матери, которая бросила тебя, а потом услышать, что она выпустила книгу, рассказывая в ней, как она тебя воспитывала и нежно о нем заботилась. Никому такое не пожелаю!» В своей устойчивой нетерпимости ко всему тому, что пишут о нем в самый расцвет его славы, он будет добиваться, чтобы книгу Эдит Булонь-Делон изъяли из продажи, но не преуспеет в этом и в конце концов смирится. Он, впрочем, признавался, что, если бы его заласкали в детстве, он не стал бы звездой. «У меня бы подрезали волчьи зубы», – заметит он. Пройдут годы, и с мудростью к нему придет переоценка самого себя в детстве и иное отношение к родителям. Понадобилось время, чтобы он помирился с отцом, который придет к нему в артистическую во время представления «Как жаль, что она шлюха», чтобы лучше понял родителей, систему их ценностей, простил их невнимание к своей особе тогда.

Однако вернемся в то время, когда Ален работал в лавке отчима. Он довольно быстро остывает к ножам, которыми с такой ловкостью орудует перед покупателями. Теперь им владеет другое упорное желание: поскорее вырваться из дома, зажить своей жизнью.

В начале 50-х годов во многих городах Франции висели афиши со следующим призывом: «Приходите к нам, вы уже сможете через полтора года стать пилотом истребительной авиации!» Немаловажно, что рекрутеры сулили вполне приличный по тем временам заработок – 200 тысяч франков. Прочитав этот призыв, Ален отправляется по указанному адресу и тут узнает, что очередной набор в школу летчиков закончен. Следующий – только через три месяца. Значит, не быть ему пилотом. Тогда кем же?

Ален выбирает морской флот. Но так как он еще несовершеннолетний, то требуется согласие родителей. Такое согласие ему напишет Поль Булонь, но оно будет признано недействительным. Что касается Эдит, то она, вдруг осознав, какая опасность может грозить ее отпрыску, откажется дать свое согласие. Не следует забывать, что в 1952 году, когда все это происходит, Франция уже по уши увязла в войне в Индокитае, где ее доблестные сухопутные силы и морская пехота терпят одно поражение за другим. Армии нужно пушечное мясо, и поэтому военное ведомство смотрит сквозь пальцы на нарушение закона о призыве несовершеннолетних новобранцев.

По поводу того, как Ален Делон оказался во Вьетнаме, существует несколько легенд. По одной – он скрыл свой возраст. По другой – в конце концов вербовщики согласились посмотреть на 17-летнего парня как на 21-летнего (тогда совершеннолетие наступало именно в 21 год). Тем более что протестов со стороны супругов Булонь не последовало. Уж не хотели ли родители поскорее отделаться от Алена? Не считали ли они, что только армия справится с ним, наставит на путь истинный? Есть и третья версия, будто его обманом уговорили подписать согласие на службу в армии в течение пяти лет после окончания срочной службы. Не на это ли намекает в своих мемуарах Симона Синьоре, когда пишет, что в перерывах между съемками «Вдовы Кудер» Ален рассказывал ей, как его «силком в 17 лет вынудили вступить добровольцем в морскую пехоту». «Вынудили стать добровольцем» – прелестный эвфемизм для объяснения подлинных обстоятельств, при которых молодой парень отправился сначала проходить учебу в специальном центре неподалеку от Ренна, а затем отправлен в Тулон, ибо решил специализироваться по радиосвязи. Однако, когда после двух лет учебы его собираются отправить в Индокитай, снова требуется согласие родителей. Фабьен Делон подписывает его, в чем сын будет потом попрекать его, говоря, что до совершеннолетия молодой парень должен держать в руках книгу, а не ружье. Но так или иначе, он будет отправлен в Сайгон…

Я не исключаю, что истина где-то посредине и что Ален сотворил некую легенду о своем патриотическом поступке, за которым скрывалось лишь желание побыстрее слинять из Бур-ла-Рен, не слышать стенаний матери и разговоров о «лишнем рте». К тому же ему хотелось вволю пострелять, поиграть своей жизнью. Но он, конечно, не ожидал того, что увидел в Индокитае.

После тяжелого месячного плавания на корабле «Клод Бернардэн», настрадавшись от морской болезни, молодой морячок оказывается в водах Индокитая. Вокруг плавают мины и ухает судовая артиллерия. Тут не до шуток. Однако его окружают новые и старые друзья по Тулону. Все бы ничего, если бы не приходилось подчиняться дисциплине, против чего он бунтовал с самого детства.

Иногда морякам дают увольнительную на сушу, но чаще они сбегают в самоволку, бродят по оживленным улицам Сайгона, заглядывают в кафе и кинотеатрики. Во время одной из таких эскапад Ален «реквизирует» джип и вместе с друзьями носится по улицам города, пока не попадает в аварию. Таким образом, он в который раз оказывается в полицейском участке и отмечает день рождения, свои 20 лет, на гауптвахте. «Так в одиночестве в камере я отметил свое двадцатилетие. Помню ночью я даже расплакался», – вспоминает он.

Сегодня Ален Делон говорит, что армия сформировала его характер, стала для него школой жизни, «научила всему»: понимать, что такое честь, что надо уважать начальство, быть пунктуальным, научила любить Родину. «Армия – становой хребет нации, – говорит он. – Это огромная сила, и всем известно ее влияние. Знаю, многим мои слова не понравятся, но я был счастлив в армии. Я познал в ней братство. Если бы не кино, то по возвращении из Индокитая я стал бы кадровым военным. У меня были задатки великого солдата». То есть в ранней молодости он чувствовал не только призвание к боксу, но и к военной профессии. Так ему, по крайней мере, казалось.

Но Алену Делону не суждено было стать ни тем, ни другим. Боксерских перчаток и маршальского жезла в его ранце не оказалось. Раздраженное недисциплинированностью старшего матроса, начальство принимает решение отправить его на родину. Таким образом, он проведет в Индокитае всего 8 месяцев.

Автор книги о нем Анри Род утверждает, что Ален по возвращении с театра военных действий был встречен в марсельском порту… военной полицией. Кто-то из его попутчиков настучал на него, что он якобы украл с оружейного склада револьвер. И хотя оружие не было обнаружено, все равно его сажают на 45 суток во флотскую гауптвахту близ Тулона. Из заключения он выходит 1 мая 1956 года с отвращением ко всему на свете. Но теперь Делон уже не связан с армией. Он свободен.

Домой Ален не торопится. Он едет в Марсель. Подрабатывает на жизнь в порту. А в свободное время любит, надев морскую форму и берет с красным помпоном, прогуливаться по главной улице Марселя – Канабьер, ловя восхищенные взгляды девушек, которые подбегают к нему, чтобы потрогать красный помпон – существует поверье: если притронешься к помпону морячка, исполнятся желания и ждет удача в жизни.

Разумеется, такой вот красивый и ладный парень, вернувшийся из армии и, стало быть, знакомый с оружием, привлекает внимание не только девушек. Марсель имеет печальную славу одного из самых криминогенных городов Франции. Делону приходится отбиваться от «выгодных» предложений местных «авторитетов». Именно тут, в Марселе, продолжится его, начатое еще в Тулоне в заведении «Марсуэн» корсиканцев Риты и Шарля Маркантони, знакомство со старшим братом последнего, Франсуа, который в 1973 году будет фигурировать по «Делу Марковича». Дружбе с этим «паханом» марсельской мафии Ален Делон останется верен и в дальнейшем, хотя она часто потом ставила его в весьма щекотливое положение. Талант делать глупости (по выражению известного актера Бернара Блие) он сохранит всю жизнь. Нити, связывавшие его тогда с марсельским дном через «югославскую мафию» в Париже, долгое время будут мешать ему в жизни, и обрубить он их решится только тогда, когда меч Фемиды всерьез окажется занесенным над его головой. Впрочем… многие считают, что эти нити продолжают существовать и ныне.

Пока мы лишь констатируем, что он, возможно, задержался на юге Франции и по этой причине. А между тем недовольная его долгим отсутствием мать все настойчивее требует его возвращения домой. Должен же он, наконец, начать зарабатывать на хлеб! Ведь не мальчик он теперь! Эдит Булонь обещает подарить сыну мотороллер, если тот возобновит работу в гастрономическом магазине отчима. Но Алена этим уже не купишь.

По одной из версий о его после армейской жизни именно в Марселе происходит встреча морячка с американцем Гарри Вильсоном, голливудским «talent scout» – ловцом талантов, который, заметив стройного красивого парня, спрашивает его на своем скверном французском: не хочет ли он сниматься в кино? Ален помнит свой первый «опыт» – участие в любительском фильме знакомых по Бур-ла-Рен, в котором, грубо загримированный, он умирал, приложив руку к сердцу. У него осталось от этого фильма самое мерзкое воспоминание. Но тут предложение исходит от американца из Голливуда, готового оплатить его поездку в Рим для проб к фильму «Прощай, оружие», который американцы намерены снимать в Италии в 1956 году. Режиссер Чарльз Видор и продюсер Селзник, мол, ждут его в итальянской столице.

Что такое проба в кино – ему не очень понятно. Видимо, некий экзамен. Со времен школы у него сохранилось устойчивое отвращение ко всяким экзаменам. Но тут Ален решает рискнуть. Пусть он провалится, но зато побывает в Риме! И бывший морячок отправляется в Вечный город на студию Чинечитта. Пока гример накладывает тон и ему подбирают костюм, Делона охватывает паника. Такого страха он не испытывал даже в Индокитае. Но отступать поздно. На съемочной площадке, ослепленный лучами прожекторов, с нацеленной на него камерой, он выглядит скованным, фальшивит, отвечая подававшему реплики помрежу. Но едва ему вкладывают в руку пистолет, как он внезапно приобретает уверенность, словно схватился за якорь спасения. Походка становится уверенной, жесты точными, взгляд осмысленным.

Для опытных профессионалов нет сомнений: парень сам не знает своих способностей! Селзник такого же мнения. И предлагает Делону семилетний контракт в Голливуде со своей компанией. Американцы дружно уговаривают совершенно сбитого с толку бывшего морского пехотинца не упустить свой шанс. Он не знает языка? Не беда! Селзник готов оплатить ему занятия английским в Париже. Ален решительно отказывается понимать, отчего этот толстяк с сигарой так привязался к нему. Он ведь всерьез о кино никогда не думал. Но интуиция и здравый смысл подсказывают: значит, он чего-то стоит, а поэтому не следует торопиться с ответом. Он обещает подумать и отправляется в Париж, прихватив коробку с пробами.

Даже если версия о знакомстве с Гарри Вильсоном в Марселе, изложенная выше, и не соответствует действительности, ему все равно давно пора покинуть Марсель, а то еще, чего доброго, впутается в «мокрое» дело. Но о том, чтобы вернуться в Бур-ла-Рен, Ален не думает. С небольшими деньгами, оставшимися у него после пребывания в Марселе, и билетиком на метро он выходит однажды из поезда на Лионском вокзале вместе с приятелем по армии. Они надеются получить кров у своего однополчанина. Но тот не может их принять у себя. И они поселяются в дешевом отеле. В эти дни Ален готов взяться за любую работу. Ему известно, что оптовики на знаменитом рынке «Чрево Парижа», получившем это название после романа Эмиля Золя, охотно дают по ночам работу по разгрузке своих товаров таким вот молодым и крепким ребятам. На первый же «гонорар» Ален снимает номер в гостинице в районе площади Пигаль. Днем он отсыпается, а вечером фланирует по этим злачным местам, где расположены многочисленные секс-шопы, дома свиданий, где толкутся жрицы любви, с которыми у «красавчика» завязываются дружеские отношения. Здесь его, не без помощи полиции, разыщет мать, обеспокоенная судьбой сына. У нее есть некоторые связи, и Ален начинает работать официантом в пивной «Колизе» на Елисейских Полях. Но уже через несколько дней, возненавидев свои «холуйские» обязанности, покидает это заведение.

Иногда он меняет «дислокацию» на Пигаль и отправляется на Сен-Жермен-де-Пре, где быстро знакомится со своими однолетками, тоже мечтающими о подвигах и славе. Многие из них уже успели закончить театральные заведения, посниматься в кино в массовках. Именно здесь и происходит знакомство Алена с начинающим актером Жан-Клодом Бриали и уже известной актрисой Брижит Обер, в которую он по уши влюбляется, хотя она старше его на восемь лет. Очаровательная Брижит в свою очередь искренно увлекается этим совершенно неотесанным парнем, который сам признается, что не знает, кто такие Сезанн, Моне, Рембрандт, Ренуар, чьи картины он позднее, став знаменитым и богатым, будет старательно собирать. Зато считает гением Фрэнка Синатру и все время насвистывает его песни, а еще превозносит актера Джона Гарфельда. Брижит, которую на самом деле зовут Мари-Клер и с которой у него, по ее словам, завязываются «прелестные и красивые, несмотря на некоторые электрические вспышки, отношения», несомненно сыграет важную роль в «повышении культурного уровня» Алена. Она же уговорит его пойти на театральные курсы, с которых он, впрочем, тотчас сбежит.

С Брижит косвенно связана легенда: о знакомстве с Гарри Вильсоном, но не в Марселе, а в Канне, на кинофестивале. Согласно этой «версии», именно она уговорила его поехать на фестиваль. У нее неподалеку в городке художников Сен-Поль-де-Ванс своя вилла. На набережной Круазетт в Канне в одном из кафе Ален и знакомится с Жан-Клодом Бриали. Они становятся неразлучны. Вместе разъезжают на одолженной спортивной машине, разыгрывают звезд кино перед простушками – жительницами соседних городков.

Однажды они вместе заходят в бар «Виски а того» («Виски вволю»), и здесь-то на него якобы и обращает внимание Гарри Вильсон. Он предложил Алену (Жак-Клод занят), который оказался во вкусе этого откровенного гомосексуалиста, прокатиться в Рим для проб в картине по роману Хемингуэя «Прощай, оружие». Дальше все происходит так, как описано выше.

Слегка взбудораженный своим успехом в Риме, Ален Делон решает посоветоваться со знающими людьми. Среди его знакомых по Сен-Жермен-де-Пре есть «старик», известный актер Бернар Блие. У того сын Бертран (будущий крупный кинорежиссер) немного моложе Алена. Ему симпатичен этот молодой красивый парень, без всяких связей, пытающийся отхватить свой кусок от пирога жизни.

Сегодня многие тогдашние друзья и просто знакомые Алена Делона приписывают себе участие в его «первородстве» актера. Я склонен верить Бернару Блие: у него были реальные возможности помочь Алену. В своих мемуарах он ярко живописует среду «молодых волков», готовых ради успеха на экране или сцене на любые безрассудные поступки. Поняв, что самым безрассудным из его знакомых является Делон с его вздорным характером и военным прошлым, он сводит его с Мишель Корду, тогдашней женой режиссера Ива Аллегре. Именно от Аллегре Ален услышит тогда дельный совет: карьеру надо начинать делать на родине. Карьеру? Разве он на что-то способен? Но Аллегре видел его пробы, сделанные в Риме, и не хочет быть голословным. Словом, он приглашает его в свою новую картину «Когда вмешивается женщина», где главная роль как раз отдана Бернару Блие.

Таков другой вариант его прихода в кино. Так или иначе, но путь к экрану ему проложили Гарри Вильсон, Мишель Корду и Бернар Блие.

Фильм «Когда вмешивается женщина» рассказывал криминальную историю, сочиненную бельгийским кинодраматургом Шарлем Спааком по роману американца Джона Амила «Не дожидаясь Годо». Название романа чисто спекулятивно перефразировало популярную тогда абсурдистскую драму Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо».

…Скромный почтовый служащий Феликс Сеген (Бернар Блие) приезжает в Париж вместе с дочерью Констанс (Софи Домье), чтобы отыскать ее мать Мэн (Эдвиж Фейер), первую жену Сегена. Выясняется, что ее похитил хозяин ночного заведения Анри Годо (Жан Сервэ). Занимаясь поисками Мэн, Сеген решает попутно отомстить финансисту Кудеру де ля Тайери (Жан Дебюкур), виновнику, по его убеждению, гибели во время пожара в магазине его второй жены. В конце концов Мэн сама расправится с Кудером и окажется в тюрьме вместе с Годо. Джо, Сеген и Констанс вернутся в провинцию. Ален Делон играл проходную роль наемного убийцы Джо, которому достанется пуля подельщиков финансиста…

Таким образом, уже в первом своем фильме у Алена Делона была роль киллера, погибавшего «при исполнении профессиональных обязанностей». Уже в этом своем дебютном фильме он совершенно органичен, ловко манипулирует оружием и, не будучи избалован большим числом диалогов, ведет себя перед камерой очень свободно. Кроме того, он дисциплинирован, послушен и совершенно не склонен ставить себя на котурны.

«Вспоминаю съемку на авеню Виктора Гюго, – рассказывал он впоследствии. – Я должен был выйти из кондитерской, сесть в машину к Софи Домье, чтобы потом встретиться с Эдвиж Фейер. Мне пояснили, что я выхожу с пакетом пирожных и никоим образом не должен смотреть в камеру, то есть действовать так, словно вокруг никого нет. Я ответил: „Все понятно. Я так поступаю каждый день“. И сразу почувствовал себя на своем месте».

Это почувствовали и другие. Присутствовавший на съемке журналист Жорж Бом не мог отвести от него глаз и написал в своем популярном еженедельнике «Жур де Франс» несколько лестных слов о дебютанте. Но ему и лукавить было не нужно. Ален двигался перед камерой с изяществом и грацией хищника, инстинктивно, вполне справедливо относя это к своим занятиям боксом. На первых порах и этого было достаточно. Но он понимал, что все будет иначе, когда ему придется произносить реплики, когда появятся крупные планы, на которых спотыкались многие актеры: их выдавали глаза. Но ему и так кажется, что он способен выполнить любое указание режиссера. К тому же не видит большой разницы между собой и приятелем Жан-Полем Бельмондо, окончившим к тому времени в Консерватории отделение драматического искусства. Алену даже легче. Он не обременен грузом «приемов», которым обучают будущих актеров.

Словом, сыграв только одну роль, он уже считает, что сумеет сделать карьеру и без профессиональной подготовки. Аргумент? Ведь не понадобилась же она, как ему известно, Жану Габену! Он будет потом часто ссылаться на него, как и на Барта Ланкастера. Впрочем, Делон охотно принимает помощь старших и опытных актеров. Так, по словам Бернара Блие, именно Эдвиж Фейер, одна из восхитительных героинь французского кино, «научила его ненавидеть слово „почти“ и привила вкус к тщательной подготовке роли, о чем потом актеру нужно забыть, чтобы родилась спонтанность». Та же Эдвиж Фейер познакомит Делона с одним из лучших продюсеров французского кино Ольгой Хорстиг. Ален Делон не случайно потом будет называть Ольгу своей крестной матерью в кино.

Ив Аллегре останется им вполне доволен и с легким сердцем передаст старшему брату Марку Аллегре, который собирается снимать криминальную комедию «Будь красива и помалкивай», где ему нужны молодые, не примелькавшиеся лица на роли двух «неискушенных» молодых парней. Они ввязались в смутную аферу по переправке за границу фотоаппаратов, не зная, что мошенники во главе с неким Шарлеманем (Роже Анен) начиняют их контрабандными бриллиантами. Ален Делон играл Лулу, а Жан-Поль Бельмондо – его приятеля Пьеро. Оба парня дружат с красоткой Виржини (Милен Демонжо), влюбленной в инспектора полиции Мореля (Жан Видаль). Девушка поможет Морелю разоблачить банду контрабандистов, а тот не станет отягощать судьбу попавших как кур в ощип приятелей своей возлюбленной.

Рядом с профессионалом Бельмондо совсем «зеленый» Делон не выглядит беспомощно. Возможно, потому что ему выпало играть несложный характер в обстановке среды, которая была известна по жизни в Марселе. Но так или иначе, он вполне справился с этой ролью, да еще завязал тесную дружбу с Бельмондо, которая продолжается и сегодня.

Ален Делон мог тогда вполне заштамповаться в таких ролях асоциальных типов, «негодников», которыми были напичканы многие послевоенные фильмы. Но благосклонная к нему Судьба распорядилась иначе.

Однажды в его комнату ворвался Жан-Клод Бриали. У него для Делона потрясающая новость: режиссер Пьер-Гаспар Ют, у которого он собирается сниматься, согласился сделать пробы с Аленом Делоном. Оказывается, он обратил на него внимание в картине Марка Аллегре. Ему нужен герой – красивый и фатальный на роль лейтенанта драгун Франца Лобхаймера в фильме «Кристина». Ален Делон в нерешительности. Он никогда не снимался в костюмных картинах. А тут еще роль австрийца… Но Бриали настойчив, и они отправляются в съемочную группу «Кристина». Тут ему расскажут, что Пьер-Гаспар Ют решил снять римейк знаменитого фильма Макса Офюльса «Флирт», о котором он, конечно, понятия не имеет, и определил ему название «Кристина», по имени главной героини. Одетый в форму драгуна со шпагой наперевес, Ален Делон выглядел импозантно. Но был в растерянности.

Во время пробы реплики ему подавал Бриали. Домой Ален вернулся удрученный. Ему казалось, что он провалился, что играл «как свинья». Но режиссер увидел поразительную фотогеничность молодого и не очень уверенного в себе парня. То, что он не отличался большой актерской тонкостью, его не смущало. Это еще лучше оттенит романтичность истории. Пьер-Гаспар Ют убежден, что Делон составит превосходную пару немецкой звезде Розмари Альбах-Рети, ради которой и затеян весь фильм. Некогда в картине Офюльса в 1932 году ее мать Магда Шнайдер играла роль Кристины. Розмари в этом фильме выступает под фамилией матери и своеобразным именем – Роми Шнайдер.

Как и у Офюльса, сценарий «Кристины» написан по известной пьесе австрийского драматурга Артура Шницлера и действие происходит в Вене в 1806 году. Но французские авторы сместили некоторые акценты. У Макса Офюльса в его картине «Флирт» интрижка лейтенанта Лобхаймера с Кристиной, дочерью скромного скрипача, выглядит именно как флирт, ибо тот отнюдь не собирается порывать связь с баронессой Еленой Эггердорф (ее роль играла тогда очень популярная в Германии Ольга Чехова). Ревнуя его к жене, барон Эггердорф вызывает Лобхаймера на дуэль и убивает его. Узнав об этом, Кристина кончает жизнь самоубийством.

Во французском фильме Лобхаймер страстно любит Кристину и тяготится своей связью с баронессой. Решив жениться на Кристине, Франц Лобхаймер порывает с баронессой Еленой (в этой роли была Мишлин Прель). Мстя ему, Елена представит Франца мужу в самом неблаговидном свете, как домогающегося ее любви. Барон вызывает Франца на дуэль. Как и в фильме Офюльса, Кристина, узнав о смерти любимого, выбросится из окна дома.

Алену Делону сказали, что у него будет очаровательная партнерша, а Роми Шнайдер пообещали молодого и талантливого партнера. Ален понятия не имел об огромной популярности Роми за Рейном. В течение нескольких лет она играла бывшую австрийскую императрицу Елизавету – Сисси, ее обожали зрители Австрии и Германии, она была популярна и в других странах. «На меня смотрели, как на сдобную венскую булочку, – говорила Роми Шнайдер много лет спустя, – ее все хотели попробовать». Такое долгое пребывание в одном образе несомненно надоело талантливой молодой актрисе. И когда ей предложили сняться во Франции в роли, которую когда-то сыграла ее мать, она охотно согласилась. Возражения матери (у тебя будет недостойный партнер, кто этот никому не известный Делон?), уговоры семьи (не губи свою карьеру!) не дали никаких результатов. Она совершеннолетняя и вправе сама решать, как ей быть.

До этого послушная дочь, кстати, ставшая уже давно «дойной коровой» для семьи Альбах-Рети, которая не без оснований опасалась, что, отправившись в самостоятельное плаванье, Роми выйдет из-под их влияния и лишит доходов, она словно предчувствовала, что съемки во Франции станут важным этапом в ее карьере и личной жизни.

В свою очередь Ален Делон, которому продюсер дал охапку белых роз, чтобы он их вручил в аэропорту Орли своей будущей партнерше, тоже не догадывается, какое место в его жизни займет прилетающая «немочка», к тому же не говорящая по-французски. Ему ясно одно: ей будут платить 75 млн (старых) франков, а ему и Бриали всего по 300 000. Тоже немало для новичка, но до обидного мало по сравнению с приезжающей звездой.

Существует устойчивая легенда, будто, едва встретившись, они без памяти влюбились друг в друга. На самом деле все было как раз наоборот. Роми Шнайдер позднее рассказывала, что, увидев у трапа Алена, она испытала лишь глухое раздражение. «Я увидела молодого типа – намного более красивого, намного лучше причесанного, намного лучше одетого, чем мне бы хотелось».

Каким он тогда выглядел? Его превосходный, хотя и немного апологетический портрет нарисовал писатель Паскаль Жарден. Алену Делону в 1958 году было 23 года:

«Глаза инквизитора или распятого Христа, широкие плечи, тонкие густые темные волосы, четко очерченный, словно на книжной иллюстрации, овал лица – то ли прелата, то ли безумного ангела, выдающиеся скулы, широкий лоб, тонкий рот, но нежные губы и упрямый подбородок человека, готового ввязаться в драку, не вполне гармонирующие с остальным лицом».

Да, Ален Делон был действительно красив, и этим так настроил против себя Роми. Она словно испугалась, что может влюбиться в него. До этого у нее было много романов, например с Хорстом Бухгольцем, она вообще была очень влюбчива и по-немецки романтична. Розмари-Роми пребывала в ожидании большой любви. Но тут невольно ощетинилась, закрылась. Отделавшись дежурной улыбкой, она произнесла по французски «мерси» за преподнесенные цветы. Но Алену Делону было все равно, как смотрит на него эта прехорошенькая актриса. Он давно знал цену своему шарму. Но так как она была не только красивой иностранкой, но и его партнершей, с которой у него по сценарию страстная любовь, он вел себя подчеркнуто любезно. А это ее еще больше злило.

Роми впервые предстояло сниматься за границей, с французом-режиссером, с актерами другой школы, других нравов. Встретивший ее «тип», раздражал ее всем – своими вечными опозданиями на съемку, своим насмешливым видом в ответ на ее нахмуренное лицо, тем, что не оказывал ей особого внимания, не выражал восхищения, к которому она привыкла у себя на родине. «Я с трудом переносила его, – рассказывала она впоследствии. – Между нами все время шла война». Накатавшись на своей новой зеленой гоночной машине «MG», он приезжал совершенно не подготовленным к очередной съемке. «У нас в Германии…» – начинала она через переводчика, на что Ален только презрительно фыркал. К тому времени он уже снялся в трех фильмах и весьма ценил свои успехи у публики. Только наблюдательный Жан-Клод Бриали, всячески стремившийся смягчать острые углы (он свободно изъяснялся по-немецки) в отношениях этих двух таких разных натур, замечает, что Роми скучает без Алена и, если он куда-нибудь отошел, ищет его глазами. Ее враждебность была явно напускная.

Перед тем как отправиться на натурные съемки в Вену, продюсер картины просит Алена и Роми съездить в Брюссель на Праздник кино, на который тогда съезжались в бельгийскую столицу многие звезды. Они едут туда поездом и, на удивление Роми, не только не ссорятся, но даже флиртуют – надо сказать, она стремительно овладевала французским, но говорила с чудовищным «бошским» акцентом. В Брюсселе, куда съехалась вся семья Альбах-Рети и где хозяином ресторана, в котором они столовались, был ее любимый дядюшка Хайнц-Герберт Блатцхейм, до сих пор имевший большое влияние на свою племянницу, она снова выказывает свой характер и вопреки запретам «дэдди», как она его зовет, много времени проводит с Делоном. Прозорливые глаза Магды Шнайдер видят то, в чем еще не может сама себе признаться ее дочь: что она влюблена во «французского плебея». Еще больше она укрепляется в своем мнении в Вене, где молодые люди все время вместе. Магда в ужасе от поведения дочери. «Ты вешаешься ему на шею», – пытается она отрезвить ее. Тщетные усилия! Роми действительно влюблена, и не безответно. Едва Ален уезжает в Париж, как она, не раздумывая, устремляется за ним следом. В Париже она поселяется сначала у Жоржа Бома, с которым успела подружиться, а потом в квартире Алена на улице Мессины. С прежней жизнью под крылом властолюбивой «мутти» покончено.

Так начинается этот роман, о котором будет столько написано и который отразится на всей нескладной жизни Роми Шнайдер. Мне представляется, что разрыв с Аленом через несколько лет станет косвенной причиной ее безвременной кончины. Но на первом этапе только закоснелая буржуазность семьи Альбах-Рети не позволяет им догадываться о сущности отношений Роми с «французиком». Когда им доносят, что она поселилась у Алена и открыто афиширует свою связь, они не станут, впрочем, устраивать скандал, а предпримут шаги, чтобы как-то самортизировать «безумный» поступок дочери. Начинается переписка с Аленом, которому втолковывают, что он ставит Роми в ложное положение, что им надо как-то легализовать свои отношения. Ален Делон соглашается на обручение. Раз это так надо… Не сказав ничего дочери, родители Роми приглашают его приехать в их швейцарское имение в Лугано. Он приедет и весьма удивит своим появлением Роми. Она в ярости, что вся эта подготовка к церемонии велась за ее спиной. Еще больше разозлится она на «мутти» за приглашение большого числа гостей и прессы. Позднее она писала: «Об обручении мы поговаривали, а о браке никогда. Ален и так был моим супругом, а я его женой. Мы не нуждались ни в каких документах». Впрочем, уже тогда она прозорливо отмечала трещины, появившиеся в их отношениях. Ален делает бурную карьеру, она снимается тоже. Происходит то, что присуще многим актерским семьям. У них фактически нет дома. На приемах, куда Делона приглашают с невестой, вокруг него роились продюсеры и репортеры. На Роми не обращают должного внимания. Она тяжело переживает это. Алену же не хватает тонкости и такта, чтобы понять состояние Роми, ее слезы. Они начинают часто ссориться.

Сам Делон с обычной своей прямотой следующим образом определил их постепенно деградирующие отношения: «Роми принадлежала к тому классу, который я ненавидел больше всего на свете. Как я мог за короткий срок освободить ее от тех взглядов, которыми ее пичкали до этого двадцать лет? Существовали две Роми Шнайдер. Первую я любил больше всего на свете. А вторую я так же яростно ненавидел». Сегодня, став тем самым буржуа, которых он так когда-то ненавидел, Ален Делон имеет возможность в лишний раз оценить всю жестокость и несправедливость своих слов. Но тогда… Тогда их сначала прочно связала совместная работа над «Кристиной». А когда работа была закончена, перед обоими встал обычный у актерских пар вопрос: как быть дальше? Предложений о совместном фильме они не получали. Зато каждый в отдельности уже был достаточно востребован. И они вынуждены расстаться. Роми едет в Германию, а Ален Делон – в Италию, где начинаются съемки «На ярком солнце» Рене Клемана.

Забегая немного вперед, я хочу остановиться на единственном их совместном театральном проекте – пьесе Джона Форда «Нельзя ее развратницей назвать» в постановке Лукино Висконти на сцене «Театр де Пари» в 1961 году – уже после «Рокко и его братья». Лукино Висконти долгое время активно недолюбливал Роми Шнайдер. Всякий ее приезд к Алену в Милан и Рим, где снимали «Рокко», вызывал с его стороны негодование и сарказм. Гомосексуальные наклонности Висконти были общеизвестны. Но нет никаких подтверждений в том, что между ними существовали «неформальные» отношения.

Некоторое время Ален безуспешно просил невесту познакомиться с Висконти, но она не хотела и слушать. Он говорил ей, какое это имеет значение для его карьеры, она понимала, бунтовала и, наконец, сдалась. Вот как описывала Роми Шнайдер эту первую встречу с Висконти в своей книге «Я, Роми»:

«Мы с Аленом направляемся к Висконти. Он сидит в салоне в огромном кожаном кресле и смотрит на меня, как бы говоря: „Так вот она какая, подружка Алена! Придется лишить его всяких иллюзий на ее счет“. За столом он с Аленом пикируются, словно соблазняя друг друга». И она продолжает: «В те времена, как и сейчас, много болтали об их отношениях. Я считаю, что Висконти просто любил Алена, ибо чуял в нем талант большого актера и ему хотелось придать форму этой сырой материи. При этом он вел себя как тиран, претендуя на его исключительное внимание». Со своей стороны, Делон заметил однажды: «Это был эстет, он любил красоту, отдавая предпочтение мужской красоте. Он не был влюблен в меня, но увлечен, это верно».

Явно не желавшая быть беспристрастной и объективной, Магда Шнайдер писала в немецком «Бильде»: «Роми делит Делона с мужчиной». Следует признать, что перед этой волной слухов Роми надо было иметь не просто сильный характер и нервы, но безоглядно любить, чтобы отделять зерна от плевел.

Постепенно, однако, враждующие стороны стали проявлять терпимость друг к другу. Более того, великий и тонкий знаток человеческой психологии, Лукино Висконти видел, как страдает молодая женщина от разлуки с любимым, он начинает ценить не только ее красоту, но и цельный характер. Так постепенно у него созревает план свести Алена и Роми на театральной сцене – ведь Висконти, несмотря на блестящую карьеру в кино, оставался по преимуществу театральным режиссером – на оперной и драматической сцене. Впрочем, в его замысле столько же мудрости и симпатии к Алену и Роми, сколько присущего ему мазохизма. Роми в восторге, Ален – откровенно трусит. Дочь актеров, Роми не боится сцены, на которой уже выступала, ее страшит другое – ее французский, он еще не настолько совершенен, чтобы не вызвать сарказма недоброжелательных театралов. Но Висконти умеет быть убедительным. «Неужели ты струсишь?» – спрашивает он Роми, зная, что она не стерпит такого упрека. Висконти прозорливо угадывает, что они с Делоном составят прекрасный дуэт, сыграют свои роли наилучшим образом.

Итак, Лукино Висконти задумал в 1961 году поставить пьесу английского драматурга Джона Форда, жившего в елизаветинской Британии и бывшего современником Шекспира. Пьеса называлась «Нельзя ее развратницей назвать» («Tis pity she’s a whore»). Приятель Делона Жорж Бом перевел ее под названием «Как жаль, что она шлюха». В пьесе рассказывалось об инцестных отношениях брата и сестры. Такие сюжеты в Средние века пользовались успехом, ибо инцест был явлением обычным как в греческой мифологии, так и английских хрониках, которыми пользовался, кстати сказать, и Шекспир, со всеми присущими им пароксизмами страстей и неумеренностью в их выражении.