224

224

Куприн сказал: «Давай напишем и оставим ей на столе стихи». И стали, хохоча, сочинять, и я написал на скатерти (она потом вышила): В столовой у Варвары Константиновны Накрыт был стол отменно-длинный, Была тут ветчина, индейка, сыр, сардинки И вдруг ото всего ни крошки, ни соринки Все думали, что это крокодил, это Бунин в гости приходил. Чехов несколько дней смеялся и даже выучил на изусть. Москва

Лубянской стены, где букинисты, их лавки, ларьки. Толстомордый малый, торгующий «с рук» бульварными и прочими потрепанными книгами, покупает у серьезного старика-букиниста сочинения Чехова. Букинист назначил двенадцать копеек за том, малый дает восемь. Букинист молчит, малый настаивает. Он лезет, пристает - букинист делает вид, что не слушает, нервно поправляет на ларьке книги. И вдруг с неожиданной и необыкновенной энергией:

Вот встал бы Чехов из гроба, обложил бы он тебя по! Писал, писал человек, двадцать три то ма написал, а ты, мордастый…, за трынку хочешь взять! 16-Х-ЗО. Грае, А. М.