Крах

Иван Стамболич, бывший покровитель Слободана, исчезает во время своей ежедневной прогулки. В Сербии в этот период идет ожесточенная предвыборная борьба: грядут президентские выборы. Милошевич чувствует, что после двух катастрофических лет войны он потерял поддержку народа. Стамболич полностью отошел от политической деятельности и занимается банковским делом, возглавляя одно из крупнейших сербских акционерных обществ. Не может быть и речи о его участии в выборах. Тем не менее он исчезает. Это станет последней сценой трагедии из трех актов.

Акт первый, апрель 1988 года. В результате разрыва шины автомобиль Миры Маркович – жены восходящей политической звезды Сербии – слетает с дорожного полотна и переворачивается вверх колесами. Люди, сидевшие в машине, не столько пострадали, сколько испугались: все остались живы и здоровы. Полицейский отчет развеивает все сомнения относительно причин аварии: она не являлась результатом покушения. Однако Мира не желает верить ни одному слову. В один из ближайших дней – 28 апреля – дочь Ивана Стамболича Бояна не справляется с управлением и в результате последовавшей автокатастрофы погибает. В день похорон у гроба молодой женщины не видно Миры Маркович, хотя она вообще-то была с погибшей очень хорошо знакома. Милошевича встречают на похоронах с презрением: когда он подходит поздороваться с матерью Бояны, несчастная, смерив его ледяным взглядом, игнорирует протянутую руку. Женщина уверена: в смерти дочери виноват именно он. Она унижает Слободана своим публичным поступком. На лице Милошевича не дрогнул ни один мускул. Находящиеся вокруг него люди тоже делают вид, что ничего не заметили. Средства массовой информации замалчивают этот инцидент.

Акт второй, март 1991 года. Стамболич пишет своему бывшему товарищу слезное письмо.

Ты упрятал меня за стену молчания, хотя я виноват лишь в том, что дал тебе возможность добраться до моего горла […]. Единственное, что еще оставалось – это чтобы я сам протянул тебе нож. И я тебе его протянул. Ты не колебался ни одного мгновения. Ты воспроизвел – и не только в данном случае – самые худшие страницы сербской истории, полагая, возможно, что у нас, сербов, другой истории не бывает. Иногда кажется, что ты любишь в Сербии только ее самую мрачную сторону.

Акт третий, 28 апреля 2000 года. Через три дня после исчезновения Ивана Стамболича его тело находят в северной части Белграда. Гибель бывшего политика вызывает возмущение у людей. Полицейское расследование заканчивается ничем. Хотя подозрение падает на бывших бойцов спецназа службы госбезопасности Сербии «Красные береты», данное убийство становится поводом для пропагандистской шумихи, направленной против Милошевича.

Это имеет отклик на выборах, проводимых 24 сентября: Милошевич, получив лишь тридцать семь процентов голосов и тем самым проигрывая, теперь должен уступить свой пост. Однако он заявляет, что не сделает этого. Выступление Слободана приводит к массовым демонстрациям протеста, которые начинаются пятого октября и заканчиваются захватом здания парламента. Один из самых популярных в то время лозунгов направлен против супруги экс-президента: «Органы власти должны выбираться народом, а не Мирой!»

Маленькое заведение «Мадонна Диско», принадлежащее Марко, сжигают дотла. Вечером того же дня сын сообщает своим родителям о том, что он решил уехать из Сербии. Мира, приходя в отчаяние, пытается убедить его в том, что бегство за границу – поступок неприемлемый. «Мама, многопартийность по-сербски заключается в том, что если кто-то выигрывает, то его противник должен убраться за границу. То, что они до сих пор не сварили нас в каком-нибудь котле, – это уже очень хорошо». Не желая больше бороться, Марко поспешно собирает какие-то вещи, еще даже не зная, куда он поедет. «Мое сердце было разбито», – вспоминает Мира. В этот день – пятого октября – капитулирует не только Слободан, но вообще чета Милошевичей. Руководство НАТО в ультимативной форме требует их немедленного ареста. Срок действия ультиматума истекает первого апреля.

Бой на улице Ужичка

В ночь с 31 марта на первое апреля семье Милошевичей, находящейся в своем особняке – доме № 15 по улице Ужичка, – не до сна.

Слободан пытается блефовать, заявляя, что живым не сдастся. Он, всегда умевший отыскать поддержку и в бюрократических структурах, и среди населения, не теряет надежды, что может вернуть власть.

Тремя годами раньше Слободан и Мира въехали в этот жилой комплекс, находящийся в том же районе на холме Дединье, в котором высится «Белый замок». Главным компонентом комплекса является великолепный особняк, построенный в начале XX века. В свое время он был выбран в качестве резиденции среди других зданий района Дединье – этого белградского Нёйи-сюр-Сен[282] – командующим немецкими войсками. Тито впоследствии построил рядом второй особняк – ослепительно-белый и современный – и несколько небольших домиков. Два главных строения, доминирующие над остальными, окружены роскошными ландшафтными садами, которые Тито обожал.

Мира проследила за тем, чтобы к моменту их переезда все было в идеальном состоянии, и, опасаясь, что в помещениях могли быть тайно установлены подслушивающие устройства, приказала вынести всю мебель. Рояль разрубили на дрова, которые затем сожгли в саду вместе с персидскими коврами. Один из рабочих спросил, нельзя ли ему забрать ковры себе. Охранники ответили, что ни в коем случае нельзя: распоряжения Миры не подлежали обсуждению… И вот теперь эта резиденция превратилась в своего рода маленькую крепость, которую по распоряжению нового руководства страны окружили спецназовцы.

Посредник, которому поручили договориться с четой Милошевичей, начинает переговоры не очень-то дипломатично: «Эй, Слободан Милошевич! Сдавайтесь там, внутри дома, или же вы все будете убиты!» Спецназовцы, проникнув в сады, окружающие дом, находятся уже в нескольких метрах от окон. Внутри дома царит тишина. Нападающие надеются, что Милошевич сдастся. Мария советует ему поступить иначе: «Пусть эти собаки нас убьют, если у них хватит на это мужества». Мира хочет, чтобы ее муж принял решение исключительно самостоятельно, и уходит вместе с дочерью на верхний этаж.

Половина третьего ночи. Спецназовцы в масках пытаются взять особняк штурмом. Начинается самый настоящий бой, грохочут выстрелы. Телохранителям Милошевича удается отбить две атаки. Власти присылают элитное подразделение спецназа, специализирующееся на операциях по освобождению заложников.

Когда элита спецназа окружает дом, по городу уже ползут слухи об аресте Милошевича, и это вызывает большое волнение. Вскоре перед резиденцией собирается толпа тех, кто испытывает ностальгию по прежним временам. Они громко кричат о своей преданности бывшему президенту, чем сильно мешают проведению спецоперации. Десять белградских телеканалов и все радиостанции транслируют штурм в прямом эфире. Весь город взбудоражен. Американские официальные лица начинают опасаться, что чета Милошевичей в ходе штурма может погибнуть, а это их никак не устраивает, ибо они желают, чтобы Слободана Милошевича обязательно судил Международный трибунал в Гааге. Раздается телефонный звонок. Марко, который находится за границей, наблюдает за происходящими событиями по телевизору.

– Мама, то, что они тут говорят, – это правда?

– Да, мое сокровище.

– Позаботьтесь о моей жене и моем сыне, я вас люблю.

Уверенная в том, что Слободан не рискнет ее жизнью, Мира поднимается с кресла и начинает собирать чемодан. Мария вскоре перестает сдерживать свои эмоции: «Куда, по-твоему, он должен отправиться? Сдаваться нельзя! Уж лучше умереть! Уж лучше нам всем умереть!» Слободан приходит к двум заплаканным женщинам. Решение им принято: он сдастся. Толпу, собравшуюся перед домом, вскоре разгоняют спецназовцы, решившие после нескольких часов переговоров и взаимных запугиваний приступить к штурму.

Когда в четыре часа утра первого апреля, после двадцати шести часов осады, спецназовцы врываются в дом, они видят стоящего с пистолетом в руке Милошевича, решившего сдаться. Испуганная Мира наблюдает эту сцену. Слободан, придя в себя, надевает плащ и направляется к выходу в сад. Мира молча следует за ним.

Видя, как уводят отца, Мария, которая выпила целую бутылку коньяка, «закусывая» только таблетками снотворного, и которая держит при себе аж три пистолета, пытается вмешаться. «Я увидела людей в масках и подумала, что они наемные похитители, явившиеся, чтобы насильно увезти с собой моего отца»[283]. В панике она стреляет в направлении увозящей ее отца машины, вопя «Наложи на себя руки!» Выпущенные ею пули едва не попадают в полицейских. Впоследствии Мария будет утверждать, что она просто хотела «выстрелить в небо от отчаяния». Спецназовцам остается лишь радоваться тому, что сильное алкогольное опьянение не позволило этой решительной молодой женщине оказать им более серьезное сопротивление: они обнаружили в доме настоящий арсенал, состоящий из двух бронеавтомобилей, тридцати автоматов, двух ящиков с гранатами и множества пистолетов. Слободан ведет себя спокойно. «Он меня обнял и сел в автомобиль. Он не стал в этот момент просить меня о помощи. Таков его характер», – вспоминает Мира.

Колонна из пяти машин перевозит его под охраной в главную тюрьму Белграда. Двадцать шесть часов напряженного противостояния заканчиваются крушением мира, в котором жила товарищ Маркович. Балканская Антигона становится персонажем трагедии – трагедии власти. Она терпит поражение.

Когда Слободана привозят в Гаагу, он хладнокровно заявляет, что ни в чем не виновен и что сам – без адвокатов – будет защищать себя перед трибуналом. Мира же не может оставаться спокойной, когда речь идет о жизни Слобо. «Она в бешенстве, она выражает негодование по поводу несправедливости, которую проявляют по отношению к ним, и последствий, которые эта несправедливость повлечет для их страны. Преступников и дезертиров восхваляют, а защитников народа смещают с должностей, как предателей»[284], – рассказывает друг Миры и Слободана Любиса Ристич. Мира опасается, что «они» никогда не соберут доказательств вины Слобо и что «они» поэтому попросту его убьют, чтобы не выносить позорный для них оправдательный приговор. У Миры конфисковывают паспорт, ей не разрешают навещать мужа в тюремной камере[285]. Сербская Антигона вынуждена отправиться в одиночку в изгнание, в Россию. «Возможно, он знает, где она находится, а возможно, даже и не знает», – говорит Ристич, которому Милошевич звонит в то время довольно часто.

После пяти лет пребывания в тюрьме в Гааге, в которой он лежит почти целыми днями в камере и слушает песни в исполнении американского певца Фрэнка Синатры, Слободан внезапно умирает от сердечного приступа, так и не дожив до приговора. Мира и Слобо, еще находясь у власти, никогда не задумывались над тем, что они будут делать, если все вдруг покатится в тартарары. У них не было «плана спасения». Они не видели для себя жизни друг без друга и за пределами Югославии. Когда у Миры однажды спросили, чем она займется после того, как отойдет от дел, она ответила, что представляет себе, как сидит со Слободаном где-нибудь в кафе в швейцарском городе Лугано – с мороженым в руке и с цветком в волосах[286]. «Но в какой вообще степени человек властен над своей жизнью?» – задается она вопросом, который возвращает ее к реальной действительности.

«Говорят, что за каждым выдающимся человеком стоит его возлюбленная. Ну что ж, я думаю, что это означает, что я никогда не буду великим лидером», – сказал как-то раз Милошевич Ричарду Холбруку, специальному представителю США на Балканах. Эти слова – подтверждение своей преданности женщине, пусть даже оно и сопряжено с признанием своей собственной посредственности. Милошевич и Маркович существовали, как нечто целостное. Мира начала свою жизнь сиротой и вновь осиротела в конце жизни. Эта женщина, ненавидевшая кладбища, не сможет присутствовать на церемонии последнего прощания со Слобо. Именно она, однако, выберет место, в котором навсегда упокоится тот, кто был ее спутником жизни. Его похоронят в Пожареваце под липой, в тени которой Мира и Слобо клялись друг другу в вечной любви. В день похорон отсутствующая на них Мира пришлет записку одному из близких друзей, чтобы тот прочел ее собравшимся: «Я долго ждала тебя под этой липой, а теперь ждать меня под ней будешь ты»[287].