Кандагарские страдалицы

Протянутая рука муллы Омара

Сентябрь 1996 года, аэропорт города Джелалабад.

Длинная вереница микроавтобусов «тойота» стоит у аэродрома, ютящегося между гор, в ожидании прибытия очень важных гостей из Хартума, которых затем повезут в имеющийся в этом городе старинный белый дворец. Наджва, Хайрия, Сихам и их дети смотрят сквозь стекла на пока еще новые для них пейзажи Афганистана. «Мое сердце сильно билось, но мое беспокойство поубавилось, как только я вспомнил, что мне следует радоваться оттого, что наша семья снова объединилась, и совсем не важно, где это произошло».

Жены Усамы бен Ладена в течение четырех предыдущих месяцев были предоставлены самим себе, живя в страхе и неведении. В течение долгих четырех месяцев они не знали, где находится Усама. Сам же лидер «Аль-Каиды» не знал, что Наджва беременна их десятым ребенком. После того как они когда-то поженились, им приходилось расставаться довольно часто, но на этот раз Наджва чувствует, что их ждут какие-то необратимые изменения. «Смутное предчувствие, сравнимое с тем беспокойством, которое охватывает животных, когда из безмятежного на вид моря незаметно, но очень быстро приближается цунами».

Отсутствие Усамы и Омара больше всего угнетало именно Наджву. Однажды утром ее сердцу пришлось забиться еще быстрее: работники Усамы объявили ей, что на следующий день всей семье по решению бен Ладена предстоит покинуть суданскую столицу. Инструкции Усамы по этому поводу внесли мало ясности: он запретил женам и детям брать с собой какие-либо иные личные вещи, кроме двух комплектов запасной одежды на каждого. «Никаких предметов быта, даже швейной иглы», – уточнил он. Однако он не сообщил им самого главного – куда именно они отправятся. Все три жены уселись на сиденьях в передней части специально зафрахтованного самолета, а на остальных местах расположились люди одного из самых разыскиваемых террористов со своими семьями.

Ни у кого не было желания разговаривать. Когда самолет наконец садится, выясняется, что Усама впервые в жизни не встречает семью в аэропорту. Его жены и дети, сильно встревожившись, успокаиваются, когда их привозят в красивый особняк, находящийся неподалеку от реки Кабул и окруженный большим садом. В этом старинном сооружении с белыми стенами и плоской крышей имеются электричество и водопровод. Жилище принадлежит мулле, который благоволит Усаме и который предоставил особняк в распоряжение жен нового лидера, лишенного возможности распоряжаться своим собственным богатством. Однако Усама приехал в Афганистан не за роскошью и комфортом. «Друг мой, меня тревожит будущее. Я совершил тяжкие грехи. У меня большая семья. У меня много приверженцев, у которых тоже есть жены и дети. Все они зависят от меня», – сказал Усама мулле Омару при первой встрече с ним. Мулла Омар, показывая ему большой участок земли, ответил: «Я хочу, чтобы эта земля была твоей. Построй на ней дома, привези сюда своих друзей и свою семью». Он даже предложил ему взять себе целую гору, которая называлась Тора-Бора («черная пыль»).

Изгнанный из Хартума Усама прибыл в страну, которая охвачена гражданской войной и в которой талибы – участники движения Талибан – пытаются свергнуть бывшего полевого командира Ахмада Шаха Масуда, пришедшего к власти в 1992 году. Двадцать седьмого сентября столицу Афганистана – город Кабул – захватывает один из руководителей этого воинствующего религиозного движения – пока еще мало кому известный мулла Омар. Он провозглашает себя «повелителем правоверных». Бен Ладен уверен в силе этого упрямого пуштуна, который известен своей меткой стрельбой и который предпочел лишиться одного глаза, лишь бы не позволить иностранцам покорить его страну.

Однако мулла Омар не очень торопится принять у себя изгнанника из Саудовской Аравии. Лишь спустя четыре месяца через своих эмиссаров он приглашает Усаму приехать к нему и выпить с ним чаю. Усама улыбается и отвечает подручным муллы Омара, что приедет к нему, как только решит проблему жилья для своей семьи. Эта «протянутая рука», по его словам, – «ответ на все его проблемы». Ситуация складывается так, что ему наконец-то удается собрать свою семью на склоне «горы бен Ладена».

В течение вышеупомянутых четырех месяцев Усаме, находившемуся под неусыпным наблюдением со стороны муллы, удается установить более близкие отношения со своим сыном Омаром. Сильно обидевшись на то, что его изгнали из Судана, Усама предается ностальгическим настроениям и делится с ним своими приятными воспоминаниями о том, как он ездил в детстве в Сирию, на родину своей матери, – ездил туда в те времена, когда окружающий его мир еще не вызывал у него такого гнева, как сейчас. Теперь, в нелегкий период своей жизни, он вспоминает о своей матери Алие и об уникальных отношениях, которые были у него с ней. «По правде говоря, все в ограниченном кругу нашей семьи знали, что он больше привязан к своей матери, чем к своим женам», – вспоминает Омар. Усама даже рассказывает сыну об истинных причинах развода его родителей. Алия хотя и вышла замуж за одного из самых богатых мужчин Саудовской Аравии, но у нее не имелось дома слуг, которые помогали бы ей по хозяйству. Она гордилась тем, что у нее есть стиральная машина, в которой белье можно не только стирать, но и сушить. Однако как-то раз во время стирки одна из деталей этой адской машины с силой отскочила и, угодив в Алию, ранила ее в живот. Алия, будучи в то время беременной, упала на пол, и у нее произошел выкидыш. Ее второй ребенок, который был бы братом или сестрой Усамы, так и не родился.

Усама рассказывает Омару и многое другое о «дедушке бен Ладене» – человеке, которого он, Усама, никогда не отваживался называть «своим отцом». «Я помню, как моя мать призналась мне […], что у него была жуткая привычка выстраивать своих жен в одну шеренгу и, заставляя их затем приподнимать платок, скрывающий лицо, требовать от своих слуг – молодых мужчин – взглянуть на них и сказать ему, какая из них самая красивая. […] Жены твоего дедушки были, конечно же, шокированы тем, что он с ними так обращается, потому что в те времена женщины сами хотели скрывать свое лицо, и им казалось унизительным, что их выстраивают в одну шеренгу, словно проституток. Однако твой дедушка был в своем доме королем, и все ему повиновались». Усама, предаваясь воспоминаниям, становился все более и более откровенным. «Это, возможно, объясняет, почему незадолго до своей смерти он сделал одно странное признание. Он заявил, что единственное, о чем он жалеет в своей жизни, – так это о той несправедливости, с которой он относился к женщинам».

Те месяцы, в которые Наджва жила без мужа, стали для его сына Омара временем превращения его во взрослого мужчину и временем долгожданных отцовских откровений. Именно Омар на следующий день после прибытия Наджвы сообщает ей, что она находится в Афганистане, недалеко от пакистанской границы. «Нацепив на себя одежду афганского пуштуна, которая оказалась ему весьма к лицу, мой сын стал почти неузнаваем». Он, однако, сообщает ей плохую новость. Когда она спрашивает Омара, где его личные вещи, он сообщает ей, что они будут жить все вместе на горе Тора-Бора, где сейчас и находится Усама. «Я не понимала, почему мы должны отправиться именно туда, однако в ходе своей многолетней совместной жизни с Усамой я приучилась не задавать никаких вопросов».

Дорога, по которой можно добраться до «горы бен Ладена», представляет собой нечто ужасное, и всех трех жен Усамы охватывает такое сильное беспокойство, что его уже не спрятать и под скрывающим лицо платком. «Мама, я знаю, в первый раз тут страшновато, однако у нас самые лучшие водители. Никто еще никуда не сваливался», – пытается утешить мать Омар. Он пока что старается скрывать от нее то, в каких тяжелых условиях ей придется жить. Там, на горе, их всех ждет маленький тесный домик, состоящий из шести комнат. Он построен на склоне горы из гранитных блоков. Крыша – из соломы, уложенной на несколько деревянных балок. Хотя приближается зима, в этом доме еще нет ни окон, ни двери – не говоря уже об электричестве и водопроводе. Окна попросту завешены шкурами животных. На полу, представляющем собой утрамбованную землю, Усама положил несколько простеньких ковров, а также поставил для своих жен несколько газовых обогревателей и ведро, в котором можно носить воду из протекающего поблизости ручья. На этот раз это будет уже настоящая «школа выживания».

Когда вдалеке начинают прорисовываться очертания горы, Наджва с трудом пытается делать вид, что она настроена оптимистически. «Мысль о том, что мой муж проникся столь сильной симпатией к такой высокой горе, находящейся в такой далекой стране, отнюдь не вызывала у меня восторга». Однако главный «сюрприз» ждет впереди. «Когда он сказал мне, что этот дом будет моим новым жилищем, я ему не поверила. Он раньше никогда не извинялся за то, на что меня обрекал, и он не сделал этого и в этот день».

Усама не только не чувствует смущения, а, наоборот, начинает с таким восторженным видом расхваливать ей достоинства дома, как будто это не какое-нибудь убогое сооружение, а красивейший дворец. Этот «дворец» окружен проволочными заграждениями, которые защитят его от разбойничьих шаек (на помощь полиции в такой глухомани рассчитывать не приходится), и снабжен одним-единственным арыком, который служит одновременно и умывальником, и раковиной для мытья посуды, и канализацией[396]. Усама, некогда ежедневно убивавший ягненка, чтобы угостить мясом своих гостей, теперь будет вынужден довольствоваться финиками, медом и хлебом. Наджва вскоре узнает, что ее пища отнюдь не будет разнообразной. «Мы ели яйца, яйца, яйца или же […] рис, рис, рис».

Усама, раньше искренне радовавшийся появлению на свет каждого нового ребенка, реагирует на известие о том, что Наджва беременна, абсолютно спокойно. Его женам теперь приходится приспосабливаться к местной афганской моде: они меняют привычные им абайи на паранджу – «одеяние, похожее на палатку, с закрывающей лицо волосяной сеткой». Наджва с тоской вспоминает о своих красивых платьях, которые она с огромным удовольствием носила, когда находилась вдали от чужих глаз. В одеянии афганских женщин трудно научиться целиться из оружия и стрелять. Да-да, и стрелять тоже, потому что Усама лично обучает своих жен обращаться со стрелковым оружием – на тот случай, если их дом подвергнется нападению[397]. Они впервые начинают жить той жизнью, которой жил их муж-воин, и это вызывает у них немало разочарований. Наджва переживает за здоровье своих детей. Омар, как ей кажется, уже стал похож на «дышащий труп».

Она впадает в депрессию. Ее дети же начинают просить ее уговорить их вечно где-то шастающего отца, чтобы он проводил с ними побольше времени. «Дорогая мама, мы почти не видим своего отца. Не могли бы вы поговорить с ним и сказать ему, что мы нуждаемся в его заботе?» Наджва, никогда не перечившая Усаме и никогда не делавшая ему ни малейших упреков, обещает своим обеспокоенным чадам поговорить с супругом. Чувствуя, что ее конец уже близок, она, организовав своего рода «совет детей», обращается от его имени к мужу, находя при этом подходящие слова и проявляя смелость, о которой она будет затем помнить всю свою жизнь. «Вам следует понимать, что моя голова забита всевозможными мировыми проблемами, – оправдывается Усама. – Я не могу быть идеальным отцом, который целыми днями и ночами общается со своими детьми». Наджва, будучи очень хорошей матерью, отдает те немногие силы, которые у нее остаются, своим детям, развлекая их разговорами и пытаясь их хоть как-то утешить. Кроме того, она всячески пытается скрыть от них, что Усама уже давно не делится с ней своими планами на будущее. «Однако, живя буквально в двух комнатушках, что-то утаить от других членов семьи очень трудно. Я еще раньше заметил, что наш отец уже больше не откровенничает с ней так, как он это делал в начале их семейной жизни, – вспоминает Омар. – Его так сильно теребили со всех сторон, что его личная жизнь сократилась до размеров сухого инжира. […] Это не могло не сказаться на его – ранее очень нежной – любви к моей матери».

Наджва, все больше приходя в уныние, как-то раз вечером подходит к краю крутого обрыва и садится на холодный камень. «Мне казалось, что я одна во всем мире, что я – женщина в парандже, забытая всеми. Немногим людям на земле было известно о существовании Наджвы Ганем бен Ладен. Тем не менее кто смог бы оспорить то, что я жила?» В этот вечер любовь Наджвы к своим детям и ее несокрушимая вера в справедливость Аллаха удерживают ее от того, чтобы броситься в пропасть. Омар, некогда привезший Наджву на эту гору, покрытую черной пылью, вскоре сообщает своей матери спасительную для нее новость: они возвратятся в город. Остается только узнать, когда именно это произойдет и успеют ли они перебраться в город до того, как у нее начнутся роды, которые могут стать для нее фатальными.

Жизнь в лагере

К счастью, роды у Наджвы проходят не на горе, а в городе Джелалабаде, и она, несмотря на перенесенные ею лишения, рожает абсолютно здоровую девочку. Усама решает расположить свою новую «штаб-квартиру» рядом с Джелалабадом в месте, которому он дал название «Наджм-аль-джихад» – «Звезда священной войны». Около двухсот пятидесяти человек поселяются в этом настоящем жилом комплексе, в котором у каждой из семей есть собственный дом, защищенный от чужих взглядов высокой оградой. Бен Ладен занимает три дома – по дому каждой из его жен. Их материальное положение улучшается, а немалые размеры этого укрепленного лагеря позволяют позабыть то ощущение изоляции от внешнего мира, которое витало над «горой бен Ладена». У Усамы здесь есть настоящий командный пункт и лагеря подготовки молодежи – к радости его жен, которые видят во всем этом возможность наконец слить воедино борьбу их мужа за свои идеалы и его супружескую жизнь.

Когда лидер «Аль-Каиды» в начале 1997 года проводит свои первые военные акции, направленные против возглавляемого Ахмадом Шахом Масудом Северного альянса, Наджва, Хайрия и Сихам развеивают скуку, общаясь с женами других борцов. Они воссоздают что-то наподобие той небольшой общины, которая существовала ранее в Пешаваре, но уже без роскоши, которой они наслаждались, живя в зданиях, оставшихся от колониальной эпохи. Женам бен Ладена разрешается принимать у себя гостей не чаще одного раза в неделю. Исключение сделано для супруги боевика, прибывшего сюда из Канады. Супруга эта живет в дальней части города, зовут ее Маха эль-Самна. У нее есть дочь – Зайнаб. «Они не очень общительные, – вспоминает Зайнаб. – Точнее говоря, они весьма общительные, но у них много ограничений […]. Поэтому близких отношений с ними быть не может. И к ним нельзя беспрепятственно приходить и уходить от них, потому что им все время приходится быть настороже». Маха эль-Самна и ее дочь встречаются с женами бен Ладена на свадьбах, а чаще – во время занятий. «Эти двухчасовые занятия проводились нечасто. У них существовало столько ограничений, что увидеться с ними можно было только раз в неделю, потому что им позволялось выходить из своего дома именно раз в неделю»[398], – вспоминает Маха. Это свое право пойти куда-то раз в неделю жены Усамы используют для посещения занятий по изучению Корана, присутствие на которых позволяет им увидеться со всеми женщинами, проживающими в лагере. «Иногда они устраивали небольшой базар и продавали различные вещи, и мы пользовались этим поводом, чтобы увидеться с ними», – продолжает вспоминать Маха.

Их самоотверженность и их подчинение установленным мужем правилам, согласно которым они могли общаться с другими людьми лишь два часа в неделю, вызывают восхищение многих женщин, живущих в этой небольшой колонии. «Я их уважала, потому что знала, что они происходят из очень богатой семьи, но при этом ведут простой образ жизни. По сравнению с ними я жила как королева уже потому, что я жила в доме, в котором имелся водопровод и электричество», – отмечает Маха.

Однако не все жены Усамы пользуются одинаковой популярностью. Как почти и все остальные женщины этого лагеря, Маха и Зайнаб испытывают особое расположение к Хайрии. «С ней могли пообщаться все, кто хочет. Неважно, какого вы возраста и какая у вас проблема – она вела себя так, что вы никогда не испытывали в общении с ней неловкости»[399]. Она умеет выслушать рассказы других женщин об их проблемах – выслушать так, как будто эти проблемы имеют для нее б?льшее значение, чем ее собственные. «Мы знали, что окружающий нас мир может рухнуть, и это вызывало у нас уныние. Но ей удавалось подбадривать нас всех». Женщинам нравится приходить в ее дом, который она всегда поддерживает в чистоте и порядке – пусть даже условия в нем отнюдь не роскошные. Меблировка ее комнаты состоит из кровати и обычного ящика, где она хранит всю свою одежду. Хайрия – на случай, если придет супруг – всегда держит наготове афганское платье (оно висит возле двери), а в ванной два маленьких флакона с духами – один для нее, а второй для Усамы. Ничто не может нарушить безмятежность этой старшей по возрасту из жен – даже ее слабое здоровье, из-за которого у нее один за другим происходят выкидыши. Ее ближайшие родственники в свое время крайне негативно отреагировали на желание бен Ладена на ней жениться, ибо поскольку он уже был женат на Наджве, Хайрии отводилась роль лишь второй жены. Однако сама Хайрия с такой ролью согласилась, потому что ей хотелось выйти замуж за настоящего мужчину-воина.

Усама когда-то обещал, что между его женами будет существовать равенство и что они будут относиться друг к другу, как сестры. Однако всем видно, что Хайрия – его любимица, и это, конечно, вызывает ревность. Сихам кажется, что рядом с Хайрией – доктором наук – ее интеллект не получает должной оценки, и это вызывает у нее обиду. Хайрия, кроме всего прочего, поддерживает в своем доме тишину и порядок и пытается дать образование своим трем дочерям и сыну. Сын ходит в открывшуюся в лагере маленькую частную школу, а дочери учатся дома. Сихам, в свою очередь, обучает юную Зайнаб арабской грамматике и часто приглашает Хайрию пообедать с ее дочерями. Усама каждый день преподает им математику и другие точные науки и доходит даже до того, что иногда устраивает им письменные контрольные работы – чтобы заставить учиться прилежно.

Наджва же продолжает свой «бунт» по части внешнего вида, который она начала еще тогда, когда жила в Джидде и пристрастилась к красивой одежде. Приобретение новых нарядов и косметических средств является одним из основных проявлений этого «бунта», и по ее просьбе Маха и Зайнаб, частенько летающие в Канаду, привозят ей оттуда косметику и белье. Наджва прилагает всевозможные усилия для того, чтобы оставаться для своего мужа привлекательной, зная при этом, что она не может похвастаться ни образованностью в вопросах религии, ни хотя бы знанием арабской грамматики. Поскольку беременности у Наджвы следуют одна за другой, она использует имеющийся возле ее дома небольшой дворик для того, чтобы заниматься какими-то физическими упражнениями и тем самым поддерживать себя в более-менее хорошей форме: она частенько бегает по этому дворику в спортивном костюме. Однако ревность по отношению к другим женам Усамы – ее «сестрам» – в конце концов начинает отравлять внутрисемейные отношения. «Она все время ссорилась с Усамой, – вспоминает ее подруга Маха. – Я ей всегда говорила, что ее мужа могут отнять у нее в любой момент. “Тебе следует дорожить им, пока он находится рядом с тобой. Не докучай ему каждый раз, когда он к тебе приходит”». Телохранитель Усамы вспоминает, что среди жен бен Ладена «самой непокорной была Наджва. Она была также и самой избалованной, потому что была самой красивой. Только она одна знала наизусть, что он любит, а чего – нет. А самой верной была Хайрия».

Наджва, в отличие от Хайрии, не горит желанием жить в суровом лагере, наполненном вооруженными боевиками. Она пытается воссоздать в своем жилище теплую и доброжелательную атмосферу и украшает стены цветами, плакатами и цветными картинками для детей. «Когда возникает желание поразвлечься, нужно пойти к Наджве. А когда возникает потребность посоветоваться, нужно пойти к Хайрии», – вспоминают Маха и Зайнаб. Зайнаб замечает, что дочерям Наджвы приходится очень много возиться по хозяйству, потому что «их мать не приучена работать»[400]. Когда Зайнаб как-то раз развлекается вместе с одной из дочерей Наджвы – Фатимой, – та ей заявляет, что никогда не выйдет замуж за мужчину из окружения ее отца, потому что «его будут разыскивать по всему миру». «Его преступление будет заключаться в том, что он женился на тебе!» – говорит в ответ Зайнаб, вызывая этими словами у собеседницы смех. Когда в другой раз Фатима просит Зайнаб дать ей на время несколько аудиокассет, та соглашается, но при условии, что отец Фатимы не услышит записанные на них песни, потому что он, чего доброго, еще тут же захочет эти кассеты уничтожить. «Мой отец не станет их уничтожать, – возражает Фатима, – он не настолько суровый. Он ведет себя так только перед своими людьми». Зайнаб, удивившись, спрашивает, слушает ли он хотя бы иногда какие-нибудь песни. Ответ Фатимы удивляет ее еще больше: «Ну конечно, в этом для него нет ничего особенного».

Суровый Усама умеет проявлять терпимость по отношению к дочерям. Он даже хранит – в доме Хайрии, подальше от глаз своих бойцов – подборку книг и прочих печатных изданий, посвященных столь любимым им лошадям. В этой подборке есть альбомы и журналы с цветными фотографиями животных. А сыновьям бен Ладена удалось выпросить у него игровую приставку «Нинтендо», чтобы можно было как-то развеять скуку в укрепленном лагере[401]. Усама научился давать небольшие послабления после того, как его старший сын Абдулла удрал в Саудовскую Аравию и договорился со своими дядями и с королевской семьей о том, чтобы ему, Абдулле, отдали особняк, в котором прошло его детство.

Чтобы пообщаться поближе со своими женами и дочерями, Усама время от времени устраивает вечеринки за пределами лагеря. «Он часто ездит с ними куда-нибудь, прихватывая с собой оружие и лошадей, чтобы научить их стрелять и ездить верхом. Он не берет на эти мероприятия охранников, – рассказывает телохранитель бен Ладена. – В некоторых случаях он предлагает своим женщинам поучаствовать в расходах по организации пикников».

Подобные развлечения, однако, устраивают отнюдь не каждый день, а чтение религиозных книг оказывается недостаточным для того, чтобы обеспечить душевное спокойствие женщинам в обстановке большого психического напряжения. Как-то раз жена одного из приверженцев Усамы заговаривает с Махой о ее муже, который угодил за решетку в Пакистане: она обвиняет Маху в том, что та вышла замуж за предателя, специально спровоцировавшего свой арест. Похоже, что женщины, не имеющие никакой информации о сложившейся политической ситуации, пытаются искать виновных среди своего собственного окружения. Маха, разгневавшись, идет – со слезами на глазах – прямиком к Хайрии и в отчаянии заявляет ей: «Я не хочу, чтобы ко мне относились, как к прокаженной. Если я прокаженная, то скажи мне об этом прямо в лицо!» Хайрия, утешая ее, говорит, что это всего лишь слухи и что она уверена, что ее муж никакой не предатель. Этих простых слов вполне хватает для того, чтобы потушить возникший было конфликт.

«Все сходятся в том, что Наджва, конечно, красива. У Хайрии шарма поменьше, но ее все уважают, – рассказывает телохранитель бен Ладена. – Она в какой-то степени является матерью всех участников джихада и обучает Корану всех сыновей нашего шейха, а также и меня, когда у меня возникают вопросы относительно религии»[402]. Хайрия, похоже, пользуется в этой замкнутой общине репутацией человека, обладающего многими талантами. Следует отметить, что, поскольку она родила Усаме только одного сына, она может уделить больше времени другим людям. «Она решает проблемы, возникающие в семье, подготавливает религиозные мероприятия, общается с нашими женами», – вспоминает телохранитель. Он – Насер аль-Бахри – весьма нуждается в советах Хайрии по части семейной жизни. «Моей первой жене не нравилась жизнь в Афганистане, и поскольку я мечтал принять участие в джихаде и стать мучеником, я нашел себе другую жену, которая мечтала о том же». Усама тоже оказывает поддержку своим людям, когда у тех возникают семейные проблемы. «Когда я привез свою вторую жену – Умм Хабиб – в лагерь, я смог поприсутствовать на занятиях, которые Усама проводил с женатыми мужчинами, – вспоминает Насер аль-Бахри. – Он давал им советы по части супружеской жизни – например, говорил о том, каким образом должен повести себя мужчина, если у него возникает спор с женой. Он просил нас стараться не спорить со своими женщинами, если нас охватил гнев. Хотя у меня не было права приходить в гости к женам бен Ладена, я знал, что у него хорошие жены – знал это по чистоте и опрятности его одежды и по его довольной улыбке, которую он не мог скрыть от своего телохранителя».

Жена телохранителя Усамы – Умм Хабиб – рассказывает о жизни этих женщин, всецело преданных супругу: «Когда я прибыла в лагерь, единственной, к кому я пошла, была Хайрия. Каждое воскресенье она организовывала «собрание женщин», длившееся примерно с 15 до 18 часов. Она давала нам советы относительно того, как важно быть терпеливой и выносливой, если мы хотим умилостивить Аллаха»[403]. Все три супруги Усамы находятся рядом с женой его телохранителя, когда она рожает, однако Хайрия больше других учит ее искусству быть матерью: «Моя жена помнит ее как женщину суровую, но при этом очень добрую». Умм Хабиб идет в описании Хайрии еще дальше: «Когда я общаюсь с ними тремя, они даже и не говорят о нем. Когда же я общаюсь с одной Хайрией, у меня складывается такое впечатление, что я разговариваю с самим бен Ладеном». Хайрия объясняет своим ученицам, что ее супруг выбрал для себя жизненный путь и что он всегда сохраняет спокойствие, какая бы ни складывалась политическая ситуация. «Во время проводимых ею собраний чувствовалось, что она знает, в какой политической ситуации оказался ее муж, и что она оказывает ему очень большую поддержку». Умм Хабиб так описывает главные черты характера этих трех женщин, рядом с которыми ей довелось пожить в горах Афганистана: «Наджва: ревность, она всегда ведет себя, как первая жена. Сихам: раздражительность, хотя она и открыта для диалога в силу своей воспитанности и образованности. Хайрия: спокойствие».

Насер утверждает, что Наджва ревновала Усаму к Хайрии – его любимице – из-за того, что та хорошо разбиралась в теоретических вопросах ислама, и рассказывает, что в «афганском лагере» между этими двумя женщинами началось противостояние. «Психологическая обстановка довольно хорошая, если не принимать во внимание Наджву, линия поведения которой в конце концов пошла вразрез с линией поведения остальных женщин». Однако жены Усамы забывают о своих разногласиях и обидах, как только возникает необходимость проявить заботу об их мужчине. Когда он должен встретиться с журналистом или выступить с публичной речью, три пары женских рук дружно начинают действовать. «Перед каждой встречей все три его жены занимаются подготовкой его одежды. Одна из них занимается его головным убором, вторая – его одеждой, третья – его прической и бородой. Он всегда выглядит ухоженным благодаря заботе его жен. В подобных случаях с шейхом шутят, говоря ему: “Вы сегодня красивый, как грузовик”[404]»[405]. Когда же приходит время попотчевать мужа чем-нибудь вкусненьким, между его женами начинается серьезное соревнование. «Они соперничают друг с другом по части приготовления новых блюд, пытаясь улучшать их вкус при помощи того, что имеется у них под рукой, и даже пекут пирожные – особенно в течение месяца Рамадан. В этот месяц они буквально не отходят от плиты, стараясь насытить всех бойцов», – рассказывает Умм Хабиб.

Если своим сыновьям Усама преподает физику сам, то для других мальчиков в лагере открыты две школы. Есть еще и третья школа, в которой учат обращению с оружием. Поскольку талибы выступают против посещения школ девочками, жены бен Ладена пытаются оказать давление на руководителей «Аль-Каиды», чтобы те дали добро на подобное обучение и для девочек. Однако открыть школу для девочек на территории, контролируемой Талибаном, – нечто невообразимое. Тем не менее мужчины, хорошенько поразмыслив, решают такое заведение все же открыть, а руководить ею поручают Хайрии. При решении этой беспрецедентной задачи она может рассчитывать на помощь Аззы – супруги Завахири, которая по образованию преподаватель философии. Азза, надо сказать, прилагает немало усилий к тому, чтобы живущие в лагере девочки не отупели от безделья. «Она представляла собой неординарную личность и давала пример для подражания другим женщинам, – вспоминает одна из ее подруг[406]. – Она была очень умной, смешливой, умела остроумно и всегда по-доброму шутить. Могла заговорить с целой группой женщин в такой манере, что создавалось впечатление, будто она обращается лично к вам». Ее стремление организовать обучение дочерей участников джихада – нечто весьма неожиданное: ее муж не считает женщин пригодными к участию в вооруженной борьбе за идеалы ислама. Женщины, по его мнению, должны заниматься домашним хозяйством и воспитывать детей, которых они рожают своим мужьям-воинам. Азза принимает своих подруг только тогда, когда ее мужа нет дома. Одна из ее подруг вспоминает, что как-то раз она пришла к Аззе в гости и увидела, что та «одета так, как обычно одеваются арабские женщины, когда их муж находится дома – то есть так, как одеваются женщины в странах Запада, когда они выходят на улицу».

– Ваш муж дома? – с удивлением спрашивает она у Аззы.

– Нет, – вздыхает та.

– Вы сейчас ждете его прихода?

– Я всегда жду его прихода.

– Это, должно быть, трудно. Если он не придет, вы разве не почувствуете разочарования?

– Хм! Я считаю, что пусть уж лучше он не придет и я почувствую разочарование, чем он придет и подумает, что я похожа на мышь, которую он притащил к себе домой.

Азза также пытается подыскать спутников жизни для женщин, ставших вдовами.

– Кое-кто тобой сильно интересуется, – говорит она одной своей подруге.

Та в ответ разражается смехом:

– Я для этого уже слишком старая.

– Не говори глупостей! Мне столько же лет, сколько и тебе, но я отнюдь не считаю, что я для этого слишком старая…

Выдавая замуж свою дочь, Азза принимает у себя в гостях Маху и Зайнаб на традиционную неделю празднования данного события в кругу женщин. И Маха, и Зайнаб очарованы достоинствами, имеющимися у Аззы. «Азза очень терпеливая – в отличие от арабских женщин, которые быстро выходят из себя и начинают сердиться. Я никогда не видела никого, кто вел бы себя так же дипломатично и так же изысканно», – рассказывает Маха.

Супруга Завахири – единственная из женщин, способная потеснить Хайрию с того места, которое она занимает в сердцах живущих в лагере женщин. Некоторые видят в ней воплощение стойкости: эта миниатюрная дама никогда не жалуется на жизнь – даже тогда, когда у нее из-за гнойной экземы кожа на руках начинает краснеть и кровоточить. Она любит то и дело устраивать маленькие вечеринки, даже если не может предложить гостям ничего, кроме макарон и помидоров. «Ее дочки были избалованными. Она вела себя по отношению к ним очень нежно и ласково. Иногда у нее в доме царил беспорядок и повсюду стояла грязная посуда, но она никогда на них не кричала и даже не повышала голос». В течение недели предсвадебных увеселений женщины оживленно болтают аж до глубокой ночи и не обращают внимания на то, что муж Аззы тарабанит в дверь, тем самым требуя, чтобы они замолчали. «Я подумала, что этот человек приводит в ужас весь мир, но при этом он даже не попытался на нас прикрикнуть»[407].

Несмотря на бедность, Азза настаивает на том, что должна выглядеть хотя бы в какой-то степени элегантно. Она сама шьет себе платья классического покроя. Аззе удалось добиться, чтобы ей прислали выкройки из Ирана, и она затем самостоятельно освоила персидский язык настолько, что могла прочесть надписи на этих выкройках. Она также шьет на продажу домашние платья, чтобы заработать денег. Вместе со своими дочерями она делает цветочные гирлянды и хранит их в коробках из-под конфет, а во время каких-нибудь праздников достает и развешивает на стенах. В своем стремлении приукрасить окружающий ее мир она доходит даже до того, что раскладывает покрасивее крупные камни, лежащие на земле вокруг ее незатейливого жилища. В этом, 1997 году, Аззу ждет большой сюрприз: через десять лет после рождения ее последнего ребенка она снова беременна. Однако семью и приверженцев бен Ладена опять ждет переезд.

Кандагар – это вам не курорт

Весна 1997 года. Усама бен Ладен отдает приказ, который приводит весь его лагерь в движение: он принял решение перебазироваться в Кандагар. «Перебазироваться – это значит уехать. Уехать – это значит, что вы оставляете все свое имущество и берете только самое необходимое». Приказ Усамы еще долго звучит в ушах Зайнаб. Женщинам дают час на то, чтобы они присоединились к уже готовой тронуться в путь колонне. Ее же, Зайнаб, и ее мать на этот раз бен Ладен с собой не зовет. Маленькая группа женщин, вращающихся вокруг Усамы, тем самым лишается двух верных подруг.

Жены бен Ладена отправляются в путь. Им предстоит добраться до аэропорта Кабула, до которого 150 километров. Там их ждет самолет, на котором они преодолеют расстояние в 500 километров, отделяющее столицу Афганистана от расположенного на юге этой страны Кандагара. Даже в такой переломный момент Усама не может побороть в себе страх перед авиаперелетом. Он отказывается подниматься на борт самолета, заявляя, что тот уж слишком старый для того, чтобы он мог чувствовать себя в нем уверенно. Он предпочитает воспользоваться дорогой – если это можно назвать дорогой. Мулла Омар разрешил руководителю «Аль-Каиды» обосноваться в огромном комплексе, построенном советскими войсками во время их пребывания в Афганистане и расположенном в нескольких десятках километров от аэропорта. Этот комплекс представляет собой настоящий укрепленный лагерь – восемь десятков домов, окруженных стеной с караульной вышкой на каждом из углов. Следы от пуль и воронки от ракет напоминают о тех боях, которые когда-то здесь шли и закончились всего около десяти лет назад. В этом комплексе, конечно, не очень-то комфортно – ни водопровода, ни электричества.

Каждая из жен Усамы бен Ладена поселяется в отдельном доме, а двести пятьдесят других людей размещаются кто где сможет. Одна из задач, которые Усама в первую очередь ставит своим людям, – это построить вокруг каждого из домов, в которых живут его жены, высокий забор, чтобы никто не мог потревожить их покой. Желания съездить в Кандагар у них нет: этот город частично разрушен, он грязный, водостоки в нем открытого типа, и использованная вода течет прямо по тротуарам и проезжей части улиц.

У Аззы, которая была настроена весьма оптимистически, рождается девочка с синдромом Дауна, и Азза вынуждена резко сократить свое общение с другими людьми и помощь им, поскольку ей приходится ухаживать за больной дочкой. В новом лагере спокойная семейная жизнь становится почти невозможной: «страсть» Усамы к джихаду привлекает к нему множество людей, совершивших тяжкие грехи и надеющихся искупить их благодаря участию в священной войне, а потому в лагере полно всякого отребья. Усама становится человеком-легендой.

Летом 1998 года Усама чувствует беспрецедентный прилив энергии и оптимизма. Причина заключается в одном «внутрисемейном деле» (после прибытия Усамы и его приверженцев в Кандагар термин «внутрисемейное дело» стал использоваться в качестве кодового наименования применительно к любой операции, проводимой «Аль-Каидой»). Седьмого августа успешно проводится первая крупномасштабная операция за пределами Афганистана: два угнанных и начиненных взрывчаткой автомобиля взрываются одновременно перед американскими посольствами в Дар-эс-Саламе – столице Танзании – и Найроби – столице Кении. Умелая организация этих двух террористических актов, в результате которых пострадало более двухсот человек, сразу же убеждает спецслужбы в том, что они имеют дело хотя и с немногочисленным, но очень опасным противником. Усама после этих событий буквально воспрянул духом. «Я никогда не видел его в таком эйфорическом состоянии. Он светился от радости», – вспоминает Омар.

Всего лишь несколько лет назад он выступал против какого-либо насилия в отношении мирного населения, однако теперь не щадит уже никого. «Если враг выстроит перед своими военными или правительственными зданиями стену из гражданских лиц, эти люди должны быть уничтожены в первую очередь». Руководство США уже планирует кое-какие ответные действия, и Усама решает укрыться на некоторое время вместе с Омаром на севере страны. Когда его спрашивают, а что же будет с его женами, оставшимися в Кандагаре, он не выказывает никакого беспокойства: «Не переживайте, они в безопасности. Клинтон никогда не осмелится нанести удар по лагерю, в котором находятся женщины и дети». Наджва, Хайрия и Сихам такой его уверенности отнюдь не разделяют. Усама отсутствует целый месяц, а лагерь возле Кандагара тем временем становится для американцев объектом мести: по нему наносят многочисленные удары ракетами «Томагавк».

После того как бен Ладен, благоразумно удрав от этой первой карательной бомбардировки территории Афганистана, возвращается и убеждается, что его жены живы и здоровы, жизнь снова идет своим чередом. Усама возобновляет конные прогулки. Увидев, что и его сыновья тоже ездят верхом по территории лагеря, он решает устроить скачки. Однако поскольку его правый глаз уже почти ничего не видит, этот заслуженный кавалерист не замечает глубокой ямы, и его лошадь падает. Усама, вылетев из седла, с силой ударяется о землю. Побледнев и сморщившись от боли, он с трудом произносит лишь несколько слов: «Пусть к нам, в дом Хайрии, придет доктор Завахири». У него сломано несколько ребер, а потому ему придется очень долго оставаться в неподвижном состоянии. В течение целого месяца он лежит, не вставая, в постели – в окружении трех жен, готовых выполнить любое его желание. «Ни одна из них с самого дня своей свадьбы никогда не проводила так много времени рядом с ним», – усмехается Омар. Его отец, похоже, шокирован произошедшим с ним несчастным случаем и склонен видеть в нем небесную кару. «Соединенные Штаты, несмотря на свое могущество, не смогли причинить мне никакого вреда даже и при помощи своего самого разрушительного оружия, а какая-то там лошадка едва не привела меня к гибели. Жизнь – очень загадочная штука, сын мой, очень загадочная».

Однако его ждет гораздо более реальная кара. Некоторое время спустя угнанный и начиненный взрывчаткой грузовик взрывается перед домом муллы Омара в Кандагаре. Этот взрыв уносит жизни двух из трех его жен, а также жизни множества других людей, оказавшихся в момент взрыва рядом. Усама бен Ладен, находясь в Афганистане – то есть, можно сказать, у муллы Омара в гостях, – разозлил американцев, и теперь людям муллы Омара и его женам пришлось очень дорого за это заплатить. Мулла Омар решает избавиться от неблагодарного «гостя». Он приезжает во главе колонны из двенадцати «Лэнд-Крузеров» с затемненными стеклами к ограде лагеря бен Ладена. Усама радостно устремляется навстречу мулле, но руководитель движения Талибан, не поздоровавшись, поворачивается к нему спиной. Муллу отводят в сад, примыкающий к дому Наджвы. Там он требует, чтобы его усадили на стул и чтобы Усама остался стоять. Отказываясь общаться непосредственно с бен Ладеном, он обращается на языке пушту к своему переводчику. Мулла Омар наносит бен Ладену и гораздо более тяжкое оскорбление тем, что отказывается есть угощение, которое подносят ему по распоряжению Усамы и которое вообще-то ради такого случая пришлось отнять у его жен и детей. Мулле Омару, похоже, не до любезностей.

– Вам и вашей семье пришло время уехать из Афганистана.

– Шейх, я никогда не забывал этой страны, в которой я когда-то сражался, в которую я снова приехал, чтобы построить в ней деревню, и в которую я даже привез своих жен и детей. […] Куда я могу их увезти?

Наджва, находясь по другую сторону стены, с замиранием сердца думает о том, что ее судьба сейчас, по-видимому, решается этими двумя мужчинами, за которыми спецслужбы разных стран охотятся так, как ни за кем другим. Мулла Омар непреклонен: «Вы будете моим гостем еще полтора года. Используйте это время для того, чтобы подготовиться к своему отъезду. Найдите для своей семьи другую страну». И тут, словно по мановению волшебной палочки, приходит известие о том, что в Афганистан собирается приехать Алия Ганем – горячо любимая мать и благодетельница Усамы.

Он решает лично сесть за руль автомобиля и встретить ее в аэропорту. Однако своенравная Алия, выйдя из самолета, спускается по трапу с открытым лицом. Усама поспешно показывает ей жестами, чтобы она закрыла лицо. Алия, подчинившись, берет своего сына за руку, и лицо Усамы просветляется. Она просит отвезти ее к Наджве – ее племяннице и невестке. Та сообщает ей при встрече радостную новость: в свои сорок лет она уже в одиннадцатый раз ждет ребенка. Собирается вся семья. Алия угощает шоколадом детей, и те смотрят на нее с разинутыми ртами: они не пробовали подобных сладостей еще со времен своего пребывания в Судане.

Снова встретившись вечером, Алия и Наджва смотрят друг на друга взглядом, в котором чувствуется и нежность, и обеспокоенность ближайшей судьбой их обеих. Однако их разговор очень быстро переключается на веселые воспоминания о тех временах, когда они были юными. Усама, с улыбкой глядя на свою мать, спрашивает ее, помнит ли она о том, что он в детстве очень любил играть с козой. Выражение лица Наджвы становится счастливым: она рада видеть своего мужа улыбающимся. Он вдруг стал для нее самым обычным мужем, и годы, полные лишений, стираются из ее памяти одной лишь его – такой редкой – улыбкой.

Однако Алия приехала не только для того, чтобы вспоминать о прошлом. Ее прислал сам король Фахд – прислал для того, чтобы она еще раз попыталась уговорить Усаму прекратить вооруженную борьбу и вернуться в Саудовскую Аравию. Усаме снова приходится сказать своей матери «нет», и она с тяжелым сердцем уезжает домой. Наджва тоже чувствует разочарование из-за упрямства своего мужа. В ее уже немолодом возрасте, без нормального медицинского обслуживания и при не очень-то комфортном образе жизни роды обещают быть нелегкими.

В начале 1999 года Усама решает, что пришло время выдать замуж некоторых дочерей – Фатиму, которую ему родила в 1987 году Наджва и которая пообещала себе не выходить замуж ни за одного мужчину из окружения ее отца, и Хадиджу, которую ему родила в 1988 году Сихам. Обеим девочкам быстро подыскиваются женихи, проводятся свадебные церемонии. Наджву охватывает сильное беспокойство. «Моя невинная маленькая дочка всегда жила рядом со мной, возле моей юбки, и она не была знакома ни с кем за пределами нашей семьи».

Ее тревога и отчаяние беспокоят Омара, и он на следующий день после свадьбы пытается убедить мать, что ей нужно на время вернуться в Сирию, чтобы рожать именно там. Если Усама воспротивится, они попросту сбегут. Наджва соглашается. Она еще больше убеждается в правильности этого решения, когда несколько дней спустя у нее возникает спор с мужем. Собрав своих детей, он показывает им большой лист бумаги, прикрепленный к стене мечети. На этом листе должны написать свои имена те, кто хочет стать смертником-добровольцем. Усама с взором, полным надежды, призывает своих отпрысков участвовать. В течение десяти дней Омар снова и снова донимает отца, пока тот не разрешает Наджве уехать из Афганистана. В качестве гарантии того, что она вернется, он позволяет ей взять с собой в Сирию лишь двух из ее детей.

Многодетная мать Наджва, садясь в черный джип, едва не плачет. «Я почувствовала на себе взгляд Усамы. Я мысленно спросила сама себя, не пришел ли он со мной попрощаться». Усама ведет себя по отношению к ней отчужденно с того самого момента, как ему стало известно о ее намерении уехать. Дождавшись, когда Наджва усядется на заднем сиденье автомобиля, он подходит к ней и говорит: «Наджва, какие бы ни ходили слухи, я не имею ни малейшего намерения разводиться. Как только снова будешь в состоянии отправиться в путь, возвращайся сюда вместе с ребенком». Наджва в ответ кивает. Усама улыбается. Автомобиль трогается с места. Она оглядывается в последний раз, чтобы посмотреть на Усаму, но видит лишь своего маленького сыночка, который, плача, бежит по обочине вслед за удаляющимся от него автомобилем. Он громко просит ее забрать его с собой.

Вскоре у Наджвы рождается девочка – рождается абсолютно здоровой несмотря на то, что Наджве незадолго до родов пришлось перенести утомительное многодневное путешествие на автомобиле по территории Афганистана, в ходе которого она была вынуждена спать по ночам прямо на обочине. Проведя четыре месяца у родственников в Сирии, чтобы восстановить здоровье, Наджва приходит к выводу, что ей пора возвращаться в Кандагар, к мужу и детям. Омар, перебравшийся в Саудовскую Аравию, пытается ее отговорить. «До меня дошли кое-какие слухи. Готовится что-то ужасное. Вы должны остаться в стороне», – снова и снова повторяет он ей. Такое предупреждение лишь обостряет материнские чувства Наджвы. Если надвигается какая-то опасность, она, Наджва, должна находиться рядом с детьми. Однако там, куда она отправится, одного из ее сыновей уже не будет с нею: она поедет в Афганистан, к Усаме, без Омара. Тот решил начать новую жизнь – подальше от отца.