№ 8. «В рейд идут одни «старики»…»

№ 8. «В рейд идут одни «старики»…»

Посвящается всем, кто оказывал медицинскую помощь на месте боев:

санитарам, санинструкторам и врачам батальонов.

1

— Не понял я что-то: чем таким серьезным болен мой боец, что вы его уже два месяца у себя держите? Через три дня выезд в рейд, у меня людей в обрез, а он у вас полы в операционной моет — сам видел. — Взъерошенный, раскрасневшийся капитан в сердцах бросил свою панаму на стол и уселся на свободный стул. — Комбат наш вчера вернулся с предрейдового совещания, там комбриг ясно выразился, мол, всех «сачков» — в строй, особенно всех дембелей, рано им «на чемоданах» сидеть. Он так и сказал в заключение: «В рейд идут одни «старики», совсем, как в том фильме, помнишь?

Старший лейтенант, ординатор операционно-перевязочного отделения, кивнул головой — конечно, фильм помнил, разве можно было не знать знаменитую режиссерскую работу Леонида Быкова. Он покопался на столе, нашел «Историю болезни» солдата, о котором шла речь. Действительно, прошло около двух месяцев, когда он был в конце февраля госпитализирован к ним.

Его положил сам начальник отделения капитан Зыков. Парень пришел на прием и честно признался, что боится погибнуть, отслужил уже положенный срок, а замены все нет. Был в десятках рейдах, не дрейфил, а тут вдруг «что-то нашло». Так и видит себя убитым, почти в каждом сне. Да еще мать все письма пишет, сильно болеет — боится его не увидеть, просит Бога скорого возвращения сына. Понял его тогда капитан Зыков, долго осматривал-ощупывал, но нашел-таки подходящую причину для госпитализации — костный нарост в области колена (так называемая болезнь Осгут-Шляттера), довольно редко встречается. Сам и прооперировал младшего сержанта — сбил медицинским долотом эту шишку (довольно болезненный процесс, даже не смотря на обезболивание, но боец стойко переносил боль). После выздоровления парня оставили в отделении на одном условии — будет работать санитаром в операционной, помогать операционной сестре, будет и за чистотой там следить. Одним словом, станет беспрекословным работником, так и дождется своей замены. Тот согласился. За все время никаких претензий к работнику не было. Все к нему привыкли, Андрей оказался не только толковым санитаром, но и приятным в общении человеком. Когда Зыков сам уезжал по болезни в Союз, то строго наказал Невскому — додержи Андрюху до замены, так он ему обещал.

И вот теперь такое. Старший лейтенант попытался «навешать лапшу» командиру роты, рассказывая о долгом послеоперационном периоде при такой болезни. Ничего не помогло. К сожалению, тот сам видел жизнерадостного, смеющегося Тимухина в обществе медсестер. Пришлось вкратце поведать о «их договоре» с бойцом.

Капитан как-то сразу успокоился, закурил и прошел к форточке в ординаторской. Невский составил ему компанию. Они молча дымили, поглядывали друг на друга, больше никого в помещении не было. Наконец, капитан заговорил, назвал себя, протянув руку для пожатия — Шашков Петр. Представился и врач — хирург.

— Ты думаешь, Александр, у меня за них душа не болит? Еще как болит. У меня в роте треть дембелей, все хотят выжить, все хотят обнять мать-отца. Я сам комбату предлагал их не трогать, тем более что в начале мая, уж точно, их всех отправим домой в Союз. Но комбриг уперся. Это, мол, традиционный «рейд «стариков», так из года в год идет. Ничего с ними не будет. Это он так думает, а я знаю, что положим мы не мало их. И как я потом письма буду их родителям сочинять?! У вас один мой боец санитаром работает, вчера двоих своих забрал из госпиталя — тоже там стали нужными людьми. А как быть с остальными? Они не успели «спрятаться», значит, пусть их убивают. Нет, не могу я на это пойти. Пусть все решит судьба — кому жить, а кому помирать. Так что зови этого Тимухина Андрея, я сам ему все обскажу, и он откажется от своего «договора».

Старший лейтенант кивнул, вышел в коридор, попросил дежурную медсестру пригласить из операционной санитара Андрея. Он пришел довольно быстро. Улыбка на его лице стала «затухать», как только он увидел своего командира роты. Тимухин понял все сразу. Доложил капитану, что, мол, младший сержант и т. д. и т. п.

Капитан остановил доклад и коротко, но ясно дал понять, что ждет бойца в расположении роты не далее, чем через два часа. Он молча надел панаму и вышел, коротко козырнув.

Невский развел руками. Как помочь в этой ситуации, он не знал. Тимухин поблагодарил за лечение, мол, пора и честь знать, засиделся у них. Невский крепко пожал ему на прощание руку, пожелал удачи. Младший сержант кивнул головой и пошел на выход. На пороге он обернулся:

— Убьют меня в этом рейде, я чувствую! От судьбы не уйдешь.

— Да, ты что говоришь-то, Андрей. Вместе будем. Я ведь как раз еду с вашим вторым батальоном в этот рейд. Врач ваш, старший лейтенант Кульчеев Сергей, неделю как был положен в госпиталь, брюшняк у него вроде. Вот меня и определили на этот рейд. Все будет нормально, я уверен. Вернешься домой, мать обнимешь.

— Нет, доктор. Не вернуться мне, сон этот не зря так часто видел. Прощайте.

Он быстро вышел в коридор, опустив низко голову.

Невский сел писать его «Выписной эпикриз» в «Истории болезни». Лечение закончилось выздоровлением. Рекомендовалось беречь прооперированную ногу от больших нагрузок во избежание рецидива болезни.

2

Выезд был назначен на 4 часа утра 22 апреля, в день рождения вождя мирового пролетариата. Предстояло «чесать» Кандагарскую «зеленку». Впервые Невскому предстояло ехать не на Автоперевязочной, а в одном из БТР батальона. На «традиционной» машине поедет теперь врач-стоматолог Отдельной Медицинской роты старший лейтенант Иван Сухар. Это будет его первый рейд, конечно, немного волновался доктор. Последний день Невский консультировал его при сборах машины в рейд. Старался научить всему, что сам освоил за несколько подобных выездов. Пожелали друг другу удачи.

За день до этого был устроен строевой смотр всех подразделений, выходящих в рейд. Прямо с утра было приказано всем выстроиться на плацу 70 ОМСБ (отдельной мотострелковой бригады). Невский занял свое место среди офицеров 2-го мотострелкового батальона, с кем предстояло теперь ехать в рейд.

Сначала готовность проверяли офицеры управления Бригады, дотошно разбирая личные вещевые мешки солдат и сержантов. Каждый боец должен быть экипирован по списку. Это затянулось надолго. Офицеры батальона по ходу устраняли неполадки, записывали старательно все отмеченные недостатки, чтобы на следующем построении доложить об их устранении.

Невский откровенно скучал со своими батальонными санинструкторами и санитарами. Свою медицинскую сумку (десантный вариант) он лично собрал «под завязку».

После обеда опять было объявлено построение. Вновь офицеры управления Бригады проверили готовность теперь уже под руководством начальника штаба, невысокого подполковника с ярко красным лицом (каждый раз при встрече с ним Невскому казалось, что тот только что вышел из бани…), который разговаривал исключительно на «командном языке» (он не матерился, а просто разговаривал матом. Невский диву давался «богатству его речи», казалось, подполковник участвует в конкурсе на самое изощренное и необычное ругательство. Впрочем, его все понимали хорошо).

Наконец, спустя еще часа полтора, появилась новая группа проверяющих. Сам командир Бригады, высокий стройный, молодой полковник сопровождал важного полковника из штаба армии. Невский так и не понял, какую он занимал должность в Кабуле, но повадки у него были «барские». Невысокий, коренастый с очень короткой шеей, отчего казалось, что его голова просто «положена» на плечи, он лениво обходил строй за строем. Замечания сыпались «пачками».

Дошла очередь и до второго батальона. Тут Невскому стали понятны основные замечания гостя из Кабула: упор он делал на медицинское обеспечение солдат к предстоящим боевым действиям. С одной стороны это было отрадно — забота о жизни и здоровье бойцов дело хорошее. Но если этим занимаются специалисты своего дела. Этот полковник не был специалистом, более того, он не был и медиком. Его требования противоречили всякому здравому смыслу: по его требованию выходило, что каждый боец должен иметь не только ППИ (перевязочный пакет индивидуальный), но и полностью снаряженную аптечку АИ (аптечку индивидуальную) со всем содержимым, включая таблетки от радиации (цистамин). Проверял он и наличие упаковок пантоцида (хлорсодержащие таблетки для обеззараживания воды). Все это у солдат батальона как раз и было. Но проверяющий сделал вывод о неготовности подразделений к боевым действиям, так как ни у кого из них при себе не было кровоостанавливающего жгута(?!)

Вот тут кабульский полковник «перегнул палку». Даже по всем медицинским канонам выходило, что такая мера излишняя. После вынесения «вердикта» о плохой работе врача батальона, который не обеспечил бойцов необходимыми средствами, Невский попытался убедить полковника, что он не прав. На что последовал грозный рык: «Молчать!» Сам проверяющий двинулся дальше.

Итог был очевиден: Бригада не готова к боевым действиям. Приказано устранить указанные недостатки и быть в строю через два часа.

Впрочем, гость из Кабула несколько изменил свое требование: теперь жгут требовался на каждую «пятерку» бойцов (видимо он все же прислушался к доводам Невского). Но где взять даже такое количество кровоостанавливающих средств на всю Бригаду? Впрочем, выход был найден быстро: один из офицеров предложил резать старые автомобильные камеры на эти самые жгуты. Работа закипела.

Через два часа все вновь стояли на плацу. Боевой рейд еще не начался, а солдаты были издерганы и измучены этими бесконечными построениями и устранениями недостатков. Оставалось только изумляться. Неужели такое происходит при каждом выезде на боевые?! Раньше Невский со своей Автоперевязочной при выездах в рейды был вне подобных проблем. Хотя и теперь врач из Медроты и его Автоперевязочная не участвовали в строевом смотре. Повезло же Ване Сухар! И каково приходится врачам батальонов — это на своей шкуре теперь пришлось испытать.

Уже в наступающих сумерках строевой смотр завершился. Полковник Трубинер был доволен — теперь жгуты были розданы на каждую «пятерку» бойцов. Бригада была готова к боевым действиям!

Невский был между тем обеспокоен: никто не учил солдат правилам наложения жгутов, а с ними ошибиться нельзя. Жгут требуется накладывать только при артериальном кровотечении (выше места ранения) и строго на определенное время (1,5–2 часа, обязательно записать время наложения), иначе потом неизбежно придется конечность ампутировать. По неопытности можно ошибочно наложить жгут при венозном кровотечении (а тут достаточно обычной тугой повязки), а потом также появится угроза последующей ампутации. Невский попытался все это растолковать командиру батальона, но у него была масса других забот. Время показало: старший лейтенант не зря так волновался из-за этих розданных самодельных жгутов…

3

За несколько часов до выезда колонна начала выстраиваться на территории Бригады. Невский, наконец, увидел свой БТР-70 (бронетранспортер) с бортовым номером 232. Еще раньше комбат объяснил, что выделил эту «броню» в распоряжение своего доктора, тот отказался от гусеничного МТЛБ, предпочитая ему БТР. Это было вполне объяснимо: при подрыве шансы уцелеть на бронетранспортере были больше, чем на гусеничной тяжелой технике. Невский согласился с таким вариантом тоже.

Санитарным инструктором батальона, с которым Невскому предстояло теперь находиться плечом к плечу, был Фадис Ахадуллаев. Парень заканчивал срок службы в армии, полтора года из которых пробыл в Афганистане. Он не скрывал своей радости из-за скорого возвращения в родной Ташкент. Только и разговоров было о предстоящем последнем рейде и о будущей дороге домой.

Водитель БТР, он же — санитар Влад Валк (все звали его просто «ВВ»), еще года не служил в армии, в Афганистан был направлен три месяца назад. Между тем, уже побывал в нескольких боевых рейдах. Одного призыва с ним был и пулеметчик башенной установки, он же — санитар Андрей Чиков, также имел не один выезд в боевые рейды.

Наконец, Невскому придали и звено санитаров-носильщиков. Это были два молодых парня-корейца, практически не отличимые друг от друга: оба невысокие, щуплые (как они будут носить тяжелых раненых?!). Их даже звали одинаково — Валерий. Правда, фамилии у них были разные: Пак и Ли. Впрочем, Невский тут же забыл, кто из них кто.

С этой командой старшему лейтенанту предстояло бороться за жизнь раненых второго батальона. Были, конечно, еще и санитарные инструктора, и санитары в каждой роте.

В салоне БТР Невский сразу уложил свою тяжелую медицинскую сумку, осмотрел и другие запасы: коробка с трофейными системами для переливания кровозамещающих жидкостей, размещенных в удобных пластиковых пакетах. Не надо никаких стоек — вкалывай в вену и клади пакет раненому под голову, жидкость сама потечет под тяжестью головы. Очень удобно! Была целая коробка перевязочных средств. На полу бронетранспортера лежало несколько связанных проволочных и фанерных шин для иммобилизации переломов, среди этого «богатства» врач даже увидел шину Дитерихса (используется при переломах бедра). Несколько носилок были привязаны сверху на броне.

Всем этим результатом осмотра Невский остался доволен. Можно ехать воевать! А пока можно было подремать прямо в салоне бронетранспортера. До выезда колонны оставалось еще много времени. Уложив на коленях свой АКСУ (автомат Калашникова), старший лейтенант надвинул панаму на глаза и попытался подремать. Это ему удалось. Приснился даже сон. Он снова оказался дома среди родных и близких ему людей, читал дочке книгу и показывал ей диафильмы. Оба были счастливы…

Александр проснулся от грохота двигателей, криков, шума. БТР начал движение в колонне. Рейд начался. Невский пересел на сиденье командира, рядом с водителем. Влад сосредоточенно крутил баранку, стараясь выдерживать дистанцию с идущим впереди бронетранспортером. Андрей занял свое подвесное место у пулемета, а оба Валерия сидели спиной друг к другу, выставив свои автоматы в овальные люки. Впрочем, стрелять пока было не в кого. Лишь санинструктор Фадис продолжал дремать (или делал вид), разместившись на одноместном сидении.

Вскоре колонна выбралась на «бетонку», начала «накручивать километры». Когда подъезжали к Кандагару, уже стало светло. Как всегда, перед въездом в город, техника остановилась. Через крышку люка командира старший лейтенант вылез на броню, сел, свесив ноги вниз. Закурил. Эти же действия проделали многие из БТР впереди и позади медиков. Кое-кто спрыгнул на землю, прохаживался вокруг боевых машин. Минут через тридцать колонна двинулась дальше. Постепенно люди стали исчезать в своих люках, предпочитая укрыться под защитой брони. Невский тоже спустился вниз. Скорость колонны машин нарастала, по городу мчались довольно быстро. А город жил уже своей жизнью. Горожане спешили по своим делам, торговцы открывали многочисленные магазинчики — дуканы, то и дело попадались седобородые старцы в чалмах, чинно сидящие у домов. Проезд по городу прошел без происшествий, даже знаменитая «Черная площадь» не «изрыгнула» ни одного выстрела.

Невский рассеянно следил за дорогой — все это он уже видел не раз. Участие в предыдущих нескольких рейдах притупило интерес, хотя глаз подмечал некоторые перемены. Все больше попадалось по краям дороги сгоревшей боевой техники, а, значит, здесь разыгрывалась трагедия, оборвалась, возможно, чья-то жизнь.

За городом колонна вновь стала притормаживать. Вот и знаменитые «голубые купола» — мечеть. Опять остановились. На этот раз никто не вылезал на броню, не хотели рисковать — можно «схлопотать пулю».

— А что, Влад, хорошая это машина БТР-70? — нарушил молчание врач.

Водитель будто только и ждал этого вопроса. Он охотно откликнулся и стал выдавать многочисленную информацию, не всегда понятную старшему лейтенанту. Было ясно, что Валк Влад обожает свой БТР:

— Это плавающий, с круговым бронированием, четырехосный, восьмиколесный, со всеми ведущими колесами, обладающий высокими динамическими качествами, проходимостью и плавностью хода, способный с ходу преодолевать окопы, траншеи и водные преграды. Вот что такое наш бронетранспортер! Он изготовлен из броневых листов, закрытый, водонепроницаемый, герметизированный, по форме он напоминает, как вы могли заметить, лодку, а это обеспечивает хорошую плавучесть. Силовая установка размещена в кормовой части корпуса. Здесь смонтированы два двигателя в сборе со сцеплениями, коробками передач и другими узлами и механизмами. У карбюраторных восьмицилиндровых двигателей мощностью по 120 л.с. трансмиссия раздельная, крутящий момент от правого двигателя подводится к колесам первого и третьего мостов, от левого — к колесам второго и четвертого. При этом двигатели и агрегаты трансмиссии не сблокированы между собой, соединены лишь приводы управления ими. А если…

— Стоп-стоп! Ты думаешь, я способен сразу переварить столько технической информации? На этом пока урок окончим.

— Но я еще не сказал о вооружении.

— А пусть нам об этом доложит Андрюха-пулеметчик, — Невский развернулся и кивнул Чикову.

Все взоры обратились к рыжеволосому, конопатому пареньку. Даже Фадис сразу «проснулся», сдвинул панаму с глаз и тоже смотрел на Андрея. Парень не растерялся, а после минутного раздумья продолжил «просветительную лекцию» для доктора, тоном и говором практически копируя предыдущего «оратора»:

— Главное здесь — башенная пулеметная установка, в которой смонтированы два пулемета. Один марки КПВТ (крупнокалиберный пулемет Владимирова танковый), калибра 14,5 мм, другой — 7,62 мм, марки ПКТ (пулемет Калашникова танковый). Оба они служат для поражения живой силы и огневых средств противника, а крупнокалиберный, кроме того — для стрельбы по легкобронированным целям. У него отличные тактико-технические характеристики: наибольшая прицельная дальность — 2000 м, а скорострельность — 600 выстрелов в минуту. Представляете, до противника еще два километра, а его уже можно «взять на мушку» и вести прицельный огонь с высоким темпом стрельбы. Питание такого пулемета ленточное, в каждой ленте по 50 патронов, а весь боекомплект 500 патронов. У пулемета ПКТ наибольшая прицельная дальность 1500 м, а скорострельность до 750 выстрелов в минуту, лента снаряжена 250 патронами, боекомплект — 2000 патронов.

Когда одновременно начинают стрельбу оба пулемета, на «духов» обрушивается шквал огня. А когда дело доходит до ближнего боя, может пойти в ход также оружие экипажа и десанта. Надо сказать, дополнение это весьма ощутимое. Десант ведет огонь из автоматов через овальные лючки в борту машины. Кроме того, в бронетранспортере предусмотрены укладки для одного ручного противотанкового гранатомета РПГ-7 и двух автоматических гранатометов АГС-17. — Протараторив это, Чиков с победным видом оглядел всех слушателей.

— Браво, ребята! Вы меня прямо успокоили. Теперь в этой чудо-машине можно ничего не бояться. — Невский слегка похлопал в ладоши.

Все парни заулыбались и закивали головами. Контакт офицера с солдатами был установлен.

4

И опять на Нагаханском повороте, как и в прошлые рейды, начался обстрел колонны. Было сделано несколько выстрелов из гранатометов, один из БТР первого батальона был подбит. Густо затрещали автоматные выстрелы. Тут и Андрей Чиков продемонстрировал свое грозное оружие, ударив из обоих пулеметов по развалинам кишлака, откуда и велся по ним огонь. Через бойницы стреляли оба Валерия и Фадис, используя все три отверстия правого борта. Колонна мчалась, не сбавляя, хода.

Стрельба стихла также внезапно, как и началась. Дальше ехали по «бетонке» без происшествий. А вот и знаменитый «ориентир» — оторванная башня танка, которая перегородила всю бетонную дорогу. Далее колонна стала съезжать на бездорожье, разъезжаясь веером по своим направлениям. У каждого батальона была своя конкретная задача. Второй, например, должен был блокировать кишлак, смутно вырисовывавшийся вдали. Затем проверить результаты бомбоштурмовых ударов с прочесыванием местности. Наступало время конкретных действий.

Еще перед выездом командир батальона строго определил место для Невского и его БТР — оставаться в составе бронегруппы, не соваться с ротами на «прочесывание» кишлаков. И вообще — поменьше «самодеятельности», командир батальона лично будет определять доктору задачу. «Я должен тебя вернуть в целости и сохранности, как просил ваш командир Медроты, майор Семенчук. А я его уважаю, поэтому обещал ему», — на прощание обронил комбат.

Боевая техника стала рассредоточиваться, занимая строго определенные места. Свой БТР Невский распорядился поставить на небольшом удалении от бронемашин управления батальона. Еще раз, проверив свое медицинское имущество, Невский вылез из бронетранспортера, прошелся, разминая затекшие ноги. Кругом сновали офицеры и солдаты. Это напоминало гигантский потревоженный муравейник.

Прошло минут тридцать. Появилась пара вертолетов, они и нанесли бомбоштурмовой удар, сбросив по две бомбы. Над всем кишлаком надолго повисло пыльное облако, казалось, она никогда не осядет. О, эта знаменитая Кандагарская пыль! О ней можно писать целые страницы.

Кишлак был взят бронетехникой в «колечко», вскоре застучали крупнокалиберные башенные пулеметы БТРов, «затявкали» автоматические пушки с БМП-2. С этого расстояния Невскому было не видно, с кем ведется бой. Возможно, это пытались покинуть свои дома местные жители. Были ли они все душманами — сказать трудно. Когда пыль окончательно осела, роты двинулись на «проческу», редкие цепочки бойцов перемещались к низкорослым глиняным домикам, затрещали автоматные очереди.

— Ни хрена там уже не найдут! Все давно попрятались в кяризах. Это так называются подземные колодцы с ходами сообщений. Весь Афган изрыт за долгие века. Практически в каждом доме есть такой колодец, а от колодца к колодцу идут ходы сообщений, там «духи» и свободно перемещаются. — Рядом с Невским остановился старший лейтенант. Он дружелюбно взглянул на Александра и протянул руку, представившись: «Сергей Монастырлы, минометчик. А ты, как я понял, замещаешь нашего заболевшего дока?»

Врач кивнул головой и назвал себя, крепко пожав в ответ руку.

— В кого же тогда все стреляют?

— Ну, это больше психологическое воздействие. Хотя, могут кого-нибудь и завалить. А если повезет, то и в плен взять. Ладно, побежал. Проверю, как там мои «самовары», то бишь, минометы. Пока.

Он стремительно сорвался с места и вскоре исчез за пригорком.

— Товарищ старший лейтенант, мы завтрак приготовили. Давайте поедим. Война войной, а перекусить не мешает, — водитель Влад неожиданно «вырос» за его спиной.

Невский кивнул и двинулся за Валком. У их БТР уже сидели в кружок все санитары и санинструктор. Старший лейтенант принял из рук пулеметчика разогретую банку с перловкой, смешанной с тушенкой, кусок хлеба, ложку. Присел рядом. Голод давал о себе знать, поэтому и такое блюдо «шло на ура». Ели молча, изредка поглядывая в сторону выстрелов.

После чая все заметно оживились. Травили байки, вспоминали случаи из прошлых рейдов. Каждому было, что рассказать.

Первые раненые появились часа через два. Их привезли на одном БТР. Оказывается, не все в этом кишлаке спрятались в этих самых кяризах. Со слов раненых, душманы выскакивали из своих подземных укрытий и открывали огонь из стрелкового оружия, потом снова уходили. К счастью, все раненые были задеты осколками и пулями легко (два ранения в руку, один — в голень). Первую помощь им оказали санитарные инструктора рот, наложив повязки, а на раненую ногу был даже наложен резиновый жгут.

Невский первым делом провел «контроль жгута» — ослабил его, кровотечения не появилось. Все ясно. Этот самодельный жгут здесь лишний, тугая повязка надежно остановила кровотечение. Выяснилось, что жгут этот наложил его товарищ, в порядке взаимопомощи, а бинтовал ногу уже подоспевший санинструктор. Зря он не проверил нужность этого жгута. Впрочем, времени прошло не много, кровообращение еще не успело нарушиться. Черт, а, сколько таких жгутов может быть впопыхах наложено не по показаниям!

Врач сменил всем промокшие кровью и загрязненные повязки, с удовлетворением окинул взглядом свою работу. Начало положено. Скоро начальник штаба батальона был вызван в расположение управления Бригады, где также находилась Автоперевязочная, там была и площадка для вертолетов. Невский упросил капитана прихватить и первых раненых. Позднее они вертолетом были переправлены на «большую землю». Система эвакуации заработала!

5

Больше в тот первый день рейда раненых во втором батальоне не было. Были, со слов начальника штаба, который вернулся от комбрига, раненые во всех батальонах. Больше всех «пощипали» ДШБ (десантно-штурмовой батальон). Все раненые эвакуировались на Автоперевязочную (Невский мысленно пожелал удачи Ивану Сухар; тяжело ему приходится), а затем переправлены на вертолетах в госпиталь и Медроту. Есть очень тяжелые ранения. Среди раненых было много дембелей — «старики» отрабатывали свое право возвращения на Родину…

Первый и единственный убитый в этот день появился уже под вечер. Роты второго батальона возвращались в свое расположение. Оставалось пройти не много, можно было различить отдельные лица. В одной из групп солдат виднелись две фигурки в чалмах — вели пленных. Один из БТР, стоявших на блокировке, начал также движение, обгоняя пеших. Его башня была повернута назад. Вдруг башенный пулемет этого бронетранспортера заработал. Длинная очередь «вонзилась» прямо в группу бойцов. Даже с этого расстояния было видно, что один из солдат был буквально «прошит» этой очередью. По поднявшимся крикам Невский понял, что произошло что-то ужасное. Он подхватил свою малую медицинскую сумку и побежал к раненому, а за ним, обгоняя, уже мчался санитарный инструктор Ахадуллаев Фадис.

Очередь из крупнокалиберного пулемета пробила грудь солдата вместе с бронежилетом, она же оторвала ему правую руку до основания. Из обрубка хлестала кровь из разорванной крупной плечевой артерии. Товарищи суетились вокруг умирающего, пытаясь остановить кровь, но сделать это даже с помощью многочисленных под руками резиновых жгутов было не возможно. Когда запыхавшиеся санинструктор, а за ним врач подбежали, то наступала уже агония. Невский сумел наложить кровоостанавливающий зажим прямо на сосуд в ране, но крови было потеряно слишком много. Да еще это тяжелейшее ранение в грудь.

Смертельно бледное лицо парня показалось знакомым. Ну, конечно, это был Андрей Тимухин, младший сержант, выписанный из Медроты прямо перед рейдом по настоянию своего командира роты. Сразу на память пришли его слова о неизбежной гибели в этом последнем рейде.

Врач не хотел просто так сдаваться. Он вколол обезболивающее — промедол, чтобы вывести из шока. Пока Фадис бинтовал огромную рану на груди, предварительно сняв с парня бронежилет, а затем с помощью помощников наложил повязку на культю оторванной руки, Невский пытался вколоть в вену здоровой руки капельницу с кровозамещающим раствором. Эх, сейчас бы перелить настоящую кровь, но где ее взять в полевых условиях! Спавшиеся вены практически не определялись. Проверил пульс на шейной артерии. Увы, сердце остановилось. Чуда не произошло.

Старший лейтенант отрешенно отодвинулся от погибшего. Потом в исступлении стал бить кулаками по земле, выкрикивая какие-то нечленораздельные звуки. Фадис с трудом смог поднять его с земли.

Солдаты переложили умершего на носилки, которые принесли два Валерия. Им не доверили нести тяжелого парня, нашлись ребята здоровее.

Между тем у БТР, из которого вылетела эта «роковая очередь» собралась большая группа офицеров и солдат. Доктор заметил знакомые фигуры комбата (в своих знаменитых на всю Бригаду хромовых сапогах), начальника штаба, замполита, особиста, а также командира этой роты Шашкова Петра. Все они смотрели на щупленького солдата, которого держали по бокам за руки два бойца. Солдатик кричал тонким голосом, что «нечаянно нажал на гашетку пулемета».

Да, это был несчастный случай. Роковое стечение обстоятельств. Такое случается даже в мирное время, а что уж говорить о войне. Но почему Андрей так предчувствовал свою смерть? Он пытался даже избежать ее, «осев» в Медроте. Но злой рок был неумолим. А, может, все это было предопределено заранее. Вопросы — вопросы, на которые нет однозначных ответов.

Уже почти в сумерках приземлился в расположении батальона вертолет. На нем и увезли тело Андрея Тимухина. Вместе с ним улетал арестованный пулеметчик в сопровождении двух автоматчиков. Жертва и невольный палач — на одном борту. Этим же вертолетом увезли двух пленных афганцев.

До самой ночи Невский и его подчиненные медики не произнесли ни слова. Да и о чем было говорить?!

6

Ночь прошла без происшествий. Спать разместились прямо в БТР: разложили продольные сиденья, создав четыре нижних лежачих места, а спинки сидений подвесили к потолку на ремнях, образовав два верхних места. Наверх положили самых легких — двух корейцев, все остальные легли внизу. Усталость быстро взяла свое — через несколько минут все уже спали.

Утром после завтрака батальон менял свое местоположение. А потом еще и еще. За два последующих дня переезжали несколько раз. От названий населенных пунктов в голове образовалась настоящая «каша»: Сенжарай, Нагахан, Кикимати Аргандаб, Махаджири. Все они перепутались-сплелись в причудливый клубок. Менялись задачи батальона, в целом оставаясь примерно теми же. Невский выполнял свою привычную и знакомую работу: перевязывал, обезболивал, ставил капельницы. Санинструктор и санитары активно ему помогали.

Число убитых в батальоне приближалось к десятку: подрывы на минах, выстрелы снайперов. А раненых было и того больше. Не все было подвластно врачу батальона — не хватало возможностей и средств. Дважды Невский сам сопровождал своих раненых до Автоперевязочной. Он даже оставался помогать Ивану обрабатывать тяжелораненых. Вместе они боролись за жизнь нескольких человек. Вертолеты регулярно потом увозили искалеченных в госпиталь.

Александр регулярно напоминал Ивану, чтобы проводил «контроль жгута» — по-прежнему часть раненых не нуждалась в наложенных жгутах. Как известно, у страха глаза велики — некоторые солдаты при виде крови, не задумываясь, накладывали самодельные жгуты на конечности. Невский не раз уже поминал «недобрым словом» этого полковника из Кабула. Впрочем, на четвертый день рейда старший лейтенант увидел этого полковника Трубинера воочию.

В тот день батальон был разделен на две части: роты выполняли свои задачи в пешем порядке, а бронегруппа и артиллерия, включая минометчиков, стояли в низине на виду населенного пункта, расположенного на пригорке. Там же находилось управление батальона и БТР медиков. Рядом протекал большой и глубокий арык, вдоль которого росли высокие деревья. Солнце припекало нещадно, но в тени деревьев было даже не жарко. Совсем не хотелось думать, что где-то рядом идет война, что сейчас роты пойдут на проческу кишлака; им требовалось лишь перейти зеленое цветущее поле.

Невский сидел перед маленьким зеркальцем, пытаясь избавиться от четырехдневной щетины, водитель-санитар Влад принес ему немного теплой воды в кружке. Все в один голос отговаривали старшего лейтенанта, но он решился-таки привести себя в «божеский вид». Тут и приземлился вертолет, доставивший несколько офицеров, среди которых оказалась знакомая «фигура без шеи». Гость их Кабула облетал все подразделения с проверкой.

Командир батальона доложил полковнику о ситуации на данный момент, они скрылись в развернутой палатке, поверх которой была натянута маскировочная сеть.

Невский закончил бритье, сразу почувствовав себя комфортнее. С удовольствием умылся из арыка. Теперь можно дальше воевать!

Мимо, не спеша, двигался старый знакомый — старший лейтенант Сергей Монастырлы, минометчик. Они познакомились еще в первый день рейда, а потом часто общались, курили-болтали в свободную минутку. Вот и сейчас он остановился рядом. Поздоровались. Закурили.

— Как думаешь, Серега, на долго мы здесь остановились? Не хочется уезжать из этого тихого местечка.

— А хрен его знает. Это сейчас и решается в палатке комбата. Видал «заморского гостя»? Не люблю я этих штабных, тем более из Кабула. Все норовят себя умнее всех других изобразить. Обстановку толком не знает, а начнет сейчас командовать. Но наш батя-комбат просто так не даст себя сожрать. Он — «тертый калач». Я с ним уже второй год воюю. Слышишь, стрельба началась в кишлаке? Вот тебе и «тихое местечко»! Видать, большая заварушка начнется скоро. Попросят нас «огоньку подбросить».

— Слушай, у тебя такая редкая фамилия. Не слышал никогда. А откуда ты родом?

— Я из Молдавии. До поступления в военное училище в Кишиневе жил. А по национальности я гагауз, нас не так много на свете. Но историю своего народа знаю хорошо — дед рассказывал. Потом как-нибудь тебе расскажу на досуге. Ты сам-то с Урала?

— Школу заканчивал там. А вообще я из Иркутской области, это в Прибайкалье.

— Сибиряк, значит. Тоже хорошо. А что, сибиряк, видел ты, как стреляют минометы?

— Нет, пока только издалека. Не было случая.

— Пошли со мной. Сейчас моя минометная батарея начнет палить. Там все и увидишь. Даже познакомишься с «Васильком».

— Кто это?

— Не кто, а что. Это наш 82-мм автоматический миномет так называется. Я уверен, ты его еще не видел. Ты ведь сейчас свободен? Вот и пошли. Это не далеко.

— Хорошо. Я только предупрежу своего санитарного инструктора, где меня найти.

7

Они шли минут десять вдоль дувала на границе с виноградником. Вот и развалины каких-то строений. Впрочем, несколько низеньких глинобитных домиков были целыми.

— Это «кирпичный завод». Видишь, сколько заготовок лежит. Их прямо раскладывают для просушки на солнце. И не надо никаких печей для обжига. Как есть «каменный век»!

Минометная батарея старшего лейтенанта разместилась на большой ровной площадке недалеко от этого «заводика». Некоторые минометные расчеты находились вблизи дувала — этого, казалось, бесконечного глиняного забора.

— Как же вы будете стрелять? Вам же ничего не видно из-за пригорка, да и деревья практически скрыли этот кишлак.

— Сразу видно, док, что ты не специалист. Нам и не надо ничего видеть, тем более и они нас не видят. И пусть, что наша цель, этот кишлак, загорожена от прямого наблюдения. Наше настоящее наблюдение ведется с КНП (командно-наблюдательного пункта), там сидит наш корректировщик огня, это он будет видеть результаты наших стрельб, а потом по рации будет вносить поправки. Помнишь знаменитый фильм «Свадьба в Малиновке»? Там Яшка-артиллерист постоянно говорил: «Трубка 15, прицел 120». Вот такие, примерно, выходные данные и сообщаются наводчикам и заряжающим, будь это в артиллерии или у нас, минометчиков. Хотя минометы как раз и входят в состав артиллерии. Я знаю, как во всех войнах наша «матушка пехота», как говорится, души не чаяла в минометах, а артиллеристы уважают его как оружие, способное выполнять задачи, недоступные для настильной и даже гаубичной стрельбы. Дело в том, что для миномета не существует «мертвого» пространства, мины могут поражать цель всюду: за зданием, за холмом, в овраге или глубоком окопе. Это возможно потому, что угол падения мины всегда больше 45 градусов и, бывает, близок к прямому, т. е. мина падает почти отвесно. Определить координаты хорошо укрытого миномета вражеским наблюдателям нелегко: звук слабый, пламя небольшое, а пыли при выстреле, как пушка, он не поднимает.

— Это вся здесь твоя батарея?

— Да, ты все их видишь сейчас. Шесть батальонных миномета (БМ), это 82-мм миномет 2Б14 «Поднос», весит всего 56 кг. А еще сюда входят 3 миномета «Василек», я тебе о нем уже говорил. Давай поближе посмотрим.

Они подошли к небольшой «пушечке» на колесах. Сергей продолжил знакомить доктора со своим родным вооружением. Даже невооруженным глазом было видно — Монастырлы обожает свои минометы.

— Вот это и есть «Василек», — он любовно похлопал по стволу, смотрящему в небо. — Калибр 82мм, весит 632 кг, мина весит чуть более 3 кг, а максимальная дальность стрельбы 4720 м. Этот миномет может вести огонь как по навесной траектории, то есть выступать в роли миномета, и в роли классической пушки. «Василек» может заряжаться как с казенной части, так и с дула. В первом случае он может автоматически перезаряжаться с помощью обоймы из четырех патронов (мин), вставляемой в специальное окно казенника. Во втором варианте заряжение происходит обычным образом, т. е. вручную.

Они перешли к другим минометам.

— Ну, а это наш «Поднос». Тоже 82мм миномет. Их, было, снимали с вооружения, но сейчас опять решили возродить. Лишь с началом этой войны в Афгане стало ясно, что эти минометы прекрасно могут обеспечить стрелковым подразделениям непосредственную огневую поддержку и сопровождение их при ведении боевых действий в условиях горной местности. Миномет этот сделан по, так называемой, схеме мнимого треугольника. Заряжание производится с дула. Ствол миномета — гладкостенная труба с навинтным казенником. Прицел оптический МПМ-44М. Лафет-двунога состоит из собственно двуноги с подъемным механизмом и механизмом горизонтирования, поворотного механизма, двух амортизаторов и обоймы для соединения лафета со стволом. Опорная плита круглой формы представляет собой штампованную конструкцию с приваренными снизу грунтозацепами, обеспечивающими устойчивое положение ствола миномета в момент выстрела. В походном положении миномет разбирается и переносится в трех вьюках.

— А чем здесь стреляют?

— Ах, да. Я не сказал. Используются 82мм осколочные мины О-832 и О-832Д. Они дают по 400–600 убойных осколков весом более 1 г. Радиус сплошного поражения у них 6 м, а действительного поражения 18 м.

— Как это? — Невский уже начал уставать от обилия всей этой информации. Теперь слушал больше из вежливости.

— Площадью сплошного поражения принято называть площадь, на которой при разрыве одной мины поражаются не менее 90 % всех стоячих целей. А площадью действительного поражения принято называть площадь, на которой при разрыве одной мины поражаются не менее 50 % всех стоячих целей.

— Понятно. — Невский вежливо кивнул. — Ты прямо, как на экзамене отвечаешь.

— Да, я могу о минах и минометах часами говорить. Ладно, сейчас начнем стрелять, ты сам все увидишь. Постой пока здесь, я разведаю обстановку.

Монастырлы озабоченно почесал за ухом, сдвинул панаму на затылок и умчался. Невский стал прогуливаться среди этого грозного вооружения.

8

Вскоре стали звучать команды, суета вокруг всех минометов усилилась, боевые расчеты занимались последними приготовлениями.

Появился сосредоточенный командир батареи. Спустя несколько минут, прозвучала знаменитая по многим фильмам и книгам команда «Огонь!» Стволы начали выстреливать минами, которые улетали с характерным шуршащим звуком. После нескольких корректировок огня, стрельба продолжилась с убыстряющимся темпом. Невский специально не засекал скорострельность, но даже он смог прикинуть, что пока одна мина в стволе, в воздухе в этот момент «висит» до четырех мин. Зрелище завораживало! Смертельные «посылки» улетали по назначению. Оставалось только представлять, что сейчас происходит в месте их разрывов.

Внезапно стрельба стихла. Тишина «ударила по ушам». Оказывается, так легко можно и оглохнуть. Как же минометчики с этим справляются, и как они не теряют счет выстрелам? В горячке ведь можно закинуть в ствол «лишнюю мину», или закинуть мину поверх застрявшей. Монастырлы сам как-то говорил, что на 100 выстрелов неизменно возникает 2 отказа, когда не срабатывает капсюль-воспламенитель минометный (КВМ) и мина не хочет вылетать из ствола. Эти вопросы требовали объяснений, и Невский отправился сам искать своего нового товарища.

Сергея он нашел возле одного из «Васильков». Он совершенно не удивился вопросам, даже обрадовался возможности показать свои знания. Дал указания расчету и отошел в сторонку. Доктор послушно пошел за ним.

— Сейчас еще подкорректируем, и снова будем стрелять. Грозится прийти сам полковник их Кабула, Трубинер, вроде его фамилия. Подождем его. Пока можно перекурить. — Они закурили. — А что касается твоих вопросов. Молодец, в самую суть смотришь. При выстреле уши, конечно, рекомендуется зажимать. Можно и затычками пользоваться. Это не проблема. И со второй проблемой тоже справились. Действительно, случаи бывали, когда происходил подрыв двух мин в стволе, возникала куча разных осколков, и весь расчет погибал, а иногда и все, кто был рядом. Но придумали оригинальное приспособление: сейчас на дульном срезе минометов на резьбе закрепляется устройство, называемое «предохранитель от двойного заряжания», который выглядит в виде цилиндра с прорезями, где установлена на оси так называемая «лопатка», которая при наличии в стволе миномета мины, перекрывает ствол так, что вторую мину опустить невозможно. Когда мина вылетает, «лопатка» поднимается и дает опустить следующую мину в ствол. Этот предохранитель и устанавливают для того, чтобы не опустить вторую мину на первую. Хотя в руководстве службы, помнится, написано, что предохранитель от двойного заряжания практически не оказывает влияния на стрельбу, тем не менее, перед стрельбой надо обязательно проверить его работу. Если он неправильно работает, можно получить неприятности. Ладно, по местам. Вон полковник идет.

Старший лейтенант побежал на доклад проверяющему, а Невский подошел поближе к полюбившемуся уже «Васильку».

Вскоре стрельба возобновилась. «Фигура без шеи» вместе с командиром батареи стала обходить все стреляющие расчеты. Даже издали было видно недовольное лицо полковника. По долетающим обрывкам фраз Невский понял, что требуется увеличить скорострельность. Мины еще зачастили.

Среди шума и грохота врач не сразу расслышал, что его зовет санитарный инструктор Фадис. Когда он успел здесь появиться — было не ясно. Только подставив ухо, старший лейтенант расслышал, что его вызывает командир батальона, срочно требуется уточнить списки раненых. Последний раз, бросив взгляд на минометчиков, Александр быстро пошел вдоль дувала. Но решил еще раз взглянуть на боевую работу минометчиков и оглянулся. Глаз зафиксировал «исходное положение тел»: в десятке метров от него стоял полковник и командир батареи Монастырлы, минометный расчет «Подноса» работал слаженно, длинный дувал полукругом окружал этот участок земли, сзади метрах в двух от него шел Фадис, другие минометы и «Васильки» исправно посылали свои «подарки» в сторону мятежного кишлака. А потом случилось не объяснимое. Время практически остановилось. Все дальнейшие события происходили, словно на замедленных кадрах кинохроники. Причем сразу наступила абсолютная тишина…

9

Изменения начали происходить с самим минометом БМ — 2Б14: ствол миномета, эта гладкоствольная труба, стал разбухать, увеличиваться в размерах; затем из центральной его части начало вырываться пламя. Одновременно с этим двунога-лафет стала подниматься на воздух. Между тем труба разлетелась на крупные части, а оттуда, словно наконец-то вырвавшись на волю, ударил ливень осколков. Он обрушился на лица, на руки, на шеи людей, калеча и убивая всех без разбора. Одновременно с этим Невский увидел, что идущий следом санитарный инструктор в прыжке бросился всем корпусом на врача, а ему вдогонку уже летела часть двуноги, этого металлического штыря. Штырь летел быстрее Фадиса, настигая его, он пронзил грудную клетку со спины. От удара о грудь старший лейтенант стал падать навзничь; пытаясь удержаться, он обхватил тело Ахадуллаева. Они так и упали, обнимая друг друга. Невский сильно ударился затылком о крупный камень, из глаз «посыпались разноцветные искры», но одновременно с этим «включился звук»: грохот нарастал, равномерный, как шум огромного водопада.

Не остался без изменений и проходивший рядом дувал — он стал вспучиваться, по нему побежали трещины, а вскоре стена начала разлетаться на куски. Казалось, огромная масса желтоватой каменистой глины стала мягче пластилина, она «послушно соглашалась» с таким обращением с собой. А невидимый гигантский «творец» задумал вылепить нечто иное, полностью отличающееся от прежнего мира. И этот новый мир назывался ХАОС.

Грохот разрушения пронзили крики. Люди бежали. В панике иные бросались навстречу гибели, в этот клокочущий «котел», в котором продолжались взрывы. Пыльное облако затмило лучи солнца. Кровь и камень смешались в едином водовороте. Кровь запятнала уцелевшие участки дувала. Кровавый туман висел в воздухе. Кровь брызгала из десятков тел раздавленных или сокрушенных. Кровь обильно текла из пробитой грудной клетки Ахадуллаева на лицо и грудь Невского. С невероятной трудностью врач смог выбраться из-под тела погибшего санитарного инструктора. Он с трудом поднялся на ослабевшие враз ноги, руками стал нащупывать путь. В пыльной тьме не различить было собственной ладони.

Невский побрел без всякой цели, просто чтобы не стоять на месте. Он то и дело спотыкался о тела упавших, чьи-то руки цеплялись за его одежду, раненые молили о помощи. В глазах его ослепительно сверкали красные, синие, зеленые, желтые огоньки. Нестерпимо болела голова, тошнило. После рвоты стало полегче. Из облака пыли вынырнул молодой солдат, его куртка «хэбэ» спереди была выпачкана рвотой, он бормотал что-то нечленораздельное, а из его ушей обильно текла кровь. Они не обратили друг на друга никакого внимания и вскоре «растворились» друг для друга в облаке пыли.