Киль — Копенгаген
Киль — Копенгаген
Я не мог надеяться остановить мощный автомобиль Гиммлера, но я заметил, куда он едет. Он направлялся в Маленте. Мой разваливающийся «Фольксваген» въехал во двор виллы рейхсфюрера как раз в тот момент, когда туда прибыло полицейское начальство.
Гиммлер отдавал приказы двум генералам СС. В одном из них я узнал своего старого друга, знаменитого профессора Гебхардта, врача бельгийского короля Леопольда III. Когда я подошел, Гиммлер обратился ко мне в исключительно вежливой манере.
Его самообладание было потрясающим. Все погибло, особенно для него лично, однако он сохранял спокойствие. Я спросил его, что он намеревается делать. Он ответил: «Я немец, и я не покину территорию Германии». Он сдержал свое слово. Где-то возле дороги на Люнебург его тело лежит в немецкой земле.
Он посоветовал мне немедленно отправляться в Копенгаген и собирать моих солдат там. Немецкий рейхскомиссар Дании доктор Бест держал связь с Гиммлером. Рейхсфюрер уже отдал ему все соответствующие приказы на данный случай.
Его яркие маленькие глаза сверкали в полумраке. Он, который всегда был исключительно сдержанным в проявлении своих чувств, сильно пожал мне руку. «Вы среди самых верных, вы и ваши валлоны. Вы последние, кто остался сражаться на нашей стороне в период несчастий. Однажды Германия это вспомнит», — сказал он.
Он отдал несколько кратких приказов и отбыл. Уже когда машина тронулась, Гиммлер выглянул из окна и крикнул: «Дегрелль, однажды вы будете нужны. Все быстро меняется. Выиграйте полгода. Вы должны остаться жить».
Он уехал. Примерно пятнадцать больших автомобилей отправились на север.
* * *
А через час и я сам отправился в дальнейший путь. Дорога была изуродована сотнями снарядных воронок. Люди повернули обратно на юг. В четырех километрах впереди нас большое количество самолетов кружило над Килем.
Гиммлер направил свои машины по узкой объездной дороге. Бомбы градом посыпались на гавань.
После небольшой задержки колонна двинулась дальше. Появилась новая волна бомбардировщиков союзников. Мы уже находились в пригороде. Но нам пришлось бросить машины на дороге, а самим прятаться в грязных садах. Две секретарши Гиммлера, одна стройная темноволосая, а другая низенькая и плотная, испуганно метались среди генералов и полицейских. Бедные девочки ухитрились где-то потерять свои туфли. Чтобы восстановить порядок, Гиммлер закричал: «Дисциплина, господа, дисциплина!»
Он приказал людям вернуться в большие машины. Они поехали дальше в поисках убежища и не вернулись. Больше я Гиммлера не видел.
* * *
Бомбардировка Киля продолжалась несколько часов. Бомбы сотнями падали рядом с нами. Земля тряслась под ногами, как бурное море. Гигантские пожары освещали небо. Наконец мы смогли продраться через кучи мусора и перекрученные трамвайные рельсы. Толпа выходила из убежищ в гробовом молчании.
Мы переехали большой Кильский мост. Мой «Фольксваген» начал чихать. Он слишком много повидал и слишком много сделал. Наконец он остановился, наотрез отказавшись двигаться дальше. Было примерно 03.00.
Союзники наступали по всем дорогам. Неужели нас разгромят наголову?
Не имея карты района, мы заблудились в темноте. Сначала мы выбрались на узкую заброшенную дорогу. К счастью, на рассвете мимо проехал автомобиль. Мы взобрались на подножки. Мой бедный «Фольксваген» остался в грустном одиночестве на обочине. Он проиграл свою битву и теперь ждал англичан.
Утром мы прибыли во Фленсбург, где генерал дал мне другой «Фольксваген». К 13.00 мы оказались уже в Дании, среди тучных пастбищ, нетронутых рощиц, ветряных мельниц и белых ферм. Их синие, зеленые и ярко-красные ставни были видны издалека.
* * *
Но даже в Дании мы могли видеть, что конец близок.
Отступающим немецким войскам было категорически запрещено пересекать границу. Нас на целый час задержали офицеры таможни. Потребовался телефонный звонок фельдмаршала Кейтеля, чтобы убедить офицеров разрешить нам продолжать путь.
Впереди нас колонна автомобилей шведского Красного Креста, перевозившая сотни политических заключенных, освобожденных из немецких концлагерей. В каждом городе огромная толпа сбегалась, чтобы приветствовать их. Наш маленький автомобиль СС в конце процессии не пользовался таким благожелательным вниманием. Мужчины грозили нам кулаками, а женщины, задрав юбки, показывали задницы.
Мы были единственными людьми в военной форме и потому невольно провоцировали эти повторяющиеся демонстрации. Было невозможно обогнать конвой. Нам пришлось пересечь всю равнинную Ютландию у него в хвосте, пересечь Малый Бельт по великолепному мосту во Фредерисии, а затем пересечь остров Фён, чтобы попасть в порт Нюборг.
Город Нюборг фактически оказался в осаде. Немецкие войска укрылись за заборами из колючей проволоки, как будто намеревались интернировать сами себя.
Нам предстояло пересечь пролив Большой Бельт на лодке. Атмосфера была накаленной до предела. Множество немецких судов с тысячами беженцев из рейха на борту стояли в порту, но не рисковали выгружать людей.
Погрузка машин шведского Красного Креста началась на первый же паром. Освобожденных пленников приветствовали криками и дарили им цветы. Толпа пела гимны. Мы ожидали, что нас вот-вот просто утопят в Большом Бельте.
Ожидание продлилось четыре часа. Наконец мы переправились через пролив. Экипаж парома был крайне неприветлив. Уже ночью мы выгрузились на острове Съелланд.
Вся местность буквально кишела партизанами. А ведь нам предстояло проехать более 100 километров, чтобы попасть в Копенгаген. Только в 02.00 мы миновали забор из колючей проволоки, который преграждал доступ к немецкому кварталу в городе.
Мои расчеты оказались совершенно правильными. Группа солдат-валлонов, прибывшая по морю, уже находилась в Копенгагене. Мы радостно приветствовали друг друга.
Мы быстро нашли общий язык с комендантом СС в Дании генералом Панке, который согласился, что нам следует переправиться в Норвегию, пройти там переформирование и ждать.
Там можно было организовать последний фронт борьбы с коммунистами. В стране находились 300 000 хорошо вооруженных немецких солдат. Они сдались самыми последними и могли рассчитывать на относительно хорошие условия.
Я обговорил все детали переезда со своими людьми. Было понятно, что отправку валлонов в Осло следует начать на следующий же день.
Эти приготовления успокоили нас. Солнце было ярким и жарким. Мы выглядывали в окна. Городская площадь Копенгагена была полна народа. Это был базарный день. Мы смотрели на этот спектакль и удивлялись, чувствуя себя туристами.
* * *
Генерал СС предложил мне сельский домик рядом с морем на выезде из города. Дом пустовал. Я получил возможность немного отдохнуть. На следующее утро самолет должен был забрать меня в Осло.
Вторая половина дня была чудесной. Вилла была построена с большим вкусом. Плескавшееся неподалеку серо-голубое море выглядело особенно мирным, лишь маленькие барашки морщили его гладь.
Вечером мне сервировали роскошный ужин. Несмотря на войну, Дания совсем не бедствовала: выпечка, масло, сливки, яйца, ветчина и прочие разнообразные деликатесы в изобилии.
Однако я постоянно был настороже. Я слушал радио. Вероятно, это случилось около 21.30. В немецких передачах заговорили о капитуляции в Дании. Я начал лихорадочно перебирать радиостанции и наконец услышал роковое известие: «Немецкие войска в Дании безоговорочно капитулируют. Они складывают оружие завтра утром в 08.00».
Я попытался позвонить в штаб СС. Но в телефоне не было слышно ничего, кроме криков толпы, штурмующей здание. Все колокола в городе звонили.
Напрасно мы пытались бежать. Мышеловка захлопнулась.