Чертков в юбке

Чертков в юбке

У Льва Толстого была своя Ольга Ивинская – Владимир Чертков. Но поскольку Толстой за свою жизнь хорошо проборолся с дьяволом, у его последней привязанности не было ни круглых колен, ни улыбок, ни приятной полноты. По мере приближения принципала к смерти вопрос, конечно, стоял о наследстве. У Черткова было свое издательство «Посредник», которое «нуждалось для своего развития в материальных средствах» (ПОЛНЕР Т. Толстой и его жена. Стр. 181).

«Отношение к нему Софьи Андреевны вначале было довольно благожелательное. Правда, она ревновала мужа. Порою ей казалось, что Чертков „отбивает“ у нее Льва Николаевича. Но с течением времени она привыкла и научилась терпеть этот образец всех толстовских добродетелей».

Там же. Стр. 181.

«Желаю, значилось далее в завещании, чтобы все рукописи и бумаги, которые останутся после меня, были переданы В.Г. Черткову, с тем, чтобы он и после моей смерти распоряжался ими, как он распоряжается ими теперь».

Там же. Стр. 184.

Это то распоряжение, которое должна была бы добиться Ольга Всеволодовна – чтобы слово «желаю» сказал и Пастернак.

Толстовцы упрекали Толстого: «…вопреки своему отрицанию частной земельной собственности, вы все-таки взяли и перевели имение ваше на имя жены и детей» (Там же. Стр. 185). В этом есть принципиальное различие – Софья Андреевна, бесприданница, выходила за Льва Толстого, графа и богача. Ей повезло – но это было то, что он обещал ей и детям. Не завещать ей и детям имения он не мог. По закону мог бы попробовать, но по совести не стал. Зинаиде Николаевне тоже полагалось солидное положение. После его смерти она не должна была начинать сама, вместо дворника, топить печи – он ей это обещал.

«Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, – мы наградили бы богатые фирмы издательские, вроде Маркса, Цетлина (евреев) и другие. Я сказала Льву Николаевичу, что если он умрет раньше меня, я не исполню его желания и не откажусь от прав на его сочинения, и если бы я считала это хорошим и справедливым, я ПРИ ЖИЗНИ его доставила бы ему эту радость – отказ от прав, а после смерти это не имеет уже смысла… »

Дневник С.А. Толстой. Цит. по: ПОЛНЕР Т. Толстой и его жена. Стр. 181 – 182.

Толстого заставляли толстовцы проучивать Софью Андреевну, не потакать ей в ее капризах и истериках, ставить на место. Толстой сам ее ранить не хотел. «…невозможно, мне, по крайней мере, совершенно невозможно ей contrecarrer и тем явно увеличивать ее страдания. В то же, что решительное отстаивание моих решений, противных ее желанию, могло бы быть полезно ей, я не верю, а если бы и верил, все-таки не мог бы этого делать… » (ПОЛНЕР Т. Толстой и его жена. Стр. 188). Мучить сознательно Софью Андреевну, во благо или во зло (такие грамматические круги могло пройти желание провести графине спасительную шокотерапию, и таким образом простое «назло» стало бы «благом», но для Толстого все благие отдаленные цели оставались ЗА чертой первого злого шага и заносить для него ногу он отказывался).

Зинаида Николаевна была сильнее и жестче Софьи Андреевны, она не сходила с ума – за это жестче были и ее мучители. Ивинская звонила и откуда-то появлялись слухи, будто дети ее – дети Пастернака. «…закрадывалось в душу горькое сомнение, уж не поощряет ли он ее в этих действиях. Он всегда отрицал это и приписывал сплетни зависти. Наконец я <> пригрозила уехать с Ленечкой навсегда. И будь у меня больше воли, я бы это сделала. Боря свирепел и кричал, что я убью его этим» (Борис Пастернак. Второе рождение. Письма к З.Н. Пастернак. З.Н. Пастернак. Воспоминания. Стр. 362). «…Толстой еще медлил и колебался. Софья Андреевна давно уже твердо и решительно обещала мужу покончить с собой в день его ухода» (ПОЛНЕР Т. Толстой и его жена. Стр. 190). Все несчастные семьи похожи друг на друга.

Сыновья – бабники и пьяницы, дочек замуж не берут, жена бойкотирует его интересы, от церкви отлучили, царь на письма не отвечает, книги его запрещают.

«Работа Черткова по собиранию, хранению и изданию произведений Толстого, в глазах последнего, была самоотверженным подвигом (религиозно-философских произведений, естественно, не „Анны Карениной“). К этому присоединялись нежные чувства к человеку, подвергшемуся преследованиям за открытое исповедание толстовских взглядов» (Там же. Стр. 180). Пастернак тоже считал, что Ольга пострадала за него.

Были некоторые буквальные совпадения (в зеркальном отражении). Толстой на смертном одре. Чертков – рядом. «С особенным оживлением он сказал мне, что нужно принять все меры к тому, чтобы Софья Андреевна не приехала к нему. Он несколько раз с волнением спрашивал меня, что она собирается предпринять. Когда я сообщил ему, что она заявила, что не станет против его желания добиваться свидания с ним, то он почувствовал большое облегчение».

ЧЕРТКОВ В.Г. О последних днях Л.Н. Толстого// Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников: в 2 т. Т. 2. Стр. 336—337.