Эх, дороги, пыль да фугасы…

Эх, дороги, пыль да фугасы…

Ничто в жизни так не воодушевляет, как то, что в тебя стреляли и промахнулись.

Черчилль

Сапер ошибается один раз… Но подрывается чаще, чем думают многие.

Идти им впереди всех, и все шишки приходятся на их головы. Особенно в первую чеченскую войну. Бывало так — едут на БТР, наезжают на мину: «Бах!» Взрывной волной саперов швыряет на землю. Они поднимают себя усилием воли, отряхиваются от пыли и движутся дальше. Это их работа.

В апреле 1995 года Крота и его группу разведки-разминирования из четырех бойцов из саперного батальона отдельной дивизии оперативного назначения прикомандировали к отряду «Витязь».

Крот — этот позывной приклеился ко многим саперам еще с Афгана. Так и старлея саперного батальона звали Крот.

В январе в Грозном штурмовали завод. Высоченный бетонный забор, который если и перелезешь, то словишь пулю. «Духи» только этого и ждут, секут из автоматов очередями по краю так, что только пыль оседает на камуфляжи тех, кто затаился под забором. Рикошеты со всех сторон. Справа и слева к заводу рвались штурмовые группы, и в одной из них Крот.

Крот набирал в свой взвод бойцов покрепче, поздоровей, не отказывал и тем, кого перевели в батальон из «Витязя» за дисциплинарные нарушения.

Прижавшись вплотную к бетону, озябшими пальцами устанавливать заряд — это покруче любого экстремального вида спорта. Как с горы несешься. И времени подумать нет. Мысли проскакивают мимо, как свистящие пули.

От первого взрыва в бетоне получилось отверстие для одного человека. Лезть через такую щель, получишь пулю в лоб. Но делать нечего. Крот нырнул в отверстие, перекатился, упал. Следом за ним за забор юркнули командир роты и трое бойцов. Заняли оборону.

Под прикрытием быстрее, быстрее установить заряды, да так, чтоб уж рвануло, как надо. Лихорадочно. Стремительно. А за спиной пули поют:

«Так-так-так», — говорит пулеметчик,

«Так-так-так», — говорит пулемет.

Дым развеялся и открыл проход, в который могла проехать бээмпэшка.

…Крота девять раз представляли к ордену Мужества. Только вот или терялись представления, или находились грамматические ошибки в представлении — то запятой нет, то фамилия с ошибкой указана, а то и подвиг не слишком живописно, суховато описан. Писали ведь не писатели, а боевые командиры.

Нужно было Кроту побольше рисковать жизнью, ходить по грани, как можно дальше переступая за черту опасности, чтобы ранило его…

В июле 1995 года «Витязь» едет на спецоперацию, и Крота с его «недисциплинированными» бойцами берут с собой — прокладывать дорогу в минных раздольных полях.

С «витязями» работалось Кроту спокойно. В других подразделениях, куда его прикомандировывали, стоило начаться какой-нибудь заварушке, как никого вокруг не оказывалось, кто куда. «Юфдык», — как любит повторять Крот. А действуя с отрядом, он знал, что не бросят, прикроют в случае чего.

Придали с саперного подразделения ИМР (инженерную машину разграждения) и вперед, с песней, на высоту Безымянную со стрелой нефтевышки на вершине. Прокладывать дорогу ГПЗ (головной походной заставе). Задача: подняться, закрепиться и дождаться основных сил 2-го полка. Как только полк закрепится, можно сниматься и уходить.

Но сначала вверх, к солнцу и под солнцем. Когда бойцы выдохлись идти пешком, Крот схитрил, посадил всех на имээрку, опустил ковш, чтобы вместо саперов поработала машина. Эта колея и земляной вал, отрытый имээркой, потом жизнь многим спасли.

«Чехи» где-то поблизости. Они выжидают. Тревожно, тихо. На высоте Крот доложил командиру по рации о прибытии. Бойцов распределил по кругу. ИМР готовила капонир для танка, шедшего следом.

Крот расположился на машине. Курил. Отдыхал. Приглядывал за бойцами, которые осматривали местность на предмет мин. Солнце печет, и все так мирно вокруг, но разрыв снаряда над головой как-то подпортил настроение.

— Что еще за фейерверки? — пробормотал Крот, схватился за рацию, вызывая командира «Витязя». — Кто по нам стреляет?

— Сейчас уточню.

Пока рация задумчиво шипела, «ба-бах!» — второй снаряд прилетел прямо в имээрку, угодил в масляный бак. Крота и оператора как ветром сдуло с машины. Отлетели в сторону, сброшенные взрывной волной, закатились за холмик. И снова:

«Так-так-так», — говорит пулеметчик,

«Так-так-так», — говорит пулемет.

А ИМР горит факелом, а в машине механик То ли не почувствовал взрыва, то ли… Однако имээрка продолжала рыть дальше.

Крот кричит, чтобы механик выбирался. А головы не поднять и с места не сдвинуться. Бой гремит. Боевики захлопнули кольцо, и начался шквальный огонь по тем, кто успел подняться на высоту.

Крот все кричал, пытаясь привлечь внимание механика, но вдруг в машину снова попал снаряд. У Крота перед глазами стояло лицо механика, рядового — дембеля. Он возил с собой в имээрке парадную форму, фотографии, военный билет, деньги, выданные на дорогу домой. Это была его крайняя операция… последняя. «Ну, все, — подумал Крот. — Погиб боец».

— У меня «двухсотый», механик-водитель, — сдавленным голосом сообщил он по рации.

Бой разгорался. Крот сгруппировал всех своих бойцов в небольшой канаве, неподалеку от горящей ИМР. Вдруг боец подползает, дергает Крота за рукав:

— Товарищ старший лейтенант. Там же на имээрке у нас тротил. Сейчас ка-ак..

Двадцать пять килограммов тротила, ракеты, средства взрывания… На удивление взорвалось лишь несколько сигнальных, ракет и только. Взорвись тротил, машину разметало бы и осколками посекло многих.

Аккуратненько группа Крота отошла подальше. А минут через пятнадцать из имээрки выполз бледный механик. Крот сразу по рации счастливо:

— «Двухсотый» ожил!

Контузило бойца, и перепугался пацан. Первый раз в такую заварушку попал. Выбрался голый по пояс (в машине-то жарко) и с автоматом. А документы, деньги, все имущество сгорело. Подобрался к своим, смотрит на старлея перепуганными глазами.

— Ничего, ничего, брат, — похлопал его по плечу Крот. — Главное жив-здоров.

Офицеры и солдаты «Витязя» грамотно заняли оборону. Удалось закрепиться на высоте Безымянной. Но в этом бою погиб пулеметчик отряда Съедин. Крот не видел. Это произошло с другой стороны высоты. Он от бойцов узнал о несчастье. Снайперская пуля попала пулеметчику под «маску».

Боеприпасы заканчивались. Вместо того чтобы их доставить, старший операции отдал приказ отходить. На БТР и под прикрытием пришлось уходить с Безымянной. Она далась так тяжело…

Через несколько дней Крот собирался домой. Уже приехал сменщик из саперного батальона Крота — легендарная личность. За одну из секретных спецопераций он получил прозвище Чечен.

За восхождением Крота на Безымянную впереди «Витязя» Чечен наблюдал в бинокль с другой высоты.

Теперь, когда все благополучно кончилось, друзья отдыхали в своей палатке в Хасавюрте. Дымили сигаретками, лениво переговаривались. Глядели на жаркую улицу через поднятый и закатанный валиком полог — вход в палатку.

— А я смотрю в бинокль — наша имээрка наверх вползает, — вспоминает Чечен. — Ребятам говорю: «О, Андрюха там работает». Через мгновение гляжу — ИМР горит. И вдруг ракеты зеленые одна за другой взлетают в воздух. «Чего это Андрюха там делает? Машина горит, а он фейерверки пускает».

— Очень смешно, — отмахнулся Крот. — Это сигналки на машине лежали, вот они и повзрывались. Хорошо не тротил…

— Товарищ старший лейтенант, — в палатку забежал боец-посыльный. — Вас к телефону.

— Надо съездить на инженерную разведку, — распорядился командир. — Быстро посмотреть дорогу на предмет минно-взрывных заграждений.

Крот досадливо потер затылок и пожал плечами, видимо, мысленно о чем-то рассуждая.

— Жалко, что не с «Витязем». Сегодня у них девять дней ребятам, которые на Лысой полегли.

— Да чего ты-то? Оставайся, — Чечен торопливо одевался. — Тебя, можно сказать, здесь и нет. Тебе домой.

— Ну как так? Так нельзя. Это мои бойцы. Поехали вместе.

Крот и Чечен только разгрузники надели. Жарко. Да и из разговора с командиром Крот понял, что ничего серьезного. Бойцов, правда, одели нормально — и «броники», и «маски».

Забыли запасные элементы питания к миноискателю. Пришлось вернуться. Верь или не верь в приметы, но закрадывается что-то предательское в душу. Интуиция изнутри настойчиво намекает: «Сиди-ка ты лучше в палатке и пускай сигаретный дым в потолок». Но его бойцы… Крот заглушал свой внутренний голос до тех пор, пока они не подъехали снова к Безымянной.

— Паш, это п…ц, — вырвалось у Крота. — Мы сейчас туда заедем, «чехи» кольцо опять захлопнут и начнут нас кирдыкать.

— Да?

— Угу.

— Ну и нормально.

Командир части накинулся на старлея:

— Что вы приехали без брони? Оделись как на прогулку!

— Так мы только дорожки посмотреть и все…

— Какие дорожки?! Сейчас наступление будет. Вы останетесь здесь. Наступать в таком виде нельзя.

Саперы посовещались. Планировалось в этот раз по-умному — штурмовать гору с двух направлений, но группа разминирования всего одна. Крот и Чечен к командиру.

— Разрешите нам наверх. Все-таки больше саперов. Мы с другой стороны пойдем.

И вот они снова поднимаются на высоту. Без имээрки, которая сгорела в прошлый раз. Четыре бойца, Крот и Чечен. Сзади прикрытие из 2-го полка и ГПЗ.

— Паша, смотри, сейчас начнется, — не выдержал Крот.

Поднялись на знакомую площадку. Как и предрекал Крот, ловушка захлопнулась, начался обстрел. Технику подбили. Горело, свистело, громыхало, рвалось. Нет такого человека, который ничего не боится. Сперва страшно, страшно, потом наступает состояние, когда плюешь на все: «Ну, все к черту! Будь что будет!» И с головой бросаешься в бой, как в омут. Затягивает, перемалывает тебя — не поймешь, на земле ты или на небе.

Один из бойцов Крота — здоровый парень Паша, бывший спецназовец, которого выставили из отряда за неуставщину, во время боя пристроился около танка и стрелял из автомата. Вдруг танк дал залп. Земля вздрогнула, а Пашу контузило. Он вскочил во весь рост, подбежал к люку танка и давай ногами стучать и орать танкисту:

— Ты, козел, давай вылезай! Я тебе сейчас морду бить буду!

Танкист благоразумно остался внутри.

Снова поступил приказ к отходу с Безымянной, и контуженный Паша, не долго думая, схватил за шкирку полковника, который увлекся переговорами по рации, и кинул в БТР. Следом запихнул радиста вместе с рацией. Нужно было спешить.

Крот наблюдал за всем этим со стороны, но даже не улыбнулся. В любой момент их всех могли убить…

Чтобы добраться до БТР и под прикрытием его брони отходить, пришлось ползти по той самой колее, которую героическая имээрка выкопала несколько дней назад.

Бойцы, молодые ребята, жались к земле и ползли, ползли. Теряли по дороге магазины, гранаты, а Крот и Чечен ползли следом и все подбирали. Когда наконец добрались до БТР, то поднялись с трудом, разгрузники раздулись от боеприпасов.

Гранатометчик с РПГ-7 на плече в горячке боя чего-то не рассчитал. Крикнул:

— Я стреляю?

— Стреляй! — согласился Крот.

Стояли спиной друг к другу в пяти метрах. Произошел выстрел, и Крота подняло в воздух. Он ничего не понял и, пока летел, успел подумать:

«Ешкин кот, может, БТР на мине подорвался? Но я ведь оглядывал дорогу, когда шел».

Крот упал, ударился головой о броню БТР, на мгновение отключился. Открыл глаза — пыль вокруг, и странное ощущение — холодно с правой стороны туловища. Осторожно приподнял голову, посмотрел.

Вроде все на месте, только вся одежда с этой стороны обгорела, от пояса и до ботинка от штанины остались одни полоски. «Как хиппи», — пришло в голову Кроту. Нога обгорела от реактивной струи гранатомета. Боли не было. Была эйфория и легкость в теле.

Подбежал боец с красной повязкой на рукаве — медик с промедолом и зверским лицом, как показалось Кроту.

— Вам вколоть, товарищ? — озабоченно спросил медик.

— Слышь, я уколов боюсь, а ты мне эту ерунду вколоть хочешь, — оторопело покосился на парня старлей.

Крот вскочил и по колее от БТР до другого БТР, метров семьдесят, пролетел за считаные секунды. В шоке. Там уже закрепился 2-й полк. К саперу подбежал доктор, оказал первую помощь. Приехал на выручку отряд, но все закончилось. Увозили убитых и раненых, танкисты расстреливали технику, которая осталась на высоте, чтобы оружие, обмундирование, боеприпасы не достались бандитам.

Крота погрузили на БТР, боль в обожженной ноге стала нарастать, ныла контуженная разбитая голова. Ему казалось удивительным, что он и его бойцы выжили. Только на бэтээре Крот вспомнил, что в его разгрузнике находились средства взрывания — капсюли-детонаторы. От удара капсюль взрывается моментально. В специальной сумке для переноса мин, которая висела на боку, лежал тротил. Крот был сам себе взрывчатка.

Обгорело пятнадцать процентов кожи, ожог второй степени тяжести. Крот не мог сгибать ногу и хромал. В этом же бою на Безымянной ранило бойца-сапера в руку, навылет. Крота вместе с бойцом собирались отправить в Москву.

Но два дня саперы еще оставались в расположении своей части. Крот наблюдал, как контуженный танком Паша бродил около его палатки с магнитофоном, включенным на полную мощность. Воинственный Паша неделю ничего не слышал.

Военных бортов, как нарочно, не было. Пришлось договариваться с гражданским Як-42. «В Москву, в Москву…» Домой. Оружие саперы сдали командиру экипажа и устроились в хвосте самолета на маленьких откидных сидушках.

Крот осматривался. В салоне и военные, и гражданские вперемежку. Но на раненых поглядывали с любопытством. Стюардесса подошла, склонилась, окутав бойцов облачком духов.

— Мальчики, кушать будете?

— Да, будем, — оживился Крот.

— А выпить хотите?

«Мысли, что ли, читает?» — подумал Крот.

— Да, хотим.

Боец жалобно глянул на своего командира.

— И он хочет, — смягчился Крот.

Бутылочка сухого вина слегка вскружила голову Кроту стюардесса принесла еще немного коньяка. Почувствовала, угадала по их осунувшимся лицам, ввалившимся от усталости и боли глазам, что необходимо им немного расслабиться.

Крот прикрыл глаза, то ли задремал, то ли задумался под шум двигателя…

Когда после школы Андрей поступил в Тюменское высшее военно-инженерное командное училище в 1987 году, через два месяца его отчислили с КМБ за драку….

Вернулся будущий старлей домой, в Подмосковье. Поступил в институт на вечерний. Работал на Красногорском механическом заводе оператором станков с числовым программным управлением. А потом на завод инженером пришла девушка Наташа. Вскружила голову Андрею и через два года стала его женой.

В 1988 году упрямый Крот снова поступил в Тюменское военное училище. Он свою дорогу хоть тротилом, хоть силой воли проложит. С красным дипломом закончил училище и, соблазненный «покупателями», вместо Германии уехал в дивизию имени Дзержинского, где через два года обещали дать квартиру. Сначала в саперной роте послужил, потом в учебной. Учил саперному делу рядовых из разных подразделений внутренних войск У Крота был взвод «Сапер-подрывник». В нем готовились саперы для спецназа.

В 1992 году отправился в первую командировку в Ингушетию… Потом началась Чечня.

Самолет легко побежал по взлетно-посадочной полосе во Внукове. Дома… Стюардесса дала саперам на прощание по пакету с фруктами.

— Ешьте на здоровье, мальчики. Поправляйтесь.

Забрали свое оружие у командира самолета, закинули бронежилеты на плечи. На них оглядывались. С автобусной остановки Крот позвонил в часть. Машину выслали. Нужно было ждать. Они нашли скамейку под окнами диспетчерской.

Погода хорошая, у Крота коньячок внутри бродит, согревает. Тут вдруг из окна за их спиной высовывается женщина, диспетчер автостанции:

— Ребята, вы чего тут?

— Как в анекдоте… Машину ждем.

— Ко мне заходите, ребятки. У меня сын тоже служит. Давайте хоть вас покормлю. Голодные, небось.

Минут через пятнадцать в диспетчерской был накрыт стол, появились какие-то люди. Водочка. Народ у нас сердечный.

В приехавшую машину саперы сели под хмельком. Правда, боец по разрешению Крота хоть и пил, но аккуратно, понемногу. Вообще-то, не положено, но старлей сделал ему послабление по случаю приезда.

А в части вместе с доктором помянули друга Крота — Алексея Бушуева. Он погиб 19 мая. Вместе с ним Крот закончил одно училище, и вместе они попали в саперный батальон, и на войну. Только вот нет больше Лехи…

Дома Наташа ничего не сказала своему подвыпившему старлею… Уложила спать. Посидела рядышком, поглядела на него спящего беспокойно, тревожно и пошла к маленькой дочке.

В 1997 году Крот стал «витязем». Берут туда только проверенных людей. А он хлебнул со спецназовцами войны из одной кружки. И хочется ему по сей день настоящей, боевой работы.

22 июня 2001 года уже майору, начальнику инженерной службы отряда Кроту Сергей Иванович Лысюк вручил краповый берет. Контуженному не один раз, раненому Кроту пройти испытание, сдачу на берет, не позволило здоровье. Но, участвуя в боевых действиях, он заработал краповый берет с лихвой. Так решили заслуженные спецназовцы.

Восемнадцать командировок на счету Крота. Орден Мужества, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» И степени, медаль «За ратную доблесть», медаль от ФСБ, очень почетный для любого сапера знак «За разминирование», крест «За службу на Кавказе».

В нынешней войне работа «творческая», как он сам ее называет. Работа, когда думать надо — минирование объектов и местности, установление мин-ловушек и «сюрпризов» для боевиков, разминирование.

В отряде Кроту на день рождения подарили карточку, которую можно крепить на китель. На ней написано его новое доброе прозвище: «Главный сапер отряда майор Взрывалкин Чих-Пых».

Работы даже слишком много. В Чечне на своей базе отрад бывает редко. В крайней командировке из двух месяцев Крот был на базе от силы недели две. Разъезжал по горам и селам, даже домой звонил из временных расположений отряда в горах, со спутникового телефона.

— Наташа, привет! У меня все хорошо, принимаю солнечные ванны в горах. И баня, и печка у нас тут… Ты что молчишь? Не веришь?

Жена слышала в трубке тревожный шум вертолетов, вздыхала:

— Верю.