Хорошая примета
Хорошая примета
Старший лейтенант милиции Анатолий Лукин в ОМОНе на воздушном и водном транспорте с 1993 года. Дважды ездил в командировки в первую чеченскую войну и дважды — во вторую. Награжден медалью «За отвагу».
Через всю Ингушетию на «Урале», без сопровождения, на блокпост под Самашки. А до самого Грозного всего пятьдесят километров, и еще только начало войны — конец 1994 года.
…О том, что придется ехать в командировку, Лукин узнал, когда приехал в отряд на суточное дежурство.
Речь и не заходила о Чечне. Там шли бои, работали войска — авиация, десантники, пехота. Что на войне делать милиции? Предполагалось, что омоновцы будут следить за порядком в прилегающих районах.
Прилетели в Ростов-на-Дону. А уже оттуда выехали на поезде в Беслан. Владикавказ стал основной базой омоновцев на сорок пять суток командировки. Именно с этой базы каждую вторую неделю выезжали на блокпост под Самашки на смену другим омоновцам из Ярославля. Так и менялись — неделю москвичи, неделю ярославцы или еще какой-нибудь ОМОН.
На блокпосту ОМОН усиливали десантники с приданной бронетехникой — двумя бээмпэшками и БТР.
Под боком — Самашки, удерживаемые боевиками. Мимо поста идут колонны на Грозный — вот тебе и нет войны!
Оказались на воюющей территории. Самая первая боевая командировка ОМОНа. А сколько их еще будет впереди! Тогда об этом, конечно, никто не знал…
Командиром группы омоновцев был майор Клепиков — заместитель командира отряда.
Ночной туман, когда не видно собственной руки, густел с каждым часом. Холод пробирал до костей. А еще днем светило солнце…
«Наши сейчас у печки греются, — поежился Лукин. — Но придется померзнуть — «духи» совсем обнаглели».
Утром в сторону Грозного ехал БТР. Он подорвался прямо на глазах омоновцев. Боевики, прокравшись ночью, в тумане, заминировали этот участок дороги.
К счастью, никто не сидел на броне. Бойцов внутри БТР контузило, а одному из них сломало лодыжку. Его автомат согнуло от сильного удара.
После этого подрыва было принято решение устраивать ночные засады. Не давать «духам» подкрасться в тумане и минировать дорогу.
Небольшое деревянное сооружение — маленькая будочка два с половиной на семь метров, в которой жили омоновцы, — находилось в семистах метрах от дороги. На сопке, прилепившись одной стеной к горе, с двух других прикрытая БТР и БМП будочка располагалась удачно. Рядом высились армейские палатки.
Но на самой дороге для постовых никакого укрытия, кроме окопчика на обочине, не было. За спиной — сопки, а впереди — поле. Через поле — Самашки, а еще дальше — лесополоса и разбитое железнодорожное полотно. Между омоновским постом и Самашками возвышался брошенный химический завод.
Когда милиционеры стояли на посту, то были открыты всем ветрам и снайперам.
Несколько ночей выходы в «секрет» ничего не давали. Расстилался по округе ватный туман. Мороз, и никакого просвета в серо-белой мгле. Туман обманчивый, он начинает усыплять, будто находишься в мирном, уютном пространстве, а на самом деле в любой момент прямо перед тобой может оказаться «дух», весьма реальный и вооруженный…
В одну из ночей семеро омоновцев снова сели в засаду…
С утра они, как обычно, ходили на химический завод, осматривали его. Там за ночь появились новые окопы, выведенные в сторону омоновского поста.
Прежде чем выдвигаться на завод, милиционеры изучали местность в бинокль, а затем перебежками по знакомой тропе выходили туда. Была опасность, что боевики за ночь займут это здание и уже оттуда начнут атаку на пост. «Духи» даже не пытались минировать завод, у них на него явно были свои планы…
А ночь выдалась ясная, кажется, единственная за все время. Кроме Лукина в засаде было еще семеро бойцов. Они притаились у дороги, в окопе.
В бинокль ночного видения омоновцы увидели крадущихся по полю людей. Боевики шли со стороны Самашек Их было человек пятнадцать.
По рации милиционеры сообщили об этом своим и стали выжидать. Лукин держал наготове пулемет.
Боевики до дороги не дошли. Что-то их насторожило, и они неожиданно открыли огонь. Омоновцы ответили и сразу запросили подмогу.
— Дайте целеуказания трассерами, — попросили десантники по рации.
И, увидев направление, они поддержали омоновцев огнем из ПКТ.
«Духи» ушли. Утащили раненых, а может, и убитых. У омоновцев потерь не было. Они вернулись на базу, в свою будочку, где теснились двадцать человек. Перекусили привычными надоевшими консервами и легли спать.
Утром снова надо было обследовать завод и запастись дровами…
Если не стояли на посту, то от работы по хозяйству никто не освобождался.
За неделю дежурства под Самашками бойцы изматывались и худели. Возвращались в Беслан с удовольствием. Там хоть и постреливали в городе по ночам, но все-таки не было войны. Передохнув неделю, милиционеры снова отправлялись под эти злополучные Самашки.
Сорок пять суток командировки прошли, а Самашки зачистили от боевиков только после отъезда омоновцев домой. Все это время боевики донимали блокпост обстрелами и ночными вылазками в тумане.
Второй раз Новый год Анатолий встречал в Чечне. «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». Эта примета в Чечне несколько видоизменилась: «Где встретишь Новый год, там его и проведешь».
1996 год омоновцы встречали в Чечне. В Гудермесе. После недавнего окружения Гудермеса здание, в котором держал оборону сводный отряд, еще целый месяц дымило, напоминая о десятидневной блокаде. Когда находились в нем, дышать было нечем.
К вокзалу подогнали новые вагоны, вместо сожженных во время боев. Обложили их бетонными плитами, поставили пожарную бочку рядом. К сожалению, опыт на войне приобретается трудно и оплачивается кровью и потерями.
Подходы к месту дислокации отряда как следует заминировали. За несколько ночей случилось четыре подрыва боевиков на «растяжках».
Утром милиционеры выходили на место восстановить «растяжку». Как правило, никаких следов не находили. Иногда замечали кровь на земле.
Животное подорваться не могло. «Растяжку» устанавливали на уровне груди или пояса взрослого человека. Да и раненое животное вряд ли могло самостоятельно уйти. А «духи» своих всегда утаскивали, заметая следы.
В одну из ночей многим не спалось. Кто-то читал, кто-то играл в карты, чтобы хоть как-то скоротать бессонную ночь в тесном вагоне.
Сначала раздались характерный свист и шипение. ВОГ из подствольника угодил точным попаданием на крышу вагона. Взрывом на мгновение всех оглушило. Вагон покачался из стороны в сторону, как от ураганного ветра, и замер.
Омоновцы схватили оружие и бронежилеты и разбежались по своим постам.
Осколками от ВОГа посекло двух омоновцев, которые были на посту, — милиционеров из Самары и Кузбасса. Одному угодило в колено, а другому — в локоть.
Обстрел продолжался еще с полчаса. Милиционеры плотным ответным огнем погасили точки «духов».
Утром от местных омоновцы узнали, что у группы боевиков, которая напала ночью, двое убитых и несколько раненых.
Неоднократно омоновцы при поддержке армейской бригады зачищали Гудермес. Но никого подозрительного задержать не удалось.
Чтобы избежать внезапных нападений и блокирования боевиками базы, они делали выносные посты-засады на ночь. Выдвигались на окраину Гудермеса, прятались каждый раз в разных, присмотренных заранее тайниках.
Ходили в засаду по трое. И жутковато было сидеть на отшибе, достаточно далеко от своих, вглядываясь в темноту. Помогал вести наблюдение сильный прожектор, светящий с базы. Он светил омоновцам в спину и слепил возможных противников.
Нападения боевиков удавалось избежать. Если «духи» и устраивали обстрелы, то только издалека, поэтому потерь среди милиционеров не было.
И третий год войны Лукин встретил в Чечне. Это была уже вторая кампания, и опять — Червленная-Узловая. И задачи были такие же — охранять мост через Терек и место дислокации.
В Червленную-Узловую приехал сводный отряд милиции, а из ОМОНа на воздушном и водном транспорте — пятнадцать человек.
В эту командировку Лукин поехал уже заместителем командира взвода.
Так же ставили «растяжки» в лесу, так же боевики на них подрывались, а утром омоновцы, как и в Гудермесе, не находили никаких следов.
Родные терпимо относились к командировкам, хотя уже шел пятый год войны. Между двумя кампаниями был только небольшой перерыв.
Лукин, как и другие омоновцы, добросовестно выполнял свою работу, нес службу, ездил в командировки. Поехал и в 2001 году в Грозный, где ОМОН базировался в аэропорту «Северный».
Командировки по три месяца выматывали и бойцов, и их близких. Сорок пять суток, как в первую войну, — это был оптимальный срок.
Конечно, накапливалась усталость, но радовало, что возвращались без потерь и четко выполняли поставленные перед отрядом задачи.
Наконец наступил Новый год, который Анатолию удалось нормально встретить дома с женой, дочерью и маленьким сыном. Хорошо бы все-таки исполнилась примета: «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». Без войны.
