Глава 37. Фуга (Голос Шуры)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 37. Фуга (Голос Шуры)

Слово «фуга» всегда было одним из самых приятных для меня. В переводе с французского оно означает побег или эскападу, то есть некое приключение, которое недолго длится. «On fait une fugue» — эта идиома обозначает, что человек сбежал из дома, но всего лишь на несколько дней.

С музыкальной точки зрения фуга — это вращение музыкальной фразы вокруг себя. Это подъем мелодической линии после некоторого замедления, при этом линия остается той же и темп музыки тоже. Линия может быть идентичной, может гармонически сместиться или транспонироваться, но в любом случае ее можно узнать. В то же время две содержательно одинаковые линии, отличающиеся лишь смещением во времени, могут сформировать двухголосную мелодию, которая окажется совершенно новой и не похожей на оригинал. Создается такое ощущение, будто начальная тема гонится сама за собой, и вы никогда не будете уверены, чем все это может закончиться, если она не поймает саму себя. Как среди двух ребятишек, гоняющихся друг за другом, может определиться победитель? Бах был мастером этой идиомы.

В сфере психологии словом «фуга», по моим представлениям, обозначается состояние сознания, подвергнувшегося амнезии и на какое-то время потерявшего контакт с самим собой. Подобное состояние вызывается очень сильным стрессом.

Сам организм здесь ни при чем, это не результат приступа, припадка, такое состояние имеет чисто психологическую природу.

Три раза в жизни я испытывал нечто вроде фуги, хотя, возможно, мне не следует употреблять это слово для обозначения своего состояния, так как я помню, что со мной происходило, могу воспроизвести каждую деталь. Единственное, что оказывается мне не по силам, — разглядеть в этом какой-нибудь смысл. Но мне нравится это слово, так что я намерен использовать именно его. В конце концов, это моя история.

По своей природе эти три раза похожи друг от друга, их отличает лишь длительность. Между каждым из них прошло около десяти лет.

Позвольте мне восстановить по памяти первый и самый продолжительный из этих трех случаев. Он произошел со мной где-то в середине семидесятых. Как-то поутру я встал с постели, оделся и вышел на дорогу, чтобы взять газету. Внезапно я осознал, что все вокруг меня повернулось на девяносто градусов. Окружающий мир был мне абсолютно знаком, я знал, что север был прямо от меня, восток — справа и т. д. Но сейчас у меня было такое ощущение, словно меня подняли, развернули и поставили обратно, так что на том месте, где обычно был север, теперь оказывался запад. Все было каким-то неправильным, компас забарахлил.

Наверное, у каждого когда-нибудь сбивались пространственные координаты, и он чувствовал что-то похожее на головокружение. Предположим, однажды вы оказались на конференции, проходившей в странном городе, в гигантском, напоминающем коробку отеле. Вы паркуете машину и входите в отель через ближайший из четырех входов, которые имеются с каждой стороны отеля. Внутри вы обнаруживаете коридоры. Они поворачивают то направо, то налево. В этих коридорах вы видите комнаты, а также запасные выходы, ведущие из комнат в другие коридоры.

Проведя целый день в этом отеле и не обратив внимания на последовательность левых и правых поворотов, вы где-то совершаете ошибку и при выходе через ту дверь, которая кажется вам правильной, вы обнаруживаете, что очутились на незнакомой улице. У какого выхода припаркована ваша машина? Вы понимаете, что вышли не туда, но не знаете точно, почему или где вы ошиблись, а мысленно исправить эту ситуацию невозможно. В этом случае вам просто следует обойти отель, чтобы все стало на места, и избавить себя от этой путаницы.

С другой стороны, в моем «фуговом», состоянии привычность окружающего меня ландшафта не вызывала сомнений, однако ощущение того, что все сдвинулось, присутствовало. Мне показалось, что я не смогу вернуть себя в обычное состояние. Мне предстояло жить с ним, и нельзя было сказать, как долго.

Вернувшись домой, я обнаружил еще одну странность — у меня возникла тревожная неуверенность в значении некоторых слов. В этот момент я начал делать записи, которые закончил на следующий день.

«Все слова, имеющие конкретное значение, звучат для меня нормально и совершенно дружелюбно. Вон там за окном растет дерево. Мягкая штука на полу у меня под ногами — это коврик. Вот это — фотография, она стоит там, на книжном шкафу. Я нахожусь в мире с этими репрезентативными названиями — дерево, коврик, фото, книжный шкаф. С именами людей тоже все в порядке, наверное, потому, что они тоже представляют конкретных личностей. Там на фотографии — Мануэль. Поскольку Мануэль — это конкретный человек, я узнаю его лицо. Итак, любое изображение немного склоняется к символизму и прямо пропорционально отклоняется от материальной реальности. В итоге фотография человека равнозначна самому этому человеку.

Но слова, значения которых ясны лишь в определенном контексте, кажутся мне совершенно незнакомыми. Фотография, на которой запечатлено лицо Мануэля, имеет смысл, но попытка посмотреть на «лицо» часов[72] и узнать, который час, — нет. Там нет лица. У Мануэля лицо есть, а у часов нет. Время, которое показывают часы, чересчур абстрактно. Смысл не очевиден, если смотреть на отдельные цифры и буквы или пытаться проанализировать эти компоненты».

Я помню, что в процессе психологического теста при определенных формах умственного расстройства пациента просят объяснить смысл идиоматических выражений. Под лежачий камень вода не течет. Дорога ложка к обеду. Один стежок, но вовремя, стоит девяти. Что-нибудь в этом роде. Я уверен, что, находясь в «фуговом» состоянии, я был способен иметь дело лишь с буквальными значениями этих идиом и поэтому с полтычка завалил бы тест. У меня даже возникли бы проблемы с выражением «с полтычка». Я пришел бы в восторг, спрашивая у себя значения знакомых, но звучащих как иностранные слов.

Тогда я не подумал об использовании радио в качестве источника речи для проверки собственного понимания. Думаю, я нормально бы воспринимал речь из радиоприемника, но очень сильно подозреваю, что, если бы мне пришлось читать текст, соответствующий тому, что говорилось по радио, у меня возникли бы некоторые проблемы.

Лучше всего прояснит природу «фугового» состояния мой опыт с цифрами. Все три раза, когда это случалось со мной, я обнаруживал, что старательное, структурное использование цифр было превосходным способом, помогающим определить и описать мое состояние в тот момент.

«Цифры воспринимаются непосредственно. Я могу складывать их, совершать арифметические действия, могу считать обратно от ста, отнимая по семь, или от двухсот семидесяти пяти, отнимая по двадцать семь. Я по-прежнему способен извлекать квадратный корень в уме. Однако, если для цифр, так же, как и для отдельных слов, требуется поясняющий контекст, все идет кувырком. Телефонные номера не имеют логической связи с реальными людьми. Я могу вспомнить самые разнообразные номера телефонов, но их набор оказывается для меня полной бессмыслицей. Мой разум знает, что, если я нажму на кнопки, то услышу чей-то голос в трубке. Но на самом деле я не могу понять, как нажатие в определенной последовательности кнопок на телефонном аппарате должно привести к разговору с человеком!

Адреса также абсурдны для меня. Ну, например, я живу на Березовой улице, дом 3038. Что Березовая — это ладно, улица — куда ни шло, хотя уже не так понятно. Но цифры 3038 не имеют в этом контексте ни малейшего смысла.

Стараться понять время на электронных часах — тоже тщетная затея. То, что они показывают, не дает мне никакого намека на время. Разумеется, я вижу цифры — 10:40, но где это 10:40 и что это значит?

Даты тоже обрели для меня какое-то таинственное значение. Сегодня девятнадцатое июня 1978 года. Что за 1978 год? Если сложить эти цифры между собой, то получится двадцать пять, а если продолжать складывать дальше, то в итоге имеем целое число семь. Однако я не вижу никакого очевидного отношения этих цифр к чему-либо еще, включая Рождение Христа.

Я помню, что раз шесть смотрел утреннюю Chronicle, пытаясь хоть как-то соотнести дату на газете и назначенные встречи в своей книге для записи деловых встреч. На газете написано, что сегодня девятнадцатое июня. Это понедельник, и в моей записной книжечке помечено, что в 2:30 я должен быть в Федеральном суде, чтобы выступить в качестве эксперта-свидетеля со стороны защиты по какому-то уголовному делу. Мне следует прибыть в зал судебных заседаний на семнадцатом этаже.

Электронные часы у меня на столе показывают 10:40. Как эти цифры сопрягаются с 2:30? И что значит — на семнадцатом этаже?

Мне понятен день недели из газеты и из календаря на стене, но он никак не вписывается в мое ощущение времени. Могу ли я найти способ ограничить это явление, а потом сжать эти границы до самого маленького момента — до Сейчас? И быть абсолютно уверенным, что это у меня получится?

Наверное, у меня начался какой-то легкий бред. Так и слышу, как говорят: «Совершенно ясно, что он страдал от одного из самых печально известных негативных последствий, связанных с приемом наркотиков, расширяющих сознание, — от флэшбэка».[73] Что, несомненно, таковым не было».

Можно ли назвать подобный опыт обратным эффектом? Да, но в такой форме он проявляется довольно редко, к тому же всегда остается сомнение в том, что такого рода состояние вызвано действием наркотика. Предполагается, что имеет место воздействие как химических, так и психологических механизмов. Но включение химического механизма, то есть неожиданная активизация неактивных молекул, здесь ни при чем. Если бы сто микрограммов ЛСД были сегодня настолько эффективны, что уровень наркотика снижался в крови наполовину за пару часов, а потом через несколько дней в теле человека оставалось бы такое его количество, которое невозможно было бы обнаружить.

Если бы такое исчезающе малое присутствие какого-либо наркотика оказалось активным, то это бы означало, что данный препарат обладает очень высоким потенциалом. Такое соединение нам пока еще неизвестно.

Итак, причина этого состояния имеет не физическую природу. Может ли она быть психологической? Без сомнения. Но высказываюсь в пользу того, что любой флэшбэк в той или иной степени связан с каким-либо травматическим переживанием. Скажем, к примеру, несколько месяцев назад вы попали в серьезную аварию. Вам пришлось бросить машину в сторону, чтобы не сбить пешехода в красной рубашке, который внезапно появился прямо перед вами, и вы врезались в большой грузовик с пивом. В результате этого ДТП вы сломали правую ногу. Из больницы вам пришли счета на сумму свыше двух тысяч долларов. Ваша страховка эту сумму не покрывает. Держу пари, что, заметив красную рубашку на каком-нибудь пешеходе, мелькнувшую перед вашей машиной через несколько месяцев после аварии, вы почувствуете острую боль в ноге. Если точнее, то в правой ноге. Таков механизм флэшбэка, и он работает одинаково и в случаях с наркотиками, и в ситуациях, когда наркотиками и не пахнет. Это условный рефлекс.

Если у вас был опыт с наркотиками, обернувшийся для вас памятной травмой, то обратный эффект может вам помочь пережить этот опыт снова и залечить травму. Все, что вам требуется, — это катализатор, другими словами, красная рубашка. После этого неприятная сцена может неожиданно всплыть из вашего подсознания и снова прокрутиться у вас в голове ярким цветным кино, не говоря уже о звуковых эффектах и эмоциях.

Однако мои «фуговые» состояния не имели явного отношения к пережитым мною травмам любого рода.

В тот день я решил последить за своим давлением. Еще мне показалось, что моему мозгу требуется сахар. С учетом того, что во второй половине дня мне было необходимо явиться в суд, у меня не оставалось другого выбора, кроме как вытащить себя из этой странной ситуации.

Я должен был одеться по сан-францисской моде (белая рубашка, спокойный галстук, пиджак, чистые носки). Результаты грубой процедуры вычитания (отнять от назначенного времени текущее время) подсказали мне, что я должен быть в суде меньше, чем через четыре часа. Для начала мне нужно было чертовски быстро уяснить смысл понятия «четыре часа».

Пугающая мысль поразила меня. А что если я буду давать свидетельские показания, по-прежнему находясь в таком специфическом состоянии диссоциации? Смогу ли я понимать задаваемые мне вопросы? Будут ли сам вопрос и ответ иметь для меня смысл? Смогу ли я просто стиснуть зубы и вынести допрос без посторонней помощи?

Я подумал, что надо бы ответить на эти вопросы, послушав радио; может, оно поможет мне определить геометрию странного измененного места, в котором я оказался.

Включив радио, я сразу поймал концерт для фортепьяно из поздних произведений Моцарта. Я воспринимал музыку совершенно естественно. Звездная красота без малейшего следа разрозненности. Отлично, подумал я, а теперь найдем новости и послушаем слова.

За первую минуту прослушивания информационной волны на меня вылились сообщения о времени, о погоде, реклама транспортных услуг и отчет о состоянии дел на фондовой бирже. У меня было такое чувство, словно у меня в руке были карты для игры в покер, и каждая из них была разной масти и разного достоинства. Все услышанное не имело для меня смысла.

Я не горел желанием поскорее оказаться под энергичным перекрестным допросом на месте свидетеля в суде. Может, все дело было в беспрецедентном падении уровня сахара у меня в крови. Я с жадностью съел пару апельсинов и начал готовиться к поездке в город. Я принял душ (все прошло нормально), подобрал подходящую рубашку (а вот это было нелегко) и нашел приемлемые элегантные сандалии.

Могу ли я сесть за руль? Мне предстояло это выяснить.

Как оказалось, я вел машину безукоризненно. Совсем другое дело — разобраться в запутанных лабиринтах подземной парковки в центре города. Но мне удалось вызвать правильную процедуру парковки из аварийного банка памяти и поставить машину без сучка и задоринки.

Все еще думая, что все дело в уровне сахара у меня в крови, я присел перед буфетной стойкой и заказал высокий стакан апельсинового сока.

Постепенно и незаметно вещи начали возвращаться в свое обычное состояние. Мое тело медленно поворачивалось обратно на девяносто градусов, и север с югом заняли привычные места. Я стал все больше и больше понимать, что сегодня понедельник, девятнадцатое июня, потому что вчера было воскресенье. Завтра, конечно же, наступит вторник.

К часу дня все было почти в порядке. В порядке? Да, в порядке. Я чувствовал, что, когда окажусь на свидетельском месте в зале суда, то все будет под контролем. Так и оказалось.

Что же это было такое, думал я впоследствии? Подобно птице с большими крыльями, я парил над многими вещами, казавшимися мне бессмысленными, и все же на каких-то уровнях мой разум работал правильно. Я находился в этом — «фуговом» — состоянии около пяти часов.

Потом я еще дважды попадал в точно такое же состояние, но оно длилось меньше. В самом последнем случае «фуговое» состояние продолжалось у меня всего лишь двадцать минут.

Наверняка кто-нибудь заметит: «Может, некоторые клетки у него в мозгу сгорели начисто в результате многочисленных экспериментов с наркотиками!»

Но эта мысль не выглядит логичной. Если так, то как эти клетки могли восстановиться за два-три часа? Профессиональные нейрохимики скажут, что эти клетки никогда сами не восстанавливаются.

Флэшбэк, как я уже сказал, — тоже не очень хорошее объяснение, поскольку в этом случае о явной травме речи не идет. «Фуговое» состояние обладает качествами, отличающими его от любого наркотического опыта, пережитого мной.

Могла ли быть всему виной гипогликемия? Не думаю. Во время остальных двух случаев я не обратил никакого внимания на уровень сахара в крови.

На мой взгляд, подобное состояние может быть элементом нормальной жизнедеятельности мозга. Возможно, те, кто испытывал такие необычные ощущения, приписывали их стрессу или недосыпу, или большому количеству алкоголя, выпитого прошлой ночью. Ясно, что делать в таком случае, — позвонить боссу и сказать, что приболел, а потом лечь спать, пережидая это состояние.

Быть может, где-нибудь в лесной глуши Айдахо ходит человек. Он гуляет по своему лесу, по своей земле, но внезапно осознает, что знакомая местность стала вдруг чужой. Он почувствовал себя чужестранцем в этом лесу, принадлежащем кому-то или чему-то другому. От вставших дыбом волосков у него начинает покалывать в шее. Он разворачивается и возвращается домой.

Я убежден в том, что этот феномен — «фуговое» состояние — человек унаследовал от человекообразных животных.

И на каком-то очень глубоком уровне я понял, что это состояние (в котором я, слава Богу, пребывал не так долго) может быть повседневной реальностью для какого-нибудь парня с улицы.

Эта мысль рождает у меня чувство безмерного сострадания.

Предвкушаю свой четвертый опыт. Судя по предыдущим случаям, следующая фуга должна наступить лет через пять и продлиться всего-навсего несколько минут. Этого времени очень мало, чтобы проделать эксперименты со словами и вызванными ими ассоциациями, а также с обратным счетом, но я попробую сделать и то, и другое. Меня сжигает любопытство.