ФИЛОСОФИЯ, СТОЯЩАЯ ЗА ЭТОЙ КНИГОЙ

ФИЛОСОФИЯ, СТОЯЩАЯ ЗА ЭТОЙ КНИГОЙ

Я — фармаколог и химик. Большую часть своей взрослой жизни я потратил на исследование действия наркотических веществ; я изучал процесс их синтеза, их свойства, их воздействие, как они могут быть полезны или вредны. Но мои интересы лежат несколько вне господствующей тенденции фармакологии, а именно — в области психоделиков, которую я нашел для себя наиболее увлекательной и полезной. Лучше всего психоделики можно определить как не вызывающие физического привыкания соединения, временно изменяющие состояние сознания человека.

Преобладающим в нашей стране является следующее мнение: есть одни вещества, которые имеют легальный статус и являются при этом относительно безопасными или, по крайней мере, несут с собой приемлемый риск, и есть другие, которые запрещены и вообще не имеют никакого законного места в нашем обществе. Хотя это мнение широко поддерживается и энергично рекламируется, я искренне полагаю, что оно неправильно. Это лишь попытка представить явления в черно-белой гамме, тогда как в этой области, как чаще всего в реальной жизни, правда окрашена в серые тона.

Позвольте мне объяснить, почему я считаю так, а не иначе. Любой наркотик, легальный или запрещенный, несет с собой некое вознаграждение. С употреблением любого наркотика связан какой-то риск. И любым наркотиком можно злоупотреблять. В конечном счете, на мой взгляд, каждый из нас сам соизмеряет награду с риском и решает, что из них перевешивает. Спектр наград может быть широк. Здесь и лечение болезней, облегчение физической и эмоциональной боли и последствий интоксикации, а также расслабление. Некоторые наркотики — как раз известные под названием психоделиков — позволяют усилить личную интуицию и расширить наши психические и эмоциональные горизонты.

Риск тоже может быть различным — от физического вреда до психологического разрушения, наркотической зависимости и нарушения закона. Точно так же, как различные люди получают разное удовлетворение, и риск, на который они пойдут, тоже будет разным. Взрослый человек должен принять сознательное решение относительно того, действительно ли он должен подвергнуть себя воздействию определенного препарата, будь тот доступен по рецепту или запрещен законом. Для этого человек оценивает, насколько возможные хорошие и плохие последствия от приема данного наркотика соответствуют его собственным представлениям о том, что такое хорошо и что такое плохо. И именно здесь чрезвычайно важно быть хорошо информированным. Моя философия может быть сконцентрирована в четырех словах: быть информированным, затем выбирать.

Некоторые из выбранных мною препаратов стоят того, чтобы рисковать; но имеются и другие, не обладающие такой ценностью. Например, я употребляю умеренное количество алкоголя, обычно в виде вина, и — в настоящее время — результаты анализов моей печени полностью нормальны. Я не курю табак. Когда-то я был заядлым курильщиком, но потом бросил это дело. Я отказался от курения не столько потому, что оно вредит здоровью, а, скорее, из-за того, что я стал очень зависеть от него. На мой взгляд, эта цена оказалась неприемлемо высока.

Любое подобное решение принимаю исключительно я сам. Оно основывается на том, что я знаю о наркотике и что я знаю о себе.

Из запрещенных на сегодняшний день наркотиков я решил не связываться с марихуаной, потому что головокружение, которое я чувствую, и легкое изменение сознания не компенсируют неприятную мысль о том, что я даром трачу время.

Я пробовал и героин. В наше время этот наркотик попал, разумеется, в число тех препаратов, что больше всего тревожат наше общество. Лично во мне он пробуждает дивную умиротворенность. Ни на какие жесткие углы в виде беспокойства, стресса или тревоги я не напарываюсь. Но вместе с тем я теряю мотивацию, бдительность и настойчивое стремление делать дело. Я перестал употреблять героин не потому, что испугался привыкания. Причиной стало то, что под его воздействием все вещи теряют для меня значение.

Я знаком и с кокаином. Этот наркотик получил широкую известность. Печальную славу он заработал особенно в форме «крэка».[3] Для меня кокаин является агрессивным толкающим препаратом, стимулятором, наделяющим ощущением силы. Под кокаином я словно нахожусь на вершине мира. Но где-то в глубине меня есть чувство того, что это не настоящая сила, что в действительности на эту вершину мира я не забирался. Я понимаю, что, после того, как воздействие наркотика закончится, я останусь ни с чем. Это состояние несет с собой странное ощущение фальши. Оно не дарит никаких прозрений. Не приносит знания. Я считаю, что кокаин на свой лад так же помогает бежать от реальности, как и героин. Употребляя один из этих наркотиков, вы убегаете от того, кем вы являетесь или, что еще более вероятно, от того, кем вы не являетесь. И в том, и в другом случае вы на короткое время избавляетесь от сознания собственных недостатков. Я лучше со всей искренностью обращусь к ним, чем буду от них бежать; в конечном итоге, от этого получишь больше удовлетворения.

Что касается психоделиков, полагаю, здесь для меня имеется лишь умеренный риск (внезапный трудный эксперимент или какой-нибудь телесный недуг). Подобный риск более чем компенсируется возможностью познания. Именно поэтому я выбрал эту специфическую область фармакологии.

Что я имею в виду, когда говорю — возможность познания? Это возможность, не уверенность. Я могу что-нибудь познать, но меня не заставляют делать это; я могу получить прозрение и узнать о возможных способах улучшения своей жизни. Но лишь мои собственные усилия приведут к желаемым изменениям.

Позвольте мне попытаться прояснить некоторые причины, по которым я считаю эксперименты с психоделиками бесценными для меня лично.

Я полностью убежден в том, что в нас встроена сокровищница информации. В нас заложены огромные запасы интуитивного знания, скрытого в генетическом материале каждой нашей клетки. Это похоже на библиотеку, в которой хранится бессчетное количество справочников, но только непонятно, как в нее войти. И без определенных средств доступа нет никакой возможности даже приблизительно определить масштабы и качество содержимого этой библиотеки. Психоделики позволяют исследовать этот внутренний мир и постичь его природу.

Наше поколение впервые сделало самопознание преступлением, если оно осуществляется с использованием растений или химических соединений, которые помогают открыть двери в психику. Но стремление к познанию живет в человеке всегда и становится лишь сильнее по мере взросления.

Однажды, изучая лицо новорожденной внучки, вы обнаруживаете, что задумались над тем, что ее рождение соткало лишенный швов гобелен из времени, текущего из вчера в завтра. Вы понимаете, что жизнь непрерывно проявляется в различных формах и в различных индивидуальностях и не изменяется в зависимости от каждой новой формы.

«Откуда взялась ее неповторимая душа? — задаетесь вы вопросом. — И куда отправится моя собственная неповторимая душа? — вы продолжаете вопрошать. — Есть ли на самом деле что-нибудь после смерти? Есть ли у всего этого какая-нибудь цель? Есть ли первостепенный порядок и структура, которые имеют смысл для всего сущего, или имели бы, если бы я только смог увидеть их?» Вы чувствуете настойчивое желание задавать вопросы, исследовать, максимально использовать то небольшое время, которое еще, возможно, оставлено вам, желание найти способ увязать одно с другим, желание понять то, что требует быть понятым.

Этот поиск стал частью человеческой жизни с того момента, как в человеке впервые заговорило самосознание. Осознание собственной смертности — знание, отделяющее человека от его приятелей-животных, — это то, что дает Человеку право исследовать природу его собственной души и духа, открывать то, что он в силах узнать о составляющих частях человеческой психики.

Когда-нибудь каждый из нас почувствует себя чужестранцем на странной земле своего собственного существования и будет нуждаться в ответах на вопросы, которые поднимутся из глубины души и не исчезнут, пока не получат ответа.

И эти вопросы, и ответы на них исходят из одного источника — собственного «я» человека. Этот источник, эта часть нас на протяжении человеческой истории звалась по-разному. Самое последнее ее название — «бессознательное». Последователи Фрейда не доверяют ему; зато последователи Юнга им восхищаются. Оно находится внутри вас и бодрствует даже тогда, когда ваше рассудочное мышление отправляется в свободное плавание. Эта часть вас дает вам ощущение того, что делать в момент кризиса, когда не остается времени на логические рассуждения и принятие решения. В этом месте вашей психики следует искать всех ваших демонов и ангелов и все то, что находится между ними.

Это одна из причин, по которым я считаю психоделики настоящим сокровищем. Они способны обеспечить доступ к тем уголкам нашей психики, где находятся все ответы. Они могут это сделать, но повторяю еще раз — они не обязаны и, скорее всего, это не сделают, если поиск ответов не станет целью, ради которой их употребляют.

Будете ли вы использовать эти инструменты хорошо и адекватно — это зависит только от вас самих. Психоделик можно сравнить с телевидением. Он может быть очень информативным, очень поучительным и — при вдумчивой осторожности при выборе каналов — средством, при помощи которого можно достичь необычного прозрения. Но для многих людей психоделики — это просто очередная форма развлечения; ничто глубокое не интересует их и поэтому — чаще всего — никаких глубоких переживаний они не испытывают.

Я считаю, что самым ценным свойством психоделиков является их способность обеспечивать человеку доступ к внутренней вселенной.

С самых первых дней своего пребывания на Земле Человек искал, находил и использовал определенные растения, которые изменяли его обычное взаимодействие с миром и способ общения с богами и самим собой. В течение многих тысяч лет в каждой известной культуре присутствовал некий процент населения — обычно шаманы, знахари, жрецы, — который использовал то или иное растение, чтобы достигнуть измененного состояния сознания. Они использовали подобное состояние, чтобы заострять свои провидческие способности и черпать исцеляющие энергии, обнаруживаемые в мире духов. Лидеры племен (в более поздних цивилизациях — царствующие семейства), видимо, использовали психотропные растения для усиления своей интуиции и мудрости в качестве правителей или, возможно, для того, чтобы просто призвать мощные разрушительные силы на помощь в грядущих сражениях.

Человек отыскал множество растений для удовлетворения своих особенных потребностей. Ненужная боль всегда сопутствовала человечеству. Чтобы снять боль, в наши дни люди употребляют героин (или «фенталин», или «демерол»[4]), а в прежние века роль болеутоляющего средства в Старом Свете играл опиум, а в Новом — дурман; в Европе и Северной Африке с этой целью употребляли мандрагору, а также белену и белладонну, если называть лишь некоторые из болеутоляющих растений. Бесчисленное множество людей использовало этот способ борьбы с болью (физической и психической), который сопровождался бегством в мир грез. Несмотря на большое количество поклонников именно такого способа освобождения от боли, очевидно, находилось мало людей, злоупотреблявших болеутоляющими растениями. В процессе исторического развития каждая культура вовлекает эти растения в свою повседневную жизнь и получает больше выгоды, чем вреда от них. Мы, в нашем собственном обществе, научились ослаблять физическую боль и изнурительное беспокойство при помощи лекарств, созданных на основе алкалоидов данных растений.

Потребность изыскивать источники дополнительной энергии также всегда жила в нас. С этой целью мы с вами потребляем кофеин и кокаин, и точно так же в течение многих столетий естественными источниками дополнительной энергии были мате и листы коки, произраставшей в Новом Свете; сюда же относится кат — растение, встречающееся в Малой Азии, кола из Северной Африки, кава-кава и орех бетель из Восточной Азии, и хвойник (эфедра), который можно найти в любой части мира. Снова и снова разные люди — крестьянин, склонившийся под тяжестью связки дров и часами устало бредущий по горной тропинке; врач, работающий в чрезвычайных обстоятельствах и не спавший два дня подряд; солдат под обстрелом на фронте, лишенный отдыха, — искали жизненного импульса и стимулирующего средства. И, как всегда, находились такие, кто злоупотреблял этим поиском.

Кроме того, у человека есть потребность познавать мир, лежащий за пределами наших чувств и нашего понимания; эту потребность человек тоже ощущал с самого начала. Но в этом случае наше неавтохтонное североамериканское общество не одобрило растений и химических веществ, раскрывающих наше видение и чувственные навыки. На протяжении многих сотен лет для проникновения в человеческое подсознание остальные цивилизации использовали кактус пейот, содержащие псилоцибин грибы, айяхуаску, кохобу и яхе,[5] произрастающие в Новом Свете, гармалу, марихуану и сому, встречающиеся в Старом Свете, африканскую ибогу.[6] Но наша современная медицина, в целом, никогда не признавала эти инструменты подходящими для познания или для терапии, и они так и остались в большинстве своем неприемлемыми. При установлении баланса сил между теми, кто лечит нас, и теми, кто нами управляет, обе стороны договорились считать преступлением владение этими замечательными растениями и их использование. То же самое относится к любым химическим соединениям, полученным в результате изучения этих растений, даже при том, что они могли оказаться более безопасными и последовательными.

Мы являемся великой нацией с одним из самых высоких уровней жизни, когда-либо известных в истории. Мы гордимся своей выдающейся Конституцией, которая защищает нас от тирании, разъединившей малые народы. Мы богаты наследством, доставшимся нам от английского законодательства, которое предполагает нашу невиновность и гарантирует неприкосновенность личной жизни. Одна из главных опор нашей страны состоит в ее традиционном уважении к индивидууму. Каждый из нас свободен — или так мы всегда полагали — следовать любым выбранным религиозным или духовным путям; свободен познавать, исследовать, собирать информацию и неотступно искать истину везде и любым способом, пока он несет полную ответственность за свои действия и за их последствия для других.

Как же так получилось, что лидеры нашего общества пошли на то, что пытаются устранить эти очень важные средства познания мира и самопознания, которые использовались, уважались и чтились на протяжении тысяч лет в любой человеческой культуре, о которой сохранились письменные источники? Почему, например, пейотль, служивший в течение столетий средством, помогавшим человеку настроить свою душу на переживание Бога, ныне включен нашим правительством в Список I наряду с кокаином, героином и РСР?[7] Является ли этот вид узаконенного осуждения результатом невежества, или давлением организованной религии, или растущего упорного желания подчинить население? Частично ответить на этот вопрос может усиливающаяся в нашей культуре тенденция к патернализму и провинциализму.

Патернализм — это система отношений, при которой власти обеспечивают наши потребности, а в обмен мы позволяем им диктовать нам модели поведения, как публичного, так и частного. Провинциализм отражает узость перспективы, социальное объединение путем принятия единственного кодекса этики, ограничения интересов и форм опыта теми, которые уже установились как традиционные.

Однако предубеждение против использования расширяющих сознание наркотиков во многом происходит из расовой нетерпимости и концентрации политической власти. В конце прошлого столетия, когда было завершено строительство Трансконтинентальной железной дороги и китайские чернорабочие оказались не нужны, они все чаще и чаще изображались в виде нецивилизованных людей; они превратились в желтокожих, косоглазых опасных пришельцев, не вылезающих из опиумокурилен.

В различных публикациях XIX века пейот описывался как причина убийств, погромов и безумия среди невежественных американских индейцев. От Бюро по делам индейцев требовалось положить конец употреблению пейота (который постоянно тогда путали с мескалем и мескалиновым бобом). Внимание, которое уделялось в то время проблеме пейота, иллюстрирует цитата из письма преподобного Б. В. Гасавея, написанного им в 1903 году и адресованного в Бюро по делам индейцев: «…Воскресенье — основной день для нашей проповеднической миссии, и если индейцы уже пьяны от мескаля (пейот), им невозможно проповедовать Евангелие».

Лишь благодаря огромным усилиям и смелости знающих людей употребление пейотля как священного для американских индейцев растения было разрешено. Теперь, как вы знаете, наше нынешнее правительство вновь пытается запретить индейцам использование пейота в религиозных целях.

В 1930-х годах предпринимались попытки депортировать мексиканских чернорабочих из южных сельскохозяйственных штатов, и снова стали поощряться расовые предубеждения против мексиканцев, которых описывали как ленивых, грязных типов, употребляющих опасное зелье под названием марихуана. Нетерпимость к неграм в Соединенных Штатах подкреплялась историями о марихуане и героине, которые употребляли черные музыканты. Следует заметить, что никто не говорил об этом до того, как новая негритянская музыка — джаз — не начала привлекать внимание белых — сначала лишь владельцев ночных клубов. Но последовавшая широкая популярность вызвала проявления неуважения и несправедливости, от которых пострадали все чернокожие американцы.

В нашей стране мы все слишком хорошо знаем о наших прошлых грехах, связанных с ущемлением прав различных меньшинств, но мы не вполне осознаем, как манипулируют общественным мнением по отношению к некоторым наркотикам. Новые позиции политической власти и, в конечном счете, тысячи новых рабочих мест были созданы на основе гипотетической угрозы общественному здоровью и безопасности, которую представляют собой растения и наркотические вещества, чья единственная функция изначально заключалась в изменении человеческого восприятия. Они просто открывали путь исследованию подсознания, и для многих делали возможным непосредственное переживание сверхъестественных вещей.

Шестидесятые годы, конечно, нанесли мощный удар по психоделикам. Эти вещества использовались как элемент массового бунта против правительственной власти и против того, что считалось «безнравственной и ненужной войной во Вьетнаме». Помимо этого, раздавалось слишком много громких и авторитетных голосов, утверждавших потребность в новом виде духовности и настаивавших на употреблении психоделиков для установления прямого контакта с Богом без вмешательства священника, пастора или раввина.

Голоса психиатров, писателей и философов, а также многих вдумчивых представителей духовенства умоляли продолжить изучение и исследование воздействия психоделиков и того, что эти препараты могли сообщить о природе и функциях человеческого сознания и психики. Эти голоса не были услышаны в шумном возмущении против скандальных случаев злоупотребления и неправильного употребления наркотиков, которых имелось более чем достаточно. Правительство и церковь решили, что психоделики опасны для общества, и не без помощи прессы ясно дали понять, что они ведут к социальному хаосу и духовному бедствию.

Конечно же, при этом вслух не говорилось о древнем правиле: «Каждый сверчок — знай свой шесток».

Я изложил лишь некоторые причины, заставляющие меня верить в то, что психоделики являются ценными. Есть и другие, и о многих из них будет упомянуто в контексте этой истории. Существует, например, эффект, который они оказывают на мое восприятие цветов, который просто великолепен. Существует и углубление моей эмоциональной связи с другим человеком, которое может вылиться в прекраснейший опыт, окрашенный эротизмом потрясающей интенсивности. Я наслаждаюсь обострением осязания, обоняния, чувства вкуса и восхитительных изменений в моем восприятии потока времени.

Я считаю, что испытанные мною переживания, хотя они и были кратковременными, принесли мне благословение, и я чувствовал Бога. Я ощущал сакральное тождество творения с его Творцом, и — что самое ценное — я коснулся ядра своей собственной души.

Именно по этим причинам я посвятил свою жизнь этой исследовательской области. Когда-нибудь я смогу понять, как эти простые катализаторы делают то, что они делают. Пока же я у них в неоплатном долгу- И я всегда буду оставаться их защитником.