В. Хуторов, подполковник милиции в отставке НА ДОРОГАХ ПОДМОСКОВЬЯ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

В. Хуторов,

подполковник милиции в отставке

НА ДОРОГАХ ПОДМОСКОВЬЯ

Одни валенки на всех

В один из зимних вечеров 1943 года меня вызвал к себе начальник УНКВД Московской области комиссар милиции Александр Никитович Полукаров. Когда я вошел в кабинет, комиссар разговаривал по телефону, заверяя кого-то, что будут приняты все меры к розыску.

Положив трубку, он сказал мне:

— На Ярославском шоссе, в районе деревни Братовщина, машиной сбит заслуженный тракторист, недавно награжденный орденом Ленина. Поезжайте немедленно, разберитесь и разыщите нарушителя.

Многим молодым работникам милиции такой приказ может показаться странным. В самом деле, теперь работа дежурной части управления основана на использовании последних достижений науки и техники. По вызову на место происшествия выезжает оперативная группа: следователь, инспектор уголовного розыска, эксперт-криминалист и проводник со служебно-розыскной собакой.

Тогда, тридцать лет назад, на выполнение задачи я отправился в единственном лице.

Задача-то ясная, но что делать, если идет двенадцатый час ночи, машин нет? В нашем распоряжении всего четыре старых «газика», да и те находились на линии.

Решил добираться попутным транспортом.

На месте происшествия я обнаружил следующую картину.

На обочине в кромешной тьме стоит трактор с прицепом, груженным бревнами. Метрах в пятнадцати на середине проезжей части — труп тракториста, рядом погасший факел.

Вместе с милиционером на месте происшествия меня дожидался второй тракторист, напарник погибшего, молодой парень, на которого внезапная смерть товарища произвела ошеломляющее впечатление. Он почти непрерывно курил. Вспышки от махорочной самокрутки коротко освещали напряженное лицо.

Я даже стал тревожиться, сумеет ли он толком что-нибудь рассказать.

Но мой нарочито деловой тон на него подействовал успокаивающе. Постепенно мы разговорились.

Выяснилось, что они везли в дорожно-экспедиционный участок столбы. Один управлял трактором, а другой, сидя на прицепе, освещал факелом дорогу. Подъезжая к деревне, тракторист, который вел трактор, заметил, что свет факела дрогнул, а мимо на большой скорости прошла в обгон грузовая машина. Он выглянул из кабины и увидел валявшийся на шоссе затухающий факел и в слабых отсветах огня своего товарища на дороге. Остановил трактор, подбежал к нему, но помочь уже не смог. Человек был мертв.

Ни на шоссе, ни на деревенской улице никого не было видно. Сам он в темноте марку машины не опознал, а номера не видел. Через несколько минут подъехала еще автомашина, водителя которой тракторист и попросил сообщить о случившемся в милицию.

Вот и все данные, с коими приступил я к самостоятельному розыску.

Первым делом я проверил все близрасположенные автохозяйства, ориентировал всех инспекторов на дороге. На контрольных пунктах была организована тщательная проверка проходивших автомашин.

Следов преступника пока обнаружить не удалось.

На следующий день я опросил всех инспекторов, несших службу в вечерние часы, записал несколько номеров машин, не остановившихся по сигналу инспектора, и опять поехал на место происшествия — в деревню Братовщину.

Люди, которые знали погибшего, очень сожалели о случившемся. Вести же опрос было трудно: время тяжелое, военное, в редкой семье нет кого-нибудь на фронте. Люди много работают, скудно питаются, недосыпают. Им не до длинных разговоров.

Я ходил по деревне из дома в дом, надеясь установить какие-нибудь приметы разыскиваемой машины, но все взрослые — в большинстве женщины и старики — в один голос заявляли, что в такую поздноту на улицу не выходят, а стало быть, и никакой машины, сбившей человека, видеть не могли.

Отчаявшись что-либо узнать от взрослых, я решил поговорить с ребятами. И не напрасно.

В одном из домов жила большая семья. Муж на фронте, мать со скотного двора не выходит. Дисциплину в семье поддерживают сами ребята.

При первой беседе я обратил внимание на младшего, лет семи, мальчонку, который что-то уж очень хитро поглядывал на меня, когда я разговаривал с матерью, однако ж молчал.

Извинившись за беспокойство, я ушел, предупредив, что, возможно, зайду еще раз.

Узнав, когда на скотном дворе идет вечерняя дойка, я зашел. Матери, понятно, не было. Мальчик, звали его Саша, уже держался не так настороженно. Вышли мы с ним в сенцы, разговорились.

Я не ошибся. Паренек оказался и наблюдательным и смышленым. По-мужски взял с меня слово хранить тайну. Признаюсь, поначалу такое вступление меня озадачило: если знает что-либо о преступнике, почему боится сказать?

Оказалось, не в преступнике вовсе тайна.

Дело в том, что в семье на всех ребят имелись только одни валенки и берегли их как зеницу ока для старших, — тех, кто уже помогал в работе и ходил в школу.

Саша еще в школу не ходил, кроме того, от него по причине малолетства ожидали всякой шкоды, и валенки ему без особого разрешения категорически запрещалось надевать.

А ему ж погулять хочется. Он дождался, пока все старшие легли спать, надел потихоньку валенки и выбежал на шоссе. Мальчик видел, как трактор тащил сани с бревнами, на которых сидел дядя с факелом. Велик был соблазн прицепиться к саням. Он бы и прицепился, да побоялся грузовика, который нагонял сани.

Когда грузовик промчался мимо саней, факел оказался на шоссе. Саша поглядел вслед грузовику. Ему почему-то стало страшно. Он побежал домой, поставил валенки на место и лег спать.

На мой осторожный вопрос Саша ответил уверенно: машина грузовая, а огонек сзади очень яркий, красный, как у легковой.

Почему так? Может быть, мальчик напутал… Я останавливал несколько разных автомобилей, но мальчик настойчиво показывал на грузовик ЗИС-5, утверждая, что задний красный фонарь был другой.

— Какой?

Я продолжал останавливать машины. Похожий ярко-красный фонарь нашелся на легковом автомобиле марки М-1.

Прощаясь, Саша напомнил мне о необходимости соблюдения тайны насчет валенок.

В дальнейшем его показания пришлось все же оформить в присутствии матери. Я просил ее простить Саше незаконную вылазку.

И вот, имея небольшую ниточку, а именно — автомобиль, похожий на ЗИС-5 с нестандартным задним фонарем, я стал проверять все машины, которые в тот вечер не остановились на сигналы инспекторов.

На следующий день результаты проверки привели меня в одно автохозяйство. И тут снова загадка.

Под номером, записанным одним из наших инспекторов числился «студебеккер», по внешнему виду резко отличающийся от ЗИС-5.

Оказалось, что «студебеккер» неисправен, а номера с него переставлены молодым водителем самовольно на автомашину ЗИС-5, на которой он и ездил.

Проверили путевые документы. По времени и маршруту все сходилось, да и водитель подтверждал, что действительно ездил в Москву и возвращался вечером в день происшествия. Он отрицал только причастность к наезду на человека.

При тщательном осмотре машины на правой передней части кузова, около кабины, мне удалось обнаружить еле заметные масляные следы и следы пепла от факела, а на крючке кузова несколько волосков. Это были волосы человека.

Дальше, как говорится, дело техники. Оперативный допрос водителя и рабочих, ездивших с ним в Москву, заключение экспертов, и парень сознался в совершении наезда.

Он рассказал, что, подъезжая к саням, на которых сидел человек с факелом, видел, как тот спрыгнул с саней, но затормозить или отвернуть не сумел, почувствовал легкий удар по радиатору. Не остановился, потому что спешил.

Между прочим, задний фонарь автомашины ЗИС-5 действительно оказался нестандартным. Его переставили с легкового автомобиля М-1.

Разбирая это происшествие, не раз вспоминал я добрым словом наблюдательного малыша.

Нас тоже касается…

В дни моей молодости, двадцать, а то и тридцать лет назад, четкого разделения обязанностей между работниками милиции не было.

Были мы инспекторами ГАИ, но разве только транспортом приходилось нам заниматься? Молодые, недостаточно образованные, без должного опыта, богатые только желанием честно служить да повышенным чувством собственной ответственности, мы были обязаны браться за любое дело.

Однажды весной, когда установилась уже теплая погода и подсохли дороги, инспектор 7-го отделения ГАИ УВД Московской области Михеев нес патрульную службу в поселке Снигири на Волоколамском шоссе.

Наблюдал за движением автомобилей и мотоциклов, нарушителей правил движения останавливал, внушал, разъяснял, к чему может привести лихачество. Словом, все шло, как обычно.

Так бы и кончиться спокойно его дежурству, но к инспектору неожиданно подбежала взволнованная, заплаканная женщина. Чуть успокоившись, рассказала, что неподалеку от железнодорожной станции Снигири на нее напали несколько человек, пригрозили оружием, отняли деньги…

Женщине не было дела, инспектор ли он ГАИ, работник ли уголовного розыска или участковый. На нем форма рабоче-крестьянской милиции, значит, обязан защитить.

Лейтенант Михеев внимательно выслушал потерпевшую, записал кое-какие данные.

— Поедемте, — предложил он, отстегивая клеенчатый фартук на коляске. — Догоним — опознаете. Скорее и деньги вернем.

Женщина отшатнулась от мотоцикла и медленно покачала головой.

— Ну уж нет, — сказала она. — Они пистолет на меня навели. Ножом грозили. Убьют…

Что тут делать, история старая. Сказать скажут, а лицом к лицу с преступником стать боятся. С ходу, по горячим следам, когда как раз и нужно бы, редко кто соглашается идти.

Лейтенант Михеев поехал в село Ленино Истринского района, где жили два активиста, не раз помогавших ему.

К счастью, они оказались дома. У одного из них было охотничье ружье. Взяли его и втроем двинулись в указанном направлении ловить грабителей.

Честно говоря, лейтенанту казалось, что потерпевшая со страху наговорила лишку. Ну пусть ножи, дело возможное. А с какой стати перед одной перепуганной женщиной пистолетом размахивать?

Проехали по дороге, где было совершено ограбление, потом проселок свернул в лес, за лесом уже и станция…

Михеев решил проехать к станции. Вполне вероятно, что преступники, будь то местные жители или залетные «гастролеры», постараются уехать, не попадаться сегодня никому на глаза.

Выехали из леса. Следуя по проселку вдоль железнодорожного полотна, увидели впереди идущих по направлению к станции двух мужчин. Едва заслышав звук мотоцикла, оба резко обернулись. «Слишком резко», — подумал Михеев.

Показания потерпевшего часто оказываются неточными. Оно и понятно, человек взволнован, напуган, многое может напутать. Но все же приметы, данные ограбленной женщиной, могли подойти к этим двум мужчинам.

Михеев остановился, оставил одного из помощников у машины, а со вторым направился к неизвестным. Однако те не стали дожидаться более близкого знакомства с работниками милиции и поспешно свернули в лес.

— Стойте! — крикнул Михеев. Они не остановились. Он крикнул еще раз. Неизвестные побежали. Он — за ними. Побежал, не прикрываясь. Ему все-таки казались преувеличением слова женщины о пистолете.

И это могло дорого ему стоить. Один из бегущих обернулся и дважды выстрелил в Михеева. И неплохо стрелял, если на бегу, не прицелившись толком, сумел сбить с милиционера фуражку.

Вероятно, преступники рассчитывали скрыться у кого-то из знакомых в пристанционном поселке. Но Михеев хорошо знал расположение строений. Он обошел бегущих стороной и встретил их уже около ближайших строений. Бежать пришлось резво.

Услышав уже со стороны поселка команду «Стой!», преступники растерялись. Пистолет попробовали выбросить. Оружие было найдено потом. У бандитов кончились патроны. Сзади подоспел помощник с ружьем. Поставив его охранять сарай, куда заперли задержанных, Михеев, подобрав пробитую фуражку, вернулся к мотоциклу.

Женщина — теперь он ее показаниям верил больше — говорила, что грабили ее шесть или семь человек, что грозили ей пистолетом и ножом. У задержанных при обыске ножей не оказалось. Где остальные грабители?

Продолжая поиск, около станции заметили группу из пяти подростков, которые быстрым шагом шли в поселок. Обогнав ребят, остановились. Увидев милиционера и человека в штатском, разом остановились и подростки.

Михеев заглушил мотор, не торопясь, вразвалочку направился к ребятам. Вроде бы без особого интереса спросил:

— Куда путь держите? Где проживаете?

Вопросы простые, а компания, похоже, насторожилась. Двое как-то растерянно переглянулись, инстинктивно зашарили в собственных карманах.

Михеев остановился, опустив руку в правый карман. О том, что карман пуст, знал только он один. Приказал коротко:

— Сдать ножи!

Ножи как будто только и ждали приглашения. Один… второй…

У двоих при обыске, который тут же провели Михеев с помощником, оружия не оказалось.

Подростков доставили в поселковый Совет, а затем, вызвав машину, направили в отделение милиции. Туда же привезли и двоих взрослых, которые сидели в сарае под охраной.

Старая двустволка — единственное оружие, которым располагал инспектор ГАИ с двумя его помощниками при задержании вооруженной группы.

Вернули деньги ограбленной женщине.

Я поинтересовался позднее этими грабителями. Двое взрослых оказались рецидивистами. Они получили свои сроки. А вот задержанным подросткам, можно сказать, крепко повезло, что они оказались задержанными.

Это было первое преступление, на которое подбили их опытные бандиты. Не попадись они на этом первом грабеже, может быть, и поверили бы в легенду о безнаказанности, о «легком заработке», в сказку, которой обычно морочат головы таким юнцам.

Думаю, что и суд, и по первому разу относительно мягкий приговор удержали их на краю обрыва.

Погоня

Хороши зимние ночи в Подмосковье! Стоят в снежном наряде красавицы ели, покачиваются слегка, тихо касаясь друг друга, будто шепчутся.

На морозе легко дышится, вдохнешь глубоко — ощущаешь словно бы легкий ожог. Постепенно замирает дневное движение на дорогах, а в домах гаснут огоньки. Подмосковье погружается в сон.

Но не всем положено в эти часы отдыхать. Сотрудники ГАИ на своих постах бдительно несут службу.

Условия теперь для наших инспекторов созданы нормальные. Стоит инспектор на шоссе, как маяк, в добротном, теплом полушубке, в валенках, и мороз перед ним бессилен. Присматривается к проходящему транспорту, иногда для проверки и контроля спрашивает документы.

Для оформления документов в случае надобности заходит в служебную будку. В будке чисто, светло, электрическое отопление. Имеется телефонная и радиосвязь. Если потребуется, сними трубку селектора — на постах прозвучат звонки, с любым постом переговоришь, а надо — так и со всеми одновременно.

Ушли те времена, когда, чтобы сообщить о нарушении, надо было писать записку и посылать ее соседу-инспектору с попутной машиной.

В случае необходимости инспектор может сам догнать любой автомобиль, его друг-мотоцикл или автомашина всегда в боевой готовности. Но в наше время такая необходимость возникает нечасто.

В морозную погоду ночью издалека слышно приближение автомашины. Опытные инспектора по звуку определяют ее марку и ориентировочно скорость.

И вот 19 января 1970 года около часа ночи к посту ГАИ на пятидесятом километре Симферопольского шоссе приближалась автомашина. По звуку мотора инспектор определил, что скорость большая.

Шоссе местами покрыто снегом, ехать с большой скоростью опасно. Необходимо предупредить водителя. Выйдя на центр дороги, инспектор поднял светящийся жезл, прося остановиться.

Однако «Волга», не сбавляя скорости, шла прямо на него. Не доезжая нескольких метров до перекрестка, водитель выключил свет, очевидно не желая показать номер, и, обдав работника милиции снежной пылью, проскочил мимо.

Инспектор тотчас сообщил о нарушителе по селектору соседям на шестидесятый и шестьдесят шестой километры. В ответ на настойчивые требования инспекторов ГАИ остановиться водитель «Волги» так же гасил свет и, создавая аварийную обстановку, на большой скорости проезжал мимо. Машину на всем ходу заносило на снежной дороге из стороны в сторону.

Посовещавшись тут же по телефону, инспектора всех постов решили: добровольно водитель не остановится, возможно, за рулем преступник, необходимо задержать автомобиль.

Старший инспектор 17-го отделения ГАИ УВД Мособлисполкома капитан милиции Анатолий Петрович Семенов, получив данные о нарушителе, вышел на дорогу, выбирая место, где удобнее всего задержать нарушителя.

Метрах в пятидесяти от поста виднелся мост через реку Лопасню. Сообщив о принимаемых мерах в отделение милиции города Чехова, Семенов остановил проезжавший грузовик, развернул его на мосту поперек, загородив проезжую часть, и вместе с водителем грузовика стал дожидаться нарушителя. Объезда нет.

«Если нарушитель жить хочет — остановится», — решил Семенов.

С моста хорошо просматривалось освещенное шоссе, пересекавшее город Чехов. Через несколько минут на спуске в город показалась автомашина «Волга». На большой скорости приближалась она к мосту.

Увидев препятствие, водитель резко затормозил. Распахнулась дверца. Выскочив из кабины, человек побежал вдоль реки к лесному массиву. «Волга» была брошена.

— Поезжай! — сказал водителю грузовика капитан Семенов, не сводя глаз с бегущего человека. — Тут дело ясное.

Да, дело было ясное. Нарушитель-угонщик уходил. Если его не задержать сейчас же, он уйдет, и нет времени ни к селектору бежать, ни на связь выходить. Сейчас вся власть, все возможности и вся ответственность только на капитане Семенове.

И капитан побежал за вором.

Бежать по глубокому снегу трудно: добротный полушубок, спасительный на посту, теперь только стеснял движения.

Но, видно, и вору приходилось нелегко. Во всяком случае, он первый на ходу расстегнул и бросил на снег куртку.

«Меховая, денег стоит», — отметил про себя Семенов, пробегая мимо куртки, и сам оставил на снегу полушубок. Бежать стало гораздо легче.

За полушубком и курткой остались на снегу четыре валенка. Вот когда пригодилась Семенову хорошая спортивная подготовка — расстояние между ним и угонщиком сокращалось.

Вор понял, что от преследователя не уйти, и решил сопротивляться. Он подхватил оброненную с чьих-то саней орясину и, тяжело дыша, ждал Семенова.

Пришлось сделать предупредительный выстрел.

Угонщик был задержан. Он — впереди, Семенов — сзади медленно возвращались на пост, подбирая свои вещи. На посту уже ждала помощь из райотдела.

Задержанным оказался некий Трубицын. «Волгу» он угнал в Москве. У него были подготовлены другие номерные знаки и поддельный талон технического паспорта из Одессы. Он намеревался, уехав подальше, заменить номерные знаки, а с талоном одесского техпаспорта пробираться на юг…

«Волга» была возвращена владельцу.

Новогодняя ночь

Каждому хочется провести новогоднюю ночь в кругу родных, друзей и знакомых. Несмотря на это людям многих профессий приходится встречать праздник на своих рабочих местах: работают электростанции, несут вахту моряки на кораблях…

Если для всех прочих это обычная работа, то для нас, сотрудников ГАИ, новогодняя ночь таит в себе нередко особые трудности.

В самом деле, в сотни раз по сравнению с теми годами, когда я начинал свою службу на дорогах Подмосковья, вырос парк автомашин. Какой же владелец автомашины отправится встречать Новый год на общественном транспорте, оставив в гараже своего четырехколесного друга? Кто отправит на метро или на автобусе гостей?

Редко кто поступает так, хотя, может быть, и был бы в таком решении смысл, поскольку трудно представить себе гражданина, который, сидя за праздничным столом, не чокнулся бы бокалом или стопкой.

А статистика говорит: четверть всех автодорожных происшествий связана с опьянением водителя.

Вот и получается, что в праздничную новогоднюю ночь госавтоинспекция бросает все свои силы на профилактику, чтобы по мере возможности проверить каждую машину, появляющуюся на улицах в ночное время, во что бы то ни стало не допустить аварий, дать людям спокойно и счастливо встретить первое утро нового года.

В новогоднюю ночь нас, четырех сотрудников отдела безопасности движения, направили на оперативной машине в подмосковный город Клин для оказания помощи городскому отделу милиции.

Восемьдесят пять километров проехали незаметно, в машине тепло, за окнами ночь лунная, морозная, все поселки вдоль шоссе в огнях.

Водитель включил радио, во всем чувствовалось приближение праздника, да и мы сами чувствовали себя по-праздничному, несмотря на то что предстояла бессонная, напряженная ночь.

Смеялись, шутили, говоря, что свой Новый год мы завтра после дежурства встретим и будут нам за то какие-нибудь особые подарки, а сегодня — что ж поделаешь? Милиции не привыкать.

Приехали в горотдел. Встретили нас радостно: какой начальник не приветствует подмогу в такую боевую ночь?

Посоветовались, как целесообразнее распределить силы. Решили двоих наших товарищей оставить на самом бойком перекрестке, а двоим — в том числе и мне — патрулировать по городу. К нам подсел заместитель начальника отделения, чтобы заодно проверить службу постовых.

Патрулируя по городу, побывали мы во всех отдаленных поселках, на площадях, у вокзала, несколько раз пересекали город вдоль и поперек.

Мы с сочувствием вспоминали наших двух товарищей, которые остались на перекрестке, открытом морозу и всем ветрам.

Стрелка часов на приборном щитке машины приблизилась к двенадцати. Народу на улицах заметно поубавилось. Прошел полупустой автобус, почти не задерживаясь на остановках — никто его не ждал. Редкие прохожие со свертками торопились к праздничным столам.

Вот и полночь. Самое тихое время на дорогах.

Луну слегка заволокло, небольшой снежок прошел, однако видимости особенно не ухудшил.

Мы еще несколько раз побывали на окраинах и теперь уже с удвоенным вниманием присматривались к машинам, появлявшимся на магистралях. Делали это, разумеется, незаметно, чтобы ни в коем случае попусту не испортить людям настроение.

В такой ситуации многое от мастерства и понимания водителя зависит, когда прибавить газку, а когда и притормозить, чтоб незаметно было наблюдение.

Проедем за машиной некоторое время, если не заметим ничего подозрительного, другой объект избираем.

А уж если видим, идет машина неровно, неуверенно, дорога, видно, становится узка, тогда проверяем более тщательно.

Двоих до самого дома так проводили. Они, наверное, и по сей час об этом не догадываются.

Часа уж, наверно, два было, когда на центральную улицу выехал «Москвич». «Почерк» у машины был хороший, уверенный, но мы решили проверить, куда это так поздно местный житель собрался.

Следуем сзади на почтительном расстоянии. Проехав несколько улиц, «Москвич» остановился у ресторана.

Мы тоже остановились, ждем, что будет дальше.

Из машины вышли трое и весьма неуверенной поступью направились в ресторан. Потом вышел водитель, заботливо запер дверцы машины и хотел, видно, последовать за своими товарищами.

Я только тронул Володю, он мгновенно дал газ. Водитель «Москвича» с удивлением остановился, оглядывая неведомо откуда взявшуюся машину.

Увидев людей в форме — надо ему отдать должное, — сразу все понял.

Оказалось, он хирург городской больницы. Откровенно признался, что после тяжелого дежурства — трудная операция была — хотел было с товарищами «согрешить». Но им-то можно, а он за рулем.

— Спасибо, что вовремя напомнили, — просто сказал он мне.

Мы с ним поговорили немного о том о сем — первая новогодняя беседа. Он дождался своих приятелей, дружески со мной простился, пожелал мне весь год так же вовремя всюду поспевать и укатил домой.

Настроение у нас было отличное: начало удачное, может, и вся ночь спокойно пройдет.

Опять проехали в конец города по центральной улице. Только развернулись обратно, увидели свет приближающегося к нам автомобиля и решили подождать. Посмотреть, как он «держит дорогу».

Остановились на обочине, выключили по всем правилам подфарники, двигатель работает на малых оборотах. Стоим.

Автомобиль приближался к нам с приличной скоростью. Не доезжая до нас несколько метров, водитель вдруг выключил весь свет и на большом газу проследовал к городу.

Зачем понадобилось выключать свет, если не было встречного транспорта? Только в одном случае это имело смысл — если не хочешь показать номер.

Мы решили проследить за странно застенчивой «Победой». Водитель ее, заметив, очевидно, что его нагоняют, не решился пересечь площадь. А может быть, заметил двух наших патрульных инспекторов. Не доехав до них, он свернул вправо, по-видимому, надеясь объехать площадь около вокзала.

Но ему не повезло. Шлагбаум у железнодорожного переезда был закрыт: шел товарный поезд.

Мы приблизились к «Победе», намереваясь предупредить водителя, что так водить машину по скользкой дороге рискованно. Однако я даже не успел выйти, как «Победа», мастерски осадив назад, с одного раза развернулась и так дала газу, что из-под ее колес всех нас обдало снегом с песком.

Ну, тут сомнениям пришел конец. Ясное дело: перед нами преступники и их во что бы то ни стало нужно задержать.

«Победа» на полной скорости удалялась из Клина по направлению к Калининской области. Выжимая все что можно из нашей машины, мы медленно, но неуклонно нагоняли ее.

Водитель «Победы» попытался на полном ходу свернуть вправо, на дорогу, ведущую в лесной массив, однако, не рассчитав, не попал на мостик, перескочил через кювет и вырулил на булыжную мостовую.

Мы на резкий поворот не решились. Развернулись и снова стали преследовать удаляющуюся к лесу машину.

«Победа» свернула на проселок, пыталась оторваться от нас на обледенелой ухабистой дороге.

Мы дали свисток. Просигналили. Открыв окно, дали предупредительный выстрел — «Победа» не останавливается.

Надо отдать должное нашему Володе: великое мастерство вождения проявил он в этой сумасшедшей гонке ночью, в лесу, по ледяным ухабам проселочной дороги.

Угонщики — а их, как выяснилось потом, было двое — поняли, что от погони им не уйти.

Они притормозили, намереваясь бросить машину и скрыться. Водитель распахнул левую дверцу, но выскочить не успел. Мы подъехали, остановились, что называется, впритирку, и он очутился меж двух машин и двух открытых дверей.

Его сообщник выскочил вправо, метнулся было в лес, но, проваливаясь в глубоком снегу, успел пробежать только несколько метров. Задержали и его. «Победа» с двумя ворами-угонщиками была доставлена в отделение милиции.

Настроение у нас, несмотря на усталость, было самое радужное: автодорожных происшествий в городе нет, преступников задержали, машина цела. Недолго осталось, а там и мы наконец сядем за новогодний стол.

Однако на том не кончилась оказавшаяся далеко не спокойной новогодняя ночь.

Едва начало светать, в отделение прибежал бледный, взволнованный человек. Одет по-праздничному, а сам чуть не плачет.

Встречать Новый год он приехал к родным, машину поставил под окном. До полуночи каждые полчаса смотрел. Да и после двенадцати смотрел, и все-таки не заметил, когда…

Нет машины. Угнали. А она — новая, семьсот пятьдесят километров только прошла, всей семьей деньги на нее копили…

Рабочий человек — по рукам видно, с металлом дело имеет. Немолодой, а похоже — слезы на глазах.

Когда показали ему задержанную машину, сколько было радости, как благодарил! Как живую, поглаживал он свою «Победу».

С удивительно приятным чувством возвращались мы утром в Москву.