Глава 1 НА ВЕРШИНЕ СВОЕГО ЧЕСТОЛЮБИЯ

Глава 1

НА ВЕРШИНЕ СВОЕГО ЧЕСТОЛЮБИЯ

Адмиралу Вильгельму Канарису, человеку небольшого роста, с румяным лицом и совершенно седыми волосами, было сорок семь лет, когда он впервые вошел в мрачное четырехэтажное здание № 74/76 по улице Тирпицуфер в Берлине, где размещался абвер. Шел январь 1935 года. В маленьком и пустом кабинете Канариса на стенах висели портреты его предшественников — бывших начальников немецкой военной разведки — и большая карта мира. За окном кабинета сквозь голые ветви каштанов виднелся Ландверский канал, а напротив него богато украшенные фасады зданий вильгельмовского периода. Парк Тиргартен, где Канарис имел обыкновение каждое утро наслаждаться верховой ездой, был всего лишь в двух минутах ходьбы отсюда; иностранные посольства и миссии находились также поблизости.

Вильгельм Канарис достиг вершины своего честолюбия, став начальником военной разведки. Если бы по своей натуре он был другим человеком, то мог бы стать командующим северным флотом или даже всем новым немецким флотом, для создания которого сделал так много.

Хотя он и плавал на подводных лодках еще во время первой мировой войны и стал командиром линейного корабля «Шлезвиг», каждый, с кем мне приходилось говорить о нем, подтверждал, что больше всего Канариса интересовала разведывательная деятельность. Адмирал был сыном промышленника из Вестфалии. Его итальянские предки давно поселились в Германии[5]. Во время первой мировой войны в «самом начале своей карьеры морского офицера Канарис отличился, служа на крейсере «Дрезден», которому длительное время удавалось избежать встречи с английскими военными кораблями в водах Южной Америки после сражения у Фальклендских островов. В то время товарищи Канариса по службе часто удивлялись его умению добывать у консулов и чилийских купцов уголь и другие припасы, а также распространять ложные слухи о местонахождении крейсера. В последние годы первой мировой войны Канарис занимался обеспечением немецких подводных лодок горючим и всем необходимым в иностранных портах. Эта деятельность предопределила его работу в разведке. Тем не менее в 1934 году казалось, что Канарис не продвинется по службе дальше начальника военно-морской базы в Свинемюнде.

Когда Канарис был еще лейтенантом, его сослуживцы за чрезмерное любопытство дали ему прозвище «Кикер» («Подсматривающий»). Кикер первым узнавал любые новости и рассказывал их своим друзьям.

«Я говорил им то, что они хотели слышать, и то, что они могли передать другим», — позже объяснял он. В то же время за его, казалось, излишней болтливостью скрывалось умение молчать о тех вещах, которые следует держать в тайне.

Далеко не у всех сослуживцев Канарис пользовался уважением. Некоторые из его приятелей, морских офицеров, считали, что он участвовал в убийстве немецких революционеров[6]. Они не любили Канариса за то, что он охотно брался за выполнение секретных заданий, за его довольно поверхностный подход к решению сложных международных проблем, за его знакомство с подозрительными иностранцами. Кроме того, Канариса считали ярым сторонником национал-социализма.

Распространялись слухи о деятельности Канариса в Испании и Франции во время первой мировой войны. В частности, говорилось, что якобы он привлек Мату Хари к шпионажу в пользу немцев. Говорили также, что будто бы в Италии его арестовали как немецкого шпиона и что он задушил тюремного священника и в его одежде бежал из тюрьмы. Доктор Абсхаген, немецкий биограф Канариса, слышал об этом, однако никогда не упоминал. Но один весьма почтенный немецкий профессор утверждал, что этот случай действительно имел место.

Разве Канарис, являясь в 1919 году работником разведки, не снабдил фиктивными паспортами тех, кто убил революционеров Карла Либкнехта и Розу Люксембург? В 1924 году Канарис, выступая в качестве свидетеля на заседании комиссии рейхстага, занимавшейся расследованием действий немецкого командования во время первой мировой войны, вынужден был дать объяснение по поводу этих слухов. Один из членов комиссии, депутат Мозес, резко обвинял Канариса в сотрудничестве с убийцами двух социалистических вождей. Однако адмирал считал себя вправе указать, что данный случай не входит в круг вопросов, обсуждаемых комиссией рейхстага.

Разве Канарис не вел переговоры о строительстве подводных лодок немецкой конструкции в Испании, Голландии и Японии в течение ряда лет, несмотря на то что по Версальскому договору Германии было запрещено иметь подводный флот? Разве в 1920 году он не принимал участия в «капповском путче»[7]? Никто не знал, какому слуху верить, и постепенно вокруг имени Канариса создавался ореол таинственности. Поэтому противникам и соперникам адмирала было весьма трудно разобраться в его действительных достоинствах и недостатках. Сам Канарис не препятствовал распространению подобных слухов. Он ничего не отрицал и, как вспоминает его друг доктор фон Шлабрендорф, безудержно смеялся, когда ему серьезно пересказывали их.

Вильгельм Канарис любил упоминать о «своем» предке адмирале Канарисе — герое греческих освободительных войн XIX века[8]. Ему было приятно, что и люди говорили об этом.

Какие же обстоятельства привели Канариса из Свинемюнде в Берлин на этот высокий и засекреченный пост? Адмирал Редер, главнокомандующий военно-морским флотом, вынужден был снять с должности начальника разведки капитана 1 ранга Патцига. Военный министр фельдмаршал фон Бломберг, надежная опора национал-социалистского режима, был недоволен явно выраженной неприязнью Патцига к службе безопасности. Рейнгард Гейдрих («Мясник»), начальник этой организации, известной под названием СД, пожаловался своему шефу рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, будто Патциг препятствовал установлению тесного сотрудничества между военной разведкой и государственной тайной полицией (гестапо). Адмирал Редер не захотел поддержать Патцига, надеясь добиться назначения на эту важную должность другого морского офицера. Именно морского офицера, а не офицера из армии или военно-воздушных сил, так как Редер считал, что человек в форме защитного цвета не обладает достаточным умственным кругозором, чтобы руководить секретной службой, раскинувшей свои щупальца во все уголки земного шара.

«Это, конечно, верно, — сказал мне Рихард Протце, старый друг Канариса и начальник отдела саботажа и диверсий абвера, — но это еще не все. Наш фюрер заключил в тридцать четвертом году договор о дружбе с Польшей. Благодаря этому Польшу вырвали из цепи противников, окружавших Германию. Но в результате этого была потеряна надежда достигнуть взаимопонимания с Россией. Заключение договора устранило, хотя бы временно, территориальные притязания Польши и дало возможность Гитлеру продолжать до конца выступать истинным противником большевизма. Секретное приложение к этому договору запрещало Польше вести разведку в Германии, а Германии — в Польше. Вместо этого предусматривался взаимный обмен информацией.

Капитан 1 ранга Патциг после заключения договора созвал своих начальников отделов и ознакомил их с этим секретным приложением. Однако совещание он закончил словами: «Само собой разумеется, что мы должны продолжать свою работу».

Как говорил мне Протце, абвер имел разведывательный самолет, который, летая над Польшей на высоте шести тысяч метров, производил воздушное фотографирование различных объектов через облака с помощью инфракрасных лучей. Но однажды в октябре тридцать четвертого года военный министр фон Бломберг, инспектируя аэродром в Хальтенау, увидел самолет, стоявший возле ангара.

— Что это за самолет?

— Герр фельдмаршал, это самолет капитана 1 ранга Патцига. Мы используем его для воздушного фотографирования военных объектов на польской территории.

Бломберг сильно рассердился: нарушили его приказ. Патциг должен был оставить свой пост. Может быть, на это решение повлияло и то, что начальник разведки оказался слишком упрямым в своих отношениях с СС. Тогда Бломберг спросил адмирала Редера, имеет ли тот подходящую кандидатуру на эту должность.

— Я могу предложить вам Канариса, герр фельдмаршал, — ответил Редер.

Бломберг сразу же согласился с этой кандидатурой,

«Но через некоторое время фельдмаршал выразил сожаление о принятом решении, — говорил позднее сам Канарис Протце. — Бломберг внезапно заявил Редеру, что не хочет видеть меня на этом посту, так как у меня не «прозрачный» характер. Редер же заявил, что изменять решение слишком поздно, приказ о назначении уже отдан. Этот довод, видимо, подействовал, и Бломберг не стал отменять своего приказа».

Почему же Бломберг пожалел о своем приказе? Знакомился ли он с личным делом Канариса?

Служебная карьера контр-адмирала Вильгельма Канариса, судя по досье штаба немецкого военно-морского флота, была не столь сенсационной, как распространявшиеся о нем слухи. Все же она оказалась достаточно необычной, чтобы заставить Бломберга задуматься. Канарис выполнял многие поручения. Д-р Генрих Брюнинг[9], бывший рейхсканцлер Веймарской республики, рассказывал мне, что в двадцатых годах Канарис вынужден был оставить службу. Брюнинг полагал, что он вернулся на флот только после прихода нацистов к власти.

Кандидатура Канариса на пост начальника разведки, видимо, вполне устраивала Гейдриха, Гиммлера и Гитлера, поскольку адмирал был известен как непримиримый противник большевизма. Именно он посоветовал продать все оборудование кораблей большого флота до его затопления в заливе Скапа-Флоу иностранным коммерсантам и использовать вырученные суммы для субсидирования так называемого «свободного корпуса», боровшегося против большевистских армий в России. Этот человек мог стать первым союзником Гитлера среди прусских милитаристов, стремившихся к завоеванию России.

Адмирал Канарис официально приступил к работе в должности начальника разведки 5 января 1935 года. Организация, руководимая адмиралом Канарисом, называлась абвером. Она стала, по-видимому, наиболее слаженной и действенной разведывательной организацией и имела то преимущество, что была небольшой. Абвер подразделялся на три отдела: абвер-I — сбор информации через немецких и иностранных агентов, абвер-II — организация саботажа и диверсий, абвер-III — ведение контрразведки на территории Германии. Кроме этих трех отделов имелся еще отдел внешних сношений, который вел наблюдение за иностранными военными атташе, аккредитованными в Берлине, собирал информацию от немецких военных атташе, находившихся за границей, и сопоставлял военную информацию с политической, получаемой немецким министерством иностранных дел через свои каналы.

Когда Гитлер пришел к власти, он вынужден был пойти на уступки генералам и предоставил почти полную независимость абверу, ответственному только перед командующими видами вооруженных сил. Таким образом, абвер стал секретным государством внутри государства.

До создания абвера работа по оценке и использованию военной информации проводилась генеральным штабом, а позже — главным командованием вооруженных сил, созданным Гитлером для руководства войной. Таким образом, в вопросах разведывательной деятельности три вида вооруженных сил подчинялись лишь одному органу. Поэтому в области разведки в немецком военном министерстве не могло быть межведомственного соперничества между армией, военно-морским флотом и военно-воздушными силами. Армейцы, моряки, летчики и гражданские лица должны были работать вместе. Гитлер дал Канарису директиву создать абвер и сделать его такой разведывательной организацией, которая могла бы помериться силами с разведывательными службами западных держав.

Когда абвер еще только начинал свою деятельность, адмирал Канарис в свободные минуты подолгу смотрел на висевший в его кабинете портрет знаменитого полковника Николаи[10] и размышлял о пагубном и зловещем влиянии, которое оказывалось из этого здания на судьбы цивилизованного мира.

Перелистывая доклады своих подчиненных, рассматривая старую карту мира и глядя на пожелтевшие портреты бывших начальников военной разведки, адмирал Канарис размышлял над проблемами, волновавшими его еще со времени падения второй империи. Теперь на арене появился человек, обещающий сделать Германию могущественной и великой. Немецкий флот будет значительно увеличен, подводные лодки, строительство которых не без помощи Канариса было тайно начато в Испании и Голландии, будут достроены в Гамбурге, Бремене и немецких портах Балтийского моря. В Германии опять установился порядок, исчезла безработица, прекратились забастовки и рабочие волнения. Соседние державы стали относиться к ней дружественно, хотя все еще держались несколько настороже. К востоку лежала беспокойная Польша, а дальше — недоверчивая и загадочная Россия. Франция содержала огромную армию, Англия, все еще обладавшая превосходством на море и угрожавшая Германии блокадой, оказывала экономическое и финансовое влияние на Европу и даже на весь мир.

А дальше на запад, за океаном, раскинулась Америка, обширная и богатая страна, обещающая стать мировой державой, а пока занятая скорее накоплением богатств, чем руководством мировой политикой. «Именно Англия, — думал адмирал, — с ее традициями, упорством и дальновидностью ее государственных деятелей окажет Германии наибольшее сопротивление или же станет ее самым лучшим другом».

Знакомство с деятельностью любого офицера в начале его служебной карьеры часто помогает разобраться в его способностях и возможностях. Служба Канариса в 1914—1915 годах на крейсере «Дрезден» в южной части Атлантического океана и на Тихом океане раскрывает некоторые стороны его карьеры. Я обращаюсь к раннему периоду его жизни потому, что именно о нем мы располагаем наиболее полными сведениями. Во время крейсерства у берегов Южной Америки Канарис, служа под начальством капитана 1 ранга Людеке, ведал вопросами разведки. В ноябре 1914 года он писал своей матери:

«Безусловно, это большой успех, который даст нам сейчас передышку и который может сказаться даже на всей обстановке. Можно надеяться, что и в дальнейшем все будет так же хорошо».

Но 8 декабря адмирал Стюрди настиг немецкую эскадру у Фалькендских островов, обманув фон Шпее ложными радиосигналами о местонахождении английских кораблей. «Дрезден» был единственным кораблем, который избежал гибели. Ему удалось уйти в Пунта Аренас, где он принял топливо, и, пройдя через Магелланов пролив, укрылся в одном из бесчисленных заливов чилийского побережья.

Согласно официальной английской военной истории первой мировой войны, британскому консулу в Пунта Аренас, связанному по своим коммерческим делам с одним немецким дельцом, удалось узнать местонахождение «Дрездена». Он сообщил об этом в адмиралтейство. Однако ему не поверили, так как располагали другими сведениями. Немцы распространяли слухи, будто корабль находится в глухой, не отмеченной на карте бухте. Так оно и было на самом деле. Слухи оказались настолько разноречивы, что сбили англичан с толку. Правдивые сведения затерялись среди множества ложных. До марта 1915 года английские крейсера «Глазго» и «Кент» обшарили берега на протяжении нескольких сот миль, но так и не обнаружили «Дрезден», хотя временами находились очень близко от него. Через некоторое время англичане все же настигли «Дрезден» в заливе Кумберленд в территориальных водах Чили. Немецкий корабль поднимал пары и готовился к бою. Капитан 1 ранга Людеке не захотел быть интернированным в порту какой-либо нейтральной страны, хотя кайзер дал на это свое согласие.

Крейсер «Глазго» накрыл «Дрезден» первым же залпом на расстоянии 42 кабельтовых[11]. «Кент» также открыл огонь из своих шестидюймовых орудий. На «Дрездене» сразу же были выведены из строя система управления огнем, переговорное устройство и два орудия. Только тогда капитан 1 ранга Людеке дал знать англичанам, что готов вести переговоры. К крейсеру «Глазго» подошел моторный катер с немецким лейтенантом. В английских официальных документах фамилия этого офицера не упоминается. Однако известно, что это был Канарис, прекрасно владевший английским языком и до этого уже показавший свое искусство в ведении различных переговоров. Он должен был узнать условия, предлагаемые англичанами. Но когда его привели к капитану 1 ранга Льюсу, Канарис попытался пойти на хитрость, заявив, что «Дрезден» уже интернирован чилийскими властями и поэтому ведение огня по нему — нарушение международного права. Льюс, который сам видел, как «Дрезден» поднимал пары, готовясь к бою, сразу понял, что это жалкая ложь.

Тогда Канарис попытался доказать, что «Дрезден» находится в территориальных водах Чили, но на Льюса и это не подействовало. Он ответил, что немцы нарушали чилийский нейтралитет уже несколько месяцев и ему, Льюсу, приказано потопить «Дрезден», где бы он ни был обнаружен. Затем они стали обсуждать условия. Капитан 1 ранга Льюс заявил — как этого требовали традиции королевского военно-морского флота, — что он не может предложить никаких условий, кроме безоговорочной капитуляции.

С этим ответом Канарис возвратился на «Дрезден», и капитан 1 ранга Людеке решил затопить корабль, взорвав передний артиллерийский погреб. Все офицеры корабля считали, что «Дрезден» смог так долго уклоняться от встречи с английскими крейсерами только лишь благодаря умелой деятельности Канариса в снабжении корабля всем необходимым, сборе разведывательных сведений и распространении ложных слухов о местонахождении крейсера.

Когда с «Дрезденом» было кончено, капитан 1 ранга Льюс послал своих корабельных врачей оказать медицинскую помощь немецким раненым, а затем потребовал интернирования всего экипажа.

Лейтенанту Канарису удалось избежать интернирования. На английском судне он пересек Атлантический океан и с фальшивым чилийским паспортом на имя сеньора Рид-Росаса вернулся в Европу. Выдавая себя за чилийского гражданина, он работал в Мадриде против союзников весь 1915 год и субсидировал арабские племена в Марокко и Западной Африке, подстрекая их к борьбе против Франции и Англии.

Таков краткий обзор ранней деятельности Вильгельма Канариса. Незаурядные умственные способности, инициативность, изобретательность и коварство — вот далеко не полный перечень его личных качеств, которые все еще трудно полностью оценить.

«Обещай мне, что ты будешь смотреть за ним!» — сказал Патциг Рихарду Протце, сдавая ему дела. Патциг чувствовал приближение трудных времен, когда беспокойному, подвижному Канарису потребуется твердая рука, и Протце обещал, что он будет честно служить адмиралу.