«О личном . С.Н. Лебедев» (расшифровка телепрограммы из цикла передач «О личном» телеканала «Закон-ТВ», 2009 г.)

Ниже приводятся диалоги, монологи и тексты из телепрограммы, посвященной С.Н. Лебедеву из цикла телепередач «О личном», которая была произведена в 2009 г. ООО «ТПО Ред Медиа» по заказу ООО «Закон-ТВ» (длительностью 56 минут 55 секунд).

Эта программа впервые была показана на телеканале «Закон-ТВ» в 2009 г. (к сожалению, с 2014 г. не функционирующем 1 ) и впоследствии еще несколько раз демонстрировалась на нем.

В ней с С.Н. Лебедевым беседует Сергей Сергеевич Завриев, ведущий данного цикла передач и главный редактор телеканала «Закон-ТВ».

Она являлась одной из нескольких десятков, снятых телеканалом «Закон-ТВ» в рамках указанного цикла и посвященных различным известным российским юристам.

Все диалоги, монологи и тексты из этой телепрограммы приводятся максимально точно (не считая некоторых незначительных правок, сделанных составителем), в том числе с сохранением особенностей речи С.Н. Лебедева, легко узнаваемых для всех, кто его знал. Эмоции, выражавшиеся С.Н. Лебедевым и С.С. Завриевым (улыбки, смех и т.д.), не указываются.

Расшифровка диалогов и монологов, подготовка всего текста обеспечена составителем.

Источник: видеозапись из архива составителя.

Демонстрируется анимированный фотоальбом, подборка фотографий разных лет и разных лиц (с титрами на них).

Альбом захлопывается, надпись на обложке: «О личном».

Вид здания, в котором находятся МАК при ТПП РФ; вид улицы Ильин-ка с главным зданием ТПП РФ; стена дома с вывеской МАК при ТПП РФ; вид здания, в котором находится МАК при ТПП РФ; вид улицы Ильинка с главным зданием ТПП РФ. В кадре появляется С.С. Завриев.

С.З.: Здравствуйте! Это программа «О личном», и сегодня мы в гостях у человека, который с точки зрения всех канонов своей родословной обязан был стать морским офицером, а стал – маринистом. Человеком, который сегодня возглавляет Морскую арбитражную комиссию при Торгово-промышленной палате РФ.

У нас в гостях Сергей Николаевич Лебедев.

Текстовая вставка в программе: Сергей Николаевич Лебедев родился 7 августа 1934 г. в г. Севастополе. В 1957 г. окончил юридический факультет Института внешней торговли. В 1996 г. он стал вице-президентом Российской ассоциации морского права, членом Совета при Президенте РФ по совершенствованию правосудия.

Съемка в большом зале для проведения слушаний третейских судов в рамках дел МКАС при ТПП РФ или МАК при ТПП РФ.

С.З.: Сергей Николаевич, большое Вам спасибо, что нашли время для нашей программы, и традиционно первый вопрос звучит так: какие наиболее яркие воспоминания сохранились о таком периоде Вашей жизни, как детство?

С.Л.: Спасибо за приглашение принять участие в вашей передаче. Я всегда очень был горд, когда Вы меня пригласили на интервью, и было оно опубликовано в журнале «Закон» [С.Н. Лебедев ошибся: интервью он давал журналу «Законодательство». – Примеч. сост.]. Так что спасибо вот еще и теперь за телевизионную такую нашу встречу. Из прошлого? Я родился в Севастополе. Недавно у нас было сто тридцатилетие окончания школы, э-э… создания школы, которую я окончил в Севастополе, – школы номер три. И вот они меня пригласили в Севастополь, я там выступал и я сказал, что я объездил очень много стран, много видел столиц, городов, но я продолжаю считать, что лучший город в мире – это Севастополь, с которым у меня и связано детство, я там закончил школу, получил аттестат зрелости. Это была очень интересная моя жизнь в Севастополе. Когда началась война, эти первые дни, очень тревожные, потом оборона Севастополя, потом, – конечно, я был еще мальчиком, семь лет – мы эвакуировались оттуда. Потом сорок четвертый год, мы возвратились в Севастополь после его освобождения, и вот жизнь там, в Севастополе, – это все! Всю жизнь, конечно, остается в памяти как моя школа, мои соученики, мои учителя, которых мы, встречаясь сегодня, выпускники нашего класса, всегда вспоминаем.

Ну что интересного было? Конечно, город на море. С трех лет я уже плавал. Это совершенно необходимо для тех, кто родился и живет в Севастополе. Очень любил шахматы. Вспоминаю, что большой успех для меня был в пятьдесят первом году, когда я стал чемпионом международного турнира по шахматам в Артеке, – знаете, такое примечательное событие, конечно, очень важное. И меня шахматы чрезвычайно тогда увлекали, и вообще на грани была моя учеба в школе, потому что мне больше нравилось решать шахматные задачи, чем задачи по физике, по математике и так далее. Но пришлось бросить, потому что иначе не удалось бы завершить школу. Ну а кем я должен был быть? Мой отец – морской офицер, мой дед был матросом в царском флоте, так что, естественно, я должен был быть моряком. Но вот в пятьдесят втором году, во время зимних каникул, отец взял меня на корабль и мы совершили рейс из Севастополя в Одессу. Был очень небольшой, незначительный шторм, но я укачался вусмерть. Это была трагедия для моего отца, потому что, конечно, он видел меня будущим морским офицером. В военном училище в севастопольском это проторенная дорожка была – и вдруг такое. И он с огорчением сказал мне: «Нет, пойдешь на сухопутку, потому что если ты укачиваешься, то делать тебе на флоте нечего».

И Вы знаете, вот любопытная жизнь: прошло больше пятнадцати лет и мне довелось на корабле плыть из Находки в Японию. Пассажирское судно было, довольно много было пассажиров (это группа наша направлялась туда молодежная), и мы попали в сильный шторм. И действительно, это был шторм семь–восемь балов, очень серьезный такой шторм, и к завтраку вышли всего два человека: я и еще один мой коллега. Остальные не смогли выйти, а мне хоть бы что. Я вернулся домой, рассказал отцу: «Вот видишь, как получилось, я мог бы работать на флоте!» Но уже все ушло, все ушло… И пришлось мне тогда, вот, после окончания школы, выбирать другой путь. Я приехал в Москву и поступил на юридический факультет Института внешней торговли.

С.З.: Вы сказали, что Ваш папа был морским офицером, а чем занималась мама и были ли Вы единственным ребенком в семье или у Вас были брат, сестра?

С.Л.: Нет, я был единственным ребенком. Мать моя была по профессии экономистом, но главным образом хозяйка в доме.

С.З.: Скажите, почему Вы решили поступать в Институт внешней торговли, а не в МГУ? Я знаю, что Вы изначально туда планировали? Даже пришли на улицу Герцена…

С.Л.: Да да, да. Это верно, это верно, но там было такое обилие абитуриентов, что меня, провинциала, это просто напугало, хотя я получил медаль и я мог поступить туда без экзаменов. Но само обилие, вот, абитуриентов для меня было как-то не очень приемлемым. И мои знакомые, друзья здесь моих родителей, они посоветовали мне пойти в Институт внешней торговли, Бабушкин переулок, дом номер шесть – такое тихое место. Я пришел туда – очень немного людей, желающих поступить, со мной очень мило поговорили и обворожили меня просто, просто обворожили вот этой спокойной обстановкой, рассказом о том, что я могу познать: вот иностранное право, иностранные судебные дела, работа юрисконсультом во внешнеторговой организации и все прочее. Это на меня, на мое слабое восприятие, – конечно, тогда – реальной жизни очень подействовало, подкупило, и я в конце концов с радостью поступил в этот Институт, о чем совершенно не жалею. А с другой стороны, конечно, почему так получилось, я думаю? Потому что преподаватели в этом Институте были экстра-класса, экстра-класса. Это были в основном ученые, получившие образование еще в дореволюционный период: в Санкт-Петербурге, в Москве, в некоторых других учебных заведениях.

С.З.: Некоторые даже за рубежом, как Флейшиц.

С.Л.: Екатерина Абрамовна была деканом юридического факультета. Но она была деканом до того, как я поступил туда, поэтому я с ней уже смог общаться позднее, когда я уже закончил Институт; ну и, конечно, Александр Давидович Кейлин, который был моим научным руководителем, который, собственно говоря, впоследствии и вывел меня на Морскую арбитражную комиссию.

С.З.: В семьдесят четвертом году Вы стали вместо него возглавлять?

С.Л.: Да. А в принципе я стал уже здесь работать в качестве докладчика вначале с пятьдесят восьмого года – я уже стал здесь работать. Ну и другие блестящие были у нас преподаватели с мировым именем.

С.З.: Почему юриспруденция? Понятно, моряком Вы не стали по вполне объективным причинам, и папа Вам сказал, что «не твое это». А почему юрист? Почему из всего того многообразия, которое было для Вас доступно, почему именно юриспруденция?

С.Л.: Понимаете, вот потому, что те, кто занимался приемом студентов в этот Институт и с которыми я встретился в пятьдесят втором году, приехавши в Москву, среди них были юристы. По крайней мере, двое молодых юристов. Они мне рассказали о том, как интересно быть юристом. Что это такое, я не знал совершенно, но, судя по их рассказам, мне это казалось самым-самым интересным, что может быть. Это чрезвычайно интеллектуальная деятельность, это конфликтная деятельность, что очень-очень привлекательно; это работа адвокатом, работа юрисконсультом, это ведение переговоров, это арбитраж – это так интересно! Даже не понимая еще до конца, что это такое, меня это интриговало, заинтересовало, привлекло. И то, что было другое – ну, там было валютное отделение, там было коммерческое отделение, – все это тоже было интересно, но менее привлекательно, чем юриспруденция. Ну а вообще, конечно, я был склонен всегда именно к гуманитарным наукам – не к точным наукам. Именно здесь у меня лежал интерес – лежал интерес к литературе, к истории. Вот это то, что меня более всего интересовало.

С.З.: Как отнеслись родители к Вашему выбору?

С.Л.: Очень положительно. Для них самое главное было, чтобы у меня был интерес к этим занятиям, что это не просто нужно получить высшее образование и безразлично, куда бы ты ни пошел, лишь бы получить высшее образование. Нет! Очень важно – они понимали, и я сейчас так понимаю, чтобы у студента был интерес к тому, чем он занимается. Это самое важное. Если нет интереса, то это очень и очень скверно.

С.З.: Очевидно, что Москва разительно отличается от Севастополя. И как она Вас встретила, когда Вы приехали поступать в институт?

С.Л.: Вы знаете, вот, конечно, это было очень сложно, но вот есть маленькие моменты, которые вдруг тебя могут вдохновить, и вот для меня таким моментом в Москве… Я снимал койку у одной старушки, поступивши на первый курс, в ветхом домике на Малой Татарской улице. И учился в Институте. И было все очень ново для меня. Мы, выпускники нашего класса, держались друг друга, ходили вместе по музеям, по театрам – в общем, как-то были близки друг к другу. И было сложно привыкнуть, вот, провинциалу к новой московской, столичной такой жизни. Но что вот явилось таким очень вдохновляющим обстоятельством: я, провинциал, сдал экзамены по первому семестру в Институте на все отличные оценки. Понимаете? И когда я приехал на каникулы домой, в Севастополь, и встречался со своими преподавателями школьными, ну и родственники, родители и так далее, и вот говорил об этом, они сказали: «Все! Это, значит, хорошо, у тебя все в Москве будет здорово». И я действительно стал как-то привыкать, считать себя москвичом.

Текстовая вставка в программе: В 1962 г. Сергей Лебедев защитил кандидатскую диссертацию на тему: «Основные вопросы исполнения иностранных арбитражных решений». Основные направления его научной деятельности: право международной торговли, международное частное право, коммерческий арбитраж, сравнительное право.

С.З.: Сергей Николаевич, а расскажите, пожалуйста, о Вашей семье, о Вашей супруге. Как Вы с ней познакомились, чем она занимается?

С.Л.: Мы недавно, вот на прошлой неделе, отметили пятидесятилетие, золотую нашу свадьбу. Она была… училась на художественном факультете в художественной школе – в общем, была художником. Потом она работала в дизайнерской компании и… в общем, по изготовлению промышленных образцов, дизайнов, товарных знаков и так далее. В общем, до самой пенсии она работала на этом поприще.

Демонстрируется подборка фотографий разных лет из личного архива С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной.

Съемка в квартире С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной.

А.Н. Гальперина: Я познакомилась с Сергеем… я еще была школьницей, а Сергей уже был такой взрослый, на пять лет старше, такой модный мальчик, вот. И мы как-то всегда с подружкой страдали, что мы плохо одеты. В те времена одеться было очень сложно. Ну у портнихи там мама что-то заказывала, какое-то платьице там, что-то было. И вот он все время старался что-то приятное сделать. А потом уже, вот, это был уже одиннадцатый класс у меня, я заканчивала МСХШ [Московскую среднюю художественную школу], вот. И Сергей, ну, предложил пожениться. Мы поженились, а мама не знала ничего об этом – ни его, ни моя, что мы пошли в ЗАГС, расписались. И он мне подарил вот это кольцо. И это кольцо – это самый, самый лучший, самый подарок в моей жизни.

Демонстрируется подборка фотографий разных лет из личного архива С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной.

С.З.: Какую семью Вам удалось создать?

С.Л.: Дочка моя закончила Институт международных отношений, правда, не юрист, а экономист. Работала экономистом, а потом решила заниматься преподавательской работой по английскому языку, и вот она со школьниками… вот это ее занятия, такие домашние уроки по английскому, по английскому языку. Ну а внук мой, внук мой, вот год назад закончил уже международно-правовой факультет МГИМО и сейчас является аспирантом в Институте. Так что он в какой-то степени уже пошел по моим, по моим стопам.

С.З.: Под Вашим влиянием или это было самостоятельно принятое решение?

С.Л.: Ну исключить мое влияние – это невозможно, невозможно. Но в конечном счете он вроде бы согласился, что это его интересует. Может быть, не так глубоко, как меня, но это его интересует, и он, в общем-то, намерен пока жить именно в этой сфере.

Демонстрируется фотография из личного архива С.Н. Лебедева.

Съемка на даче Лебедевых.

Николай [Олегович] Лебедев, внук С.Н. Лебедева: Мы двумя семьями очень близко живем. Это мои мать с отцом, и бабушка с дедушкой, мы вот большой такой семьей живем, ну плюс, конечно, родственники. Большое количество родственников, которые тоже, в принципе, и к нам хорошо относятся, и мы к ним с любовью, хорошо относимся. У нас большая такая достаточно семья.

Демонстрируется фотография из личного архива С.Н. Лебедева.

С.З.: Как часто Ваши близкие спрашивают у Вас советы, касающиеся не правовых вопросов, а чисто житейских?

С.Л.: Очень редко. Они считают, что могут все вопросы решать сами. И я этому очень рад.

С.З.: Как часто Вам тем не менее приходилось давать какие-то советы, и вообще, любите ли Вы давать советы?

С.Л.: Я очень не люблю давать советы, полагая, что, в общем-то, решения по сложным таким, конфликтным вопросам, когда и требуется совет, должен принимать сам человек, сам.

Съемка зимой на даче Лебедевых: внешний вид дома, С.Н. Лебедев вместе с внуком у камина; крупный план: каминная полка и фотографии на ней.

С.Л.: Вот это наша дача, которую мы строили семь лет, в тяжелое время, когда не было никаких ни материалов – ничего абсолютно. И вот как это было сделать в нашем поселке? А поселок это нашего Института международных отношений. И вот первоначально здесь в основном были наши преподаватели, а потом присоединились к нам дипломаты из Министерства иностранных дел, послы. Посол у нас в Соединенных Штатах тоже вот здесь живет. Рядом со мной посол в Руанде, здесь мой коллега профессор Ахтамзян по истории международных отношений – в общем, такая очень приятная у нас компания. И мы сюда вот приезжаем как можно чаще.

Демонстрируется горящий в камине огонь.

С.З.: Вы многократно праздновали свой день рождения. Наверное, праздновали его по-разному – с родителями, с супругой, с коллегами. Из всех подарков, которые Вам когда-либо дарили на день рождения, какой один Вам наиболее запомнился? За всю Вашу жизнь?

С.Л.: Ну Вы знаете вот, например, мне запомнились вот эти часы, которые мне подарила жена, много-много лет назад. Они уже переделывались, конечно, и все прочее, но они до сих пор со мной.

Вид здания, в котором находится МАК при ТПП РФ.

Съемка в квартире С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной: С.Н. Лебедев у коллекции статуэток и фигурок кошек.

С.Л.: Моя жена по китайскому календарю относится к категории кошек. И вот как-то возникла мысль: вот нужно ей сделать подарок на день рождения или какой-то другой случай, и я подумал: «А-а-а… так, может, я ей преподнесу кошку?» И я преподнес ей кошку, и она была невероятно довольна этому. «А, раз она довольна, – подумал я, – это великолепный шанс: во всякий день рождения ей можно дарить кошку – не думать о каких-то других подарках и так далее, а подарить ей кошку». И вот это вошло у меня в привычку: как у нас вот дома, так и когда я бываю в командировках в других странах, я обычно ищу: а нет ли какой-нибудь симпатичной кошки?

Съемка крупным планом: фотография С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной в молодости, статуэтки и фигурки кошек.

С.З.: Вы много ездили. Как правило, Вы ездили сами по себе по рабочим делам, в составе делегации или Вы старались, если было возможно, всегда брать с собой супругу?

С.Л.: Ну в последние годы, когда это стало возможным, это было, конечно, прекрасно. Раньше это было чрезвычайно затруднительно. Это уже в последний период, когда стало возможным брать с собой супругу, это уже в наше, как принято сегодня говорить, время. А до этого это было чрезвычайно трудно. Ну а сегодня, конечно, когда это возможно, я всегда это делаю.

С.З.: Как и когда Вы предпочитаете отдыхать?

С.Л.: Ну отдых для меня – всегда… отдых – это, конечно, море! Вот если я у моря – то это лучший отдых. Вот раньше мы всегда совершали на машине такое путешествие: мы ехали в Ригу или в Эстонию – и там Балтийское море, а потом на машине ехали к Черному морю – вот это было самое лучшее. Но благо, что у нас отпуск был длительный в Институте. Это все-таки два месяца, и мы могли совершать такие круговерти. Ну а сегодня если удается, то я еду к морю: в этом году, например, в Черногорию – замечательный отдых, до этого в Болгарии были. Были в Италии, но у моря. Не лыжи, не лыжный спорт, а у теплого моря.

С.З.: Несмотря на Вашу занятость, несмотря на то, что Вы уже немолодой человек, Вы предпочитаете активный образ жизни?

С.Л.: Ну активный образ жизни в том смысле, чтобы быть вот именно у моря, и все, что связано с возможным туризмом. Ну, например, в Италии: это не просто быть у моря, но поехать во Францию, поехать в Монако одновременно оттуда – вот такого рода активность. Насчет того, чтобы помногу ходить – по лесу или где-нибудь еще: так нет, этого, пожалуй, нет.

Текстовая вставка в программе: В 1974 г. Сергей Лебедев стал председателем МАК при ТПП СССР. Он состоит в списке арбитров нескольких институционных арбитражей, в том числе австрийского, чешского, китайского, украинского; член Уставного института арбитров (г. Лондон). Выступал арбитром в более чем 600 международных делах, в том числе за границей.

С.З.: Вы закончили Институт, и первое место работы – что это было?

С.Л.: Я когда закончил Институт в пятьдесят седьмом году, было принято постановление, запрещающее идти в очную аспирантуру до истечения двухлетнего срока: два года ты должен был проработать на практике и только потом мог идти на работу [в аспирантуру. – Примеч. сост.]. Ну вот, и мне очень повезло: я был один из выпуска нашего институтского, которому удалось устроиться на работу юристом. Потому что потребности в юристах не было: нам не нужны юристы. Вы можете заниматься другой работой, но не юридической в системе Министерства внешней торговли. Вот смешно, смешно, тогда так было. И вот мне только удалось устроиться юристом, и я работал юристом в «Совфрахте» – тоже организация, связанная с морским транспортом. В течение двух лет. И понимаете, вот такая на первый взгляд очень, может быть, скучная работа. Я вспоминаю, как тоже выпускник Института внешней торговли Маслов, известный наш юрист и потом такой деятель, чиновник высокого ранга, он поручил мне – и он был преподавателем у нас в Институте – он поручил мне заниматься претензиями, связанными с тайм-чартерными операциями, – и это был большой шкаф, в котором лежали претензии, адресованные к «Совфрахту», – и он сказал: «Ты должен будешь по каждой из этой претензии подготовить ответ». И вот я начал эту работу, на первый взгляд очень скучную работу, но по мере выполнения этой работы мои познания расширялись невероятно – применительно к конкретным обстоятельствам, к конкретным делам. Разбираясь с ними, я вместе с тем обращался и к научным трудам, посвященным морскому, морскому праву, морской практике и так далее, и эти два года дали мне чрезвычайно много. И когда спустя два года я уже поступил в аспирантуру в Институт международных отношений, с которым слился Институт внешней торговли в пятьдесят восьмом году, то вот эта практическая работа мне помогла невероятно понимать, что такое право в реальном действии.

С.З.: Почему появилась Морская арбитражная комиссия в Вашей жизни и почему именно это направление оказалось Вам особенно близким? Ведь, наверное, не только потому, что оно как-то связано с морем, которое так близко было Вашему папе, дедушке?

С.Л.: Вообще говоря, моей специализацией является международное частное право – это моя специализация и это тот курс, который я читаю уже многие годы. В рамках его конкретным аспектом являются вопросы международного коммерческого арбитража. В связи с тем, что мне довелось работать в области не только арбитражного рассмотрения споров, но и в области регулирования арбитража, подготовки международных документов по вопросам арбитража, первоначально в рамках Совета Экономической Взаимопомощи. Ну вот я, конечно, всегда вспоминаю с большим удовлетворением работу вместе с моими коллегами по подготовке Московской конвенции по арбитражу семьдесят второго года. Я вспоминаю работу по подготовке Типового регламента по арбитражу для арбитражей в странах – членах Совета Экономической Взаимопомощи. Вот это оказалось очень и очень важным. Но вот потом, когда Александр Давидович Кейлин ушел из жизни, мне было предложено тогда заняться, занять его место в Морской арбитражной комиссии.

С.З.: Это произошло в тысяча семьдесят четвертом году?

С.Л.: Да.

С.З.: Вы один из немногих или, пожалуй, наверное, единственный, кому удалось в тысяча девятьсот шестьдесят первом году отправиться на стажировку в Соединенные Штаты, в Мичиганский университет. Во-первых, как Вам это удалось? Во-вторых, Соединенные Штаты Америки отличались, наверное, колоссальным образом от Советского Союза, наверное, даже больше, чем Севастополь от Москвы. Так вот, какой Вам тогда запомнилась Америка?

С.Л.: Да. Это был шестьдесят первый год, и я очень тесно сотрудничал с Комитетом молодежных организаций наших и с Союзом студентов. И вот был заключен договор между нашим Союзом студентов и Союзом студентов Соединенных Штатов Америки – между ними был заключен договор об обмене информацией, о направлении на стажировку студентов из одной страны в другую и так далее. И вот впервые появилась возможность направить советского студента на стажировку по юридической специальности. До этого были очень широкие связи по этой линии между Советским Союзом и Соединенными Штатами, но по другим специальностям: по физике, по математике, по кибернетике – вот по этим областям, но не по праву, конечно, не по праву. И тут вдруг вот они предложили, американцы, и наш Комитет молодежных организаций согласился; ну и вот всплыло, очевидно среди многих других, всплыло мое имя, и американцы назвали имя своего студента – не по праву, кстати, а по какой-то другой специальности, мы с ним даже никогда и не встречались, – и я оказался, таким образом, в Соединенных Штатах. Это очень интересный университет, он входит в десятку лучших университетов в Соединенных Штатах. Он не самый, может быть, не самого высшего класса, но очень и очень уважаемый университет с прекрасным преподавательским составом и имеющий свой собственный кампус, студенческий город. Это Энн-Арбор – это небольшой студенческий город, где находится университет, основное учреждение этого города. Очень прекрасное старинное здание юридического факультета, где меня встретили весьма и весьма доброжелательно. Для них тоже было совершенно необычно, что приехал юрист из Советского Союза и будет изучать американское право.

С.З.: А сколько времени Вы там провели?

С.Л.: Я: учебный год с шестьдесят первого по шестьдесят второй год. Я посещал, естественно, лекции, несколько лекций по своей специальности, – естественно, по международному частному праву, по контрактному праву, по сравнительному праву, по конституционному праву, по международному публичному праву, и преподаватели очень и очень интересные были, и меня это чрезвычайно занимало, мне это было интересно.

Демонстрируется фотография из личного архива С.Н. Лебедева.

Съемка в квартире С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной: справа на стене – фотография Мичиганского университета в Энн-Арборе; С.Н. Лебедев рассказывает о нем.

С.Н.: Вот я провел год в этом университете. Вот здесь находилась библиотека, у меня был там отдельный бокс, ко мне очень доброжелательно там отнеслись; я слушал лекции, посещал семинарские занятия и, конечно, имел блестящую возможность работать в библиотеке. Мой бокс находился прямо в библиотеке, и я мог ходить в библиотеке, брать любые книги – не только американских авторов, но и там и французских, и… и на испанском языке – в общем, все было под рукой, и это мне дало очень-очень много. Я думаю, что я бы за год диссертацию в Москве и за два не написал бы, а там мне это удалось сделать, несмотря на то что, конечно, моя жизнь отнюдь не замыкалась только вот на библиотеке, на эти работы, на этих судебных решениях, которые я листал, записывал, запоминал и так далее. Но и очень активная была такая общественная жизнь.

[Обложка автореферата диссертации С.Н. Лебедева на соискание ученой степени кандидата юридических наук]

Демонстрируется фотография из личного архива С.Н. Лебедева.

С.З.: Сергей Николаевич, Вы сказали, что с семьдесят четвертого года Вы возглавляете Морскую арбитражную комиссию при Торгово-промышленной палате. Ну, это уже более тридцати лет. Какие у Вас воспоминания о начале этой работы, о начале работы председателем, что из себя Комиссия представляет на сегодняшний день и вообще, какие надежды возлагаются на этот, безусловно, не последний орган в разрешении споров?

С.Л.: Морская арбитражная комиссия за эти годы завоевала очень широкий авторитет. Сегодня у нас очень большое число третейских судов. Это новое направление у нас в сфере зашиты и охраны имущественных прав, но среди них вот эти два наших арбитража при Торгово-промышленной палате – МАК и МКАС – занимают особое место. По разным причинам. Во-первых, из-за того, что они завоевали престиж на рынке международных арбитражных услуг. Это очень важная вещь, потому что во многих странах существуют свои крупные арбитражные центры и здесь имеет место, если хотите, определенная конкуренция между этими арбитражными институтами, которая заключается в том, что в каждом случае речь идет о том, что лучше всего договариваться о рассмотрении споров – в Лондоне, или в Париже, или в Гамбурге, или в Пекине, или в Токио, или в Нью-Дели, или в каком-то другом центре, в Латинской Америке, где существуют свои арбитражные центры. Ну а с другой стороны, казалось бы, для российских организаций – судовладельческих, страховых, заводов, ну брокерских компаний и так далее – очень важно договариваться о проведении арбитража здесь, в России, а это – Морская арбитражная комиссия. Например, рассматривается Морской арбитражной комиссией спор между американской и английской компанией. Рассматривается почему Морской арбитражной комиссией? А потому, что речь идет о контракте, который заключен между английской и американской компанией, на продажу подводных лодок, российских подводных лодок, которые за негодностью списаны и они идут как металлолом. Они были проданы английской компании, а английская компания перепродала их американской компании, которая намерена перепродать их Китаю. Вы понимаете, какой комплекс возникающих вопросов? У нас споры, связанные с перевозками, споры, связанные с ремонтом судов, строительством судов, – это очень и очень интересные сами по себе, сами по себе споры. Например, рассматривается спор между российской дальневосточной компанией и китайской компанией по поводу ремонта российского судна на судостроительном заводе в Китае. Примитивное [дело], а сколько связано аспектов с этим.

С.З.: Вы сейчас сказали по поводу ремонта судов, и я вспомнил старинный анекдот по поводу того, как пароходство подписало договор с Рабиновичем на предмет покраски корабля. Значит, пароходство, с одной стороны, Рабинович – с другой. Через две недели они приходят, а корабль покрашен ровно с одной стороны. У Рабиновича спрашивают: «Почему он покрашен с одной стороны?» «Ну как, в договоре же написано: пароходство, с одной стороны, Рабинович – с другой!»

С.Л.: Ну да. Может быть, это образное такое выражение, но проблем, которые возникают в связи с ремонтом, очень и очень много. Они, может быть, не такие и красочные, как Вы сейчас обрисовали, но тем не менее очень много.

Текстовая вставка в программе: Сергей Лебедев награжден орденами: «Дружбы народов», шведским – «Командор Полярной Звезды», а также знаками: «Знак отличия МВТ», «Почетный работник морского флота», «Почетный знак ТПП РФ», «МИД РФ 200 лет», медалью МГИМО-Университет «За заслуги».

С.З.: У Вас большое количество наград и достижений, которые были отмечены юридической общественностью. Вот из всего того, чем Вас награждали, что Вам наиболее ценно?

С.Л.: Ну, видите, конечно, мне очень приятно, что у меня есть два ордена. Один орден Дружбы народов, который, я думаю, очень и очень символичен, и он как-то мне очень и очень близок, потому что действительно моя деятельность связана с интернациональным подходом в сфере права. И в этом смысле это очень важно. А с другой стороны, конечно, орден, которым меня наградил и вручил мне этот орден шведский король, вот – кавалер Полярной звезды. Это тоже очень и очень символично.

С.З.: А за что он вручил Вам этот знак?

С.Л.: Это было вручение трем специалистам в области арбитража: это был китайский профессор, это был американский адвокат и я. И это было связано с нашим участием в разработке соглашений между нашей Торгово-промышленной палатой и Арбитражным институтом при Стокгольмской торговой палате по поводу арбитражной оговорки, которая рекомендовалась для контрактов между американскими и советскими в тот период, а потом и российскими компаниями.

Демонстрируется церемония награждения шведским королем С.Н. Лебедева титулом Командора королевского ордена Полярной звезды (титр: «Из личного архива С.Н. Лебедева»).

Съемка в квартире С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной: С.Н. Лебедев держит в руках шведский орден Полярной звезды, стоя у стены, на которой висит королевская грамота о награждении, а также иные дипломы.

С.Л.: Это происходило в его приемных покоях. Обычно эта процедура длится где-то минут пятнадцать-двадцать, но мы, как мы потом между собой говорили, – вот китайский коллега, американский, я, – что мы ему, очевидно, очень понравились. И наши рассказы об арбитраже, о том, чем мы занимаемся, видимо, его заинтриговали, потому что в общей сложности больше сорока минут продолжалась наша аудиенция. И потом он дал согласие, чтобы нас еще проводили по внутренним покоям, так что все это было, конечно, чрезвычайно, чрезвычайно занимательно.

Съемка крупным планом: шведский орден Полярной звезды на ладони С.Н. Лебедева; диплом почетного профессора МГИМО (звание присвоено С.Н. Лебедеву за личный вклад в укрепление всероссийского и международного авторитета МГИМО-Университета).

С.З.: Я не могу Вас не спросить об одной истории, о которой я глубоко не очень смог узнать, но я знаю, что она имела место в Вашей жизни: это Ваши сначала поиски, а потом встреча с внучкой барона Бойле…

С.Л.: Нольде.

С.З.: Нольде, если я не ошибаюсь, который был одним из известнейших коллизионистов. И Вы разыскивали его внучку, потом Вы с ней встречались. Она Вам передала некоторые бесценные рукописи. Что это за история и почему вдруг Вы пустились в эти поиски?

С.Л.: Я получил от Марка Моисеевича Богуславского книгу, которая была издана в тысяча девятьсот двадцать четвертом году в Париже на французском языке и которая написана профессором Макаровым (это один из самых первых наших уже в советский период коллизионистов), по международному частному праву, и там было написано, что перевод на французский сделан Нольде. И меня заинтересовало: а кто такой Нольде, кто такой Нольде?

Демонстрируются фотографии Б.Э. Нольде и документ до 1917 г. с его фамилией.

И я честно скажу, что я до этого как-то не встречался с этим именем; где-то оно, может быть, витало, но я начал углубленно разбираться в этом, ну и обнаружил, что Нольде – это был, в общем-то, выдающийся дореволюционный юрист российский, который был руководителем Правового департамента нашего российского Министерства иностранных дел и который затем переехал в Париж и очень успешно функционировал в Париже в качестве юриста, помогавшего русским иммигрантам в первую очередь, ну а потом и французам в плане правовых отношений с нашими советскими организациями. И очень известный человек, и самое главное, совершенно необычное: я выяснил, что он был избран председателем Ассоциации международного права. Чтобы выходец из России получил такое назначение – это было чрезвычайно редким явлением. Ну и потом я уже начал интересоваться им более глубоко, и когда я приехал в Париж, я подумал, что, может быть, кто-то из его родственников то до сих пор жив. И что можно сделать? Я подошел в гостинице, взял… к телефонной будке, взял, взял справочник телефонный Парижа и думаю: «Дай-ка я посмотрю. Там же должны быть фамилии Нольде, тем более Нольде – он из прибалтийских немцев, он… фамилия довольно распространенная там – должны быть люди с этой фамилией».

С.З.: Да.

С.Н.: Я перелистал эту книгу и нашел только одно имя, причем женское имя Нольде. Ну я звоню, спрашиваю, вот:

– Госпожа Нольде?

Она говорит: – Да, я!

Я говорю: – Вы знаете, я вот профессор из Москвы, и я не знаю, правильно ли я позвонил, но я вот занимаюсь исследованием по деятельности профессора Нольде. Вы какое-нибудь имеете отношение?

– А как же. Я жена его старшего сына.

– А, ну очень замечательно. Ой, Вы знаете, как бы я был рад, если бы мы с Вами встретились.

Она говорит:

– Вы знаете, сегодня не получится, потому что я сегодня еду в казино.

С.З.: Так!

С.Н.: – Ну, может быть, завтра?

– Да, завтра, пожалуйста.

И я, значит, поехал к ней. Мы с ней встретились, переговорили, она мне многое рассказала. Но, конечно, она самого Нольде уже не знала: он умер, когда она вышла замуж за его старшего сына, но она мне назвала внучку Нольде. И я позвонил внучке Нольде, но никто из них по-русски не говорит. Но мы встретились с внучкой Нольде, с ее мужем. И вот у меня есть такие фотографии, где мы вместе запечатлены.

Демонстрируется титульный лист книги «Очерк международного частного права» барона Б.Э. Нольде, экстраординарного профессора С.-Петербургского Политехнического Института (отдельный оттиск приложения к 2-му русскому изданию «Международного права» Франца Листа 1909 г.).

И она действительно дала мне кое-какие материалы, точнее, ксерокопии из материалов, которые она хранила по поводу Нольде – которые у меня есть.

Вид здания, в котором находится МАК при ТПП РФ.

Съемка в квартире С.Н. Лебедева и А.Н. Гальпериной: С.Н. Лебедев сидит за столом с книгой.

С.Л.: Крупный юрист, он писал очень много и о советском праве, тем более что это было интересно для развития торговых отношений между Францией и Советской Россией в тот период. И несколько книг у него есть. Есть книги у него, посвященные гражданскому праву на сравнительной основе, в том числе там и о советском праве большой раздел. Так что он выступал в качестве адвоката, он выступал в качестве адвоката по очень многим сложным делам, поэтому жил он, в общем-то, в достатке. И он, судя по тем материалам, которые у меня есть, он очень многим помогал в этой связи.

Текстовая вставка в программе: Заслуженный юрист РФ, профессор Сергей Лебедев имеет дипломатический ранг Советника 1 класса. Кроме этого, он автор свыше 150 работ: «Экспортно-импортные операции. Правовое регулирование», «МАК. Устройство и порядок производства», «Международный коммерческий арбитраж: Компетенция арбитров и соглашение сторон» и др.

[Речь идет в том числе об этой книге, изданной в 1988 г.]

С.З.: Какие у Вас есть увлечения, которыми Вы особенно дорожите, которые не имеют никакого отношения к юриспруденции?

С.Л.: Ну, Вы знаете, я уже упомянул, что меня чрезвычайно интересовали шахматы, я очень и очень шахматами занимался, и это всегда было интересно. Ну а увлечения, которые у меня есть, вот, помимо юриспруденции, они носят исторический характер, связаны, конечно, с историей России и историей нашего права – из прошлого. Вот это вот, эти обстоятельства меня очень всегда интересовали, и когда что-то попадает в сферу внимания и… Ну вот, например, Вы знаете, вот недавно я вдруг встречаю в одной из книг упоминание о том, что в Латвии, в Риге, выпускался до тридцать восьмого года, выпускался журнал, посвященный российскому праву. И он издавался юристами, которые жили тогда в прибалтийских странах. И меня очень заинтересовало: а где вот этот журнал? Ну я начинаю тут поиски и в конечном счете выхожу на библиотеку Рижского университета. С подачи… Я звоню туда, разговариваю с библиотекаршей и вот говорю: «Меня такая-то и такая-то литература интересует, не могли ли бы Вы мне посоветовать?» Она мне говорит: «Присылайте сто долларов, и я Вам пришлю все выпуски этого журнала». И она мне прислала все выпуски этого журнала. И вот они у меня, конечно, хранятся – эти выпуски; и Вы знаете, чрезвычайно интересно взять и почитать статьи, которые писались тогда на Западе о развитии нашего права, о положении наших эмигрантов, критические оценки, что делается у нас. Это очень интересно.

С.З.: А сколькими языками Вы владеете?

С.Л.: У меня язык, конечно, английский. Я в свое время очень хорошо, очень хорошо владел испанским языком, потому что у нас в Институте внешней торговли был преподаватель-испанец – профессор Арреги. После гражданской войны он потерял руку, во время гражданской войны, еще молодым человеком. И он приехал сюда, в Советский Союз, и вот стал преподавателем испанского языка. Он по-русски очень плохо говорил, несмотря на то что прошло много лет; но это было очень здорово для нас, студентов, потому что с нами он говорил только по-испански; а молодым ты восприимчив; это уже сейчас для меня было бы трудно воспринимать, а в тот период мы так легко его воспринимали, замечательно. И в результате вот три года обучения испанскому языку позволили мне в общем очень, очень здорово и говорить, не только читать. Я сделал несколько переводов с испанского языка. А потом, увы, вот понимаете, как получается, в будущем, после окончания Института, никакой практики с Испанией.

С.З.: Вам когда-нибудь предлагали стать сотрудником, чиновником каких-то международных организаций: ООН, ЮНЕСКО? Когда-нибудь предлагали Вам перейти фактически ну не на дипломатическую работу, но во всяком случае на постоянную работу в качестве чиновника международной организации?

С.Л.: Да, такие разговоры были, но они меня не очень увлекали. Мне не хотелось заниматься такой чиновнической работой. Другое дело, конечно, что в девяносто третьем году мне предложили стать членом Комиссии уполномоченных для рассмотрения претензий против Ирака в связи с его вторжением в Кувейт. И большое количество претензий возникло к Ираку.

С.З.: Компенсации там?

С.Л.: Да, была создана Компенсационная комиссия ООН, и в рамках этой Компенсационной комиссии было создано несколько групп уполномоченных. В одной из них оказался вот и я. Для меня это было очень интересно. Шестилетняя работа, шесть лет, в общем-то, там мы работали; в составе которой был руководителем канадский посол, юрист из Кении и я. И мы рассмотрели – это смешно сказать – мы рассмотрели более четырехсот двадцати тысяч претензий – четыреста двадцать тысяч претензий! – заявленных физическими лицами из семидесяти стран.

С.З.: Какие достижения Вы считаете наиболее важными в Вашей жизни?

С.Л.: У меня так сложилась жизнь, что мне довелось принимать участие – я не знаю, многим ли другим моим коллегам так повезло, – принимать участие в разработке международных документов. Я уже упомянул, это Совет Экономической Взаимопомощи. Сегодня это история, но в тот период это была чрезвычайно важная задача – подготовка документов, правовых документов в рамках Совета Экономической Взаимопомощи. Это была очень трудная работа, очень сложная работа. Несмотря на то что тогда была, так сказать, социалистическая система вроде бы во всех этих странах, когда мы доходили до практической работы, работы, подготовки каких-то документов, ух, сколько возникало сложностей: с поляками, с чехами, с венграми. А затем это, конечно, тридцать девять лет моей работы в Комиссии ООН по праву международной торговли. И за это время – участие в выработке очень большого количества документов: международных конвенций, регламентов, правил. Вот одна из самых значительных конвенций – это Венская конвенция восьмидесятого года о договорах международной купли-продажи: это несколько лет интенсивной работы.

С.З.: Как по-Вашему, что такое счастье?

С.Л.: Даже для меня самого это настолько многозначное понятие, что ответить на него кратко невозможно. Прежде всего это, конечно, радость семейной жизни: вот это необходимый элемент, без которого, я думаю, счастья быть не может. Ну а затем уже все остальное. Счастье – это и успешная работа, это то, что ты можешь что-то реально делать; это наличие друзей, с которыми тебя связывает дружба, тем более дружба многих лет. Вот эти вот обстоятельства. Поэтому я говорю, что это многогранное понятие – «счастье».

С.З.: Вы счастливый человек?

С.Л.: В общем, я считаю себя вполне… Ну счастливым – это очень широко. Счастливым – это слишком сильно сказано, что я доволен тем, что у меня… как я прожил и что у меня есть сейчас.

С.З.: Сергей Николаевич, большое Вам спасибо за ответы на мои вопросы.

С.Л.: Спасибо, спасибо. Я понимаю, что Вы как интервьюер всегда пытаетесь найти вопросы, которые неожиданные, и Вам это удалось, потому что по некоторым вопросам мне нужно было задуматься, прежде чем пытаться ответить.

С.З.: Спасибо.

Подборка фотографий из личного архива С.Н. Лебедева за разные годы.

Вид Гостиного двора, Рыбного переулка, фасадной вывески «Биржевая Площадь» на здании, в котором находится МАК при ТПП РФ, входа в помещения МАК при ТПП РФ и МКАС при ТПП РФ. Из него выходит С.С. Завриев.

С.З.: Самое ценное для Сергея Николаевича Лебедева – это семья, работа и, конечно же, море. Это была программа «О личном» и с вами был я, Сергей Завриев. До встречи!

Демонстрируются титры:

Ведущий Сергей Завриев

Главный редактор Сергей Завриев

Шеф-Редактор Николай Долгополов

Режиссер Артём Макаревич

Редактор Наталия Примакова

Корреспондент Марина Горячева

Ассистент режиссера Василиса Васильева

Администратор Александра Данилова

Гримеры:

Татьяна Корчук

Ирина Рябова

Операторы:

Георгий Романюк

Дмитрий Демьянов

Александр Демков

Александр Ковалёв

Игорь Кожевников

Константин Гутин

Андрей Монастырский

Нелинейный монтаж:

Андрей Шерстнев

Михаил Окунев

Исполнительный продюссер:

Татьяна Пономаренко

Алексей Никишин

Главный режиссер Екатерина Осипова

Продюсер Мария Рохлина

Генеральный продюсер:

Ирина Дороган

Сергей Добрынин

Данный текст является ознакомительным фрагментом.