Н.Н. Остроумов: Они всегда с нами…

Так случилось, что Виталий Алексеевич Кабатов и Сергей Николаевич Лебедев фактически определили мою судьбу. Никогда не забуду первую в моей жизни лекцию по праву в 1969 г. на первом курсе только что созданного международно-правового факультета МГИМО. Лекция проходила в зале № 1 здания Института на Метростроевской улице.

Эту лекцию читал мой первый учитель права Виталий Алексеевич Кабатов, и мы, студенты, восхищаясь его обликом, затаив дыхание, внимательно слушали увлекательный рассказ об основах римского права и той роли, которую оно сыграло в развитии цивилизации. На третьем курсе, несмотря на то что я учился на торговом отделении, меня потянуло в космос. По молодости думал, что международное публичное, да еще и космическое, право престижнее. Так это и считалось тогда. Однако Виталий Алексеевич и Сергей Николаевич каким-то чудесным способом спустили меня на землю, увлекли частным правом, о чем я ни разу в жизни не пожалел. Под руководством Виталия Алексеевича дипломную работу на тему правового регулирования строительства советскими организациями промышленных объектов за рубежом я защитил на «отлично».

Но небо продолжало манить. Добился распределения в систему Министерства гражданской авиации, где тогда специалистов по международному частному праву не было, а проблемы стали возникать, особенно со вступлением СССР в ИКАО. Работая в Управлении внешних сношений и одновременно научным сотрудником ГосНИИ ГА, не терял связи с родным Институтом, а под влиянием Сергея Николаевича и Виталия Алексеевича понял, что только защита диссертации позволит мне занять достойное место в жизни и стать профессионалом. Меня приняли в заочную аспирантуру МГИМО, научным руководителем назначили Олега Николаевича Садикова. Учеба в аспирантуре дала возможность понять многие вещи, переосмыслить ранее полученные знания. Помню, в те годы в обществе развернулась острая дискуссия о природе МЧП, которая и поныне искусственно поднимается – уже, как правило, по чисто конъюнктурным, псевдонаучным причинам. Как раз в это время по данному вопросу появилась публикация Сергея Николаевича в «Советском ежегоднике международного права»1, где в доступной форме, на практических примерах, без наукообразных «премудростей», на основе трудов выдающихся предшественников, таких как И.С. Перетерский и Л.А. Лунц, была сформулирована концепция, определившая не только место МЧП в правовой науке и правовой системе, но и дальнейшее развитие российского законодательства, международной унификации гражданского права. Статья имела большой резонанс и произвела на меня огромное впечатление. Если бы не Сергей Николаевич и Елизавета Ивановна Белоусова (лаборант кафедры), которые постоянно «стимулировали» меня, с диссертацией я бы тянул до конца века.

После защиты в 1980 г. диссертации мой карьерный рост в науке резко усилился, а потом, в 90-х, я перешел на практическую работу в авиакомпанию «Аэрофлот». Достиг таких высот и приобрел такое влияние, что смог обеспечить перелет Сергея Николаевича в Вену, в Стокгольм для участия в заседаниях арбитража при отсутствии мест на рейсах (в те времена такие проблемы были не редкостью и решались непросто). А если серьезно, то я был, конечно же, счастлив хоть чем-то отблагодарить Сергея Николаевича за заботу. На самом деле полученные от моих учителей знания и научный опыт в области частного права помогали сориентироваться, выживать, занимать правильную правовую позицию; особенно пригодились они в годы «перестройки», попыток перехода к рыночной экономике, а также потом, в 90-х годах, когда надо было просто спасать ныне здравствующий «Аэрофлот» от расчленения и варварской «приватизации».

Как-то зимой – это было в середине 80-х годов – мы встретились с Сергеем Николаевичем на какой-то конференции, которая проходила под эгидой ВНИИСЗ в здании недалеко от метро «Войковская». Сергей Николаевич предложил мне тогда написать для МГИМО учебное пособие по правовому регулированию воздушного транспорта в рамках курса «Транспортное право», которое впоследствии было издано в 1987 г. После конференции Сергей Николаевич сказал, что, увидев меня, он очень обрадовался, и предложил подвезти на своей машине. Почему Сергей Николаевич так обрадовался, увидев меня, я понял уже в машине, как только мы попытались тронуться. Дело в том, что она прочно застряла в снегу. Минут 15 мы безуспешно пытались выбраться из снежного плена: Сергей Николаевич, естественно, за рулем, а я толкал машину сзади. Спасло то, что из здания Института вышли трое или четверо более крупных и более молодых ученых, знавших Сергея Николаевича.

Часто подолгу разговаривали с Сергеем Николаевичем по телефону. Он меня «пытал» по запутанной системе регулирования воздушных перевозок, а я его – по сложным арбитражным делам и сделкам, в которых участвовал «Аэрофлот». В самом начале 2000-х Сергей Николаевич стал предлагать мне подумать о смене работы и переходе на кафедру. Если бы это предложение последовало в 80-х, я бы не задумывался и был бы счастлив. Теперь же смущала разница в зарплате. «Зато, – сказал Сергей Николаевич, – Вы будете самостоятельным человеком». Эта фраза заставила меня, уже 50-летнего человека, сначала засмеяться, а потом задуматься. Обстановка в центральном аппарате «Аэрофлота» к тому времени испортилась. К руководству стали приходить какие-то новые люди, не имевшие ничего общего с авиацией и интересовавшиеся исключительно финансовыми потоками. Работа становилась нервной, а порой опасной, и мысль о переходе, по словам Сергея Николаевича, «на более спокойную работу» прочно засела в моем мозгу. Толчком послужил звонок Сергея Николаевича с сообщением о том, что о моем переходе он уже со всеми договорился. Тогда я понял, что это был последний звонок и больше их не будет. Я сохранил копию приказа 2003 г. о приеме меня в МГИМО на должность доцента с окладом 1510 руб. в месяц.

Поначалу я не всегда точно отвечал на мягко задаваемые Сергеем Николаевичем вопросы, например о том, как называется предмет, по которому я иду проводить семинар. Но постепенно освоился, начал чувствовать себя самостоятельным человеком. Однако Сергей Николаевич продолжал меня «преследовать». Мало того что его стараниями меня назначили арбитром МАК – почти при каждой встрече он напоминал мне о необходимости заниматься докторской диссертацией, словом и делом, по его выражению, «стимулировал» меня к этому. Пришлось поступать в докторантуру, и тут подключился Виталий Алексеевич, который любезно согласился стать моим научным консультантом по диссертации. Какое это было счастье! Одновременно стало ясно, что пути к отступлению отрезаны. Не забуду то волнение, с которым я шел к Виталию Алексеевичу за оценкой написанной диссертации: казалось, что сейчас над моей головой разразится гром и молния. Однако первыми словами Виталия Алексеевича были: «Работа хорошая, авторская, никакой ругани не будет», – и от сердца отлегло. Правда, потом Виталий Алексеевич сделал мне кучу замечаний, указал на недостатки, но это было сказано, как всегда, доброжелательно и интеллигентно и не испортило хорошей оценки. К великому сожалению, я оказался у Виталия Алексеевича последним учеником.

Пользуясь случаем, хотел бы здесь вспомнить и других ушедших от нас блестящих профессоров кафедры, выдающихся ученых, цивилистов, педагогов, у которых мне посчастливилось учиться, сыгравших огромную роль в развитии российской юридической науки, практики: Римму Леонидовну Нарышкину, Константина Константиновича Яичкова, Евгения Александровича Васильева и других преподавателей кафедры, воспитавших не одно поколение специалистов. Они всегда с нами.

Николай Николаевич Остроумов, выпускник международно-правового факультета (1974), доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры международного частного и гражданского права МГИМО МИД России, арбитр МАК при ТПП РФ

Данный текст является ознакомительным фрагментом.