1. На родине, в Новой Англии

1. На родине, в Новой Англии

В Ланкастере около Бостона, в штате Иллинойс, в семье фермера родился в марте 1849 года тринадцатым ребенком Лютер, прославивший фамилию Бербанков. «Родиться в Ланкастере было большой удачей», — шутливо вспоминал детство гениальный растениевод уже на закате своей замечательной жизни.

И действительно, раннее детство Бербанка способствовало пробуждению в нем всех задатков будущего творца новых растений. Его отец Самуил Уолтон Бербанк был не только трудолюбивым фермером, но и восприимчивым, впечатлительным человеком, любившим природу. Мать Бербанка, деловая и практичная женщина, по своему времени достаточно образованная, с особым усердием занималась своим садом: сажала и выращивала не только садовые растения, но и все, что привлекало ее внимание в окрестных лесах. Ранние воспоминания Бербанка были связаны с благоухающим садом-парком, взращенным его матерью. Работа на ферме, в саду, на сахарной плантации, собирание дров в лесу для домашнего отопления и топки гончарной печи, построенной дедом, сбор яиц в лесу и множество других разнообразных и увлекательных дел постоянно возбуждали интерес любознательного и живого мальчугана.

Бербанк был здоровым, живым, резвым ребенком, как и многие другие, и только, может быть, необычно обостренная и вдумчивая наблюдательность выдавала в нем задатки будущего замечательного натуралиста.

Однажды зимой юный Бербанк шел лесом, разбрасывая ногами порядком надоевший ему снег, и сильно ушиб ногу в колене. Наклонившись, он увидел под ногой зеленые листочки и, не веря своим глазам, смотрел на светлозеленую свежую траву, распустившиеся кусты и сочные вьющиеся растения, залитые ярким солнечным светом.

Иной мальчуган и не обратил бы на это явление особого внимания. Но этот ребенок был будущий Бербанк; в его широко открытых от изумления глазах светилось не только живое любопытство, но и жадное желание узнать — как могла зеленеть лужайка среди снега, зимой? До самого вечера копошился мальчик, рассматривая зеленые плауны, стелящиеся камыши и желтые калужницы, цветущие зимой. Он обнаружил и причину этого удивившего его явления — пробивавшийся из земли теплый родник — и поспешил домой рассказать родным о своем необычайном открытии. Но рассказ юного натуралиста не произвел на его домашних ожидаемого впечатления. Бербанк же запомнил свое открытие на всю жизнь: оно заставило его наблюдать, сравнивать, изучать и жадно слушать всякого, кто мог пополнить его знания о природе.

Таким человеком, оказавшим сильное влияние на юного Бербанка, был его двоюродный брат Леви-Земмер Бербанк, преподаватель Падукайского колледжа, хорошо знакомый с естествознанием и умевший увлекательно рассказывать о природе. Он организовал и направил зарождавшиеся и бродившие в голове мальчугана намерения изучать жизнь природы непосредственно в ее проявлениях. Эти детские впечатления, вероятно, повлияли и на выбор молодым Бербанком профессии растениевода.

С ранней юности Бербанку пришлось самостоятельно добывать средства к существованию. Ему не удалось усвоить за партой всю школьную премудрость, так как. надо было думать о заработке. Он сделался рабочим на одной из фабрик и мог бы обеспечить себе некоторый заработок, так как проявил большие способности и изобретательность в усовершенствовании производства. Но Бербанк тяготился работой на фабрике, которую он оставил, едва представилась к этому первая возможность, как бросил и медицину, которую одно время изучал.

Бербанка влекло садоводство, и, как только он получил по наследству небольшую долю фермерского имущества отца, он больше не откладывал своего решения заняться растениеводством.

1 Акр = 0,4 га.

Недалеко от Ланкастера, в Луненбурге, он нашел 17 акров 1 хорошей земли и, несмотря на уговоры друзей, предсказавших ему неудачу всей затеи, он купил землю вместе с хорошим старым домом и организовал садоводство. У него было намерение заниматься не только промышленным садоводством, но и ставить опыты по растениеводству. Первая встреча с действительностью заставила его убедиться, что «не он был первым, кому пришла мысль поставлять на рынок продукты садоводства». Ему пришлось столкнуться с конкуренцией опытных садоводов-профессионалов. Бербанк вынужден был изучать все тонкости садоводческой практики. Он понял, что избавиться от конкуренции он сможет только в том случае, если будет выращивать овощи наилучшего качества и раньше всех поставлять их на рынок.

Эта мысль захватила его. Здесь можно было применить и пытливость, и изобретательность, и прирожденные задатки натуралиста. У него сложилось твердое решение заняться перестройкой растений в нужных ему направлениях. Первые опыты Бербанка были поверхностны и неуклюжи. У него не было самых элементарных познаний и специального оборудования. «Когда я начал работать, — писал он позже в «Жатве жизни», — у меня не было никакого специального оборудования — кусок садовой земли и ничего более. Я не обладал ни микроскопом, ни ботаникой Грея,— все, что у меня было, — мотыга и пара штанов. Я не получил сколько-нибудь систематического научного образования, у меня была лишь ненасытная жажда знания...»

Неустанно наблюдая, Бербанк с первых же шагов своей опытнической работы выискивал растения, наиболее ему желательные, быстрее растущие, с более пышной листвой или мощно развитыми корнями и т. п. В каждом своем опыте он искал улучшения сорта.

Это была необычная в те времена задача для практика-садовода. И как бы ни были элементарны эти первые попытки выделять лучшие семена и сеянцы в расчете на улучшение садовых растений, в них было заложено начало всей последующей работы великого садовода-натуралиста.