«ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ВИЦЕ-АДМИРАЛ КОЛЧАК…»
«ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ВИЦЕ-АДМИРАЛ КОЛЧАК…»
Утром поезд вырвался на Бельбекскую долину. Не успели члены комиссии позавтракать, как железнодорожное полотно начало подниматься на Мекензиевы горы. Свет за окном внезапно сменялся темнотой — состав проходил туннели.
Крылов машинально считал их, пока не показались Инкерманская долина, развалины средневековой крепости Каламиты, Суздальская гора и, наконец, живописный берег Северной бухты.
Выходя из салон-вагона на севастопольском вокзале, Крылов взглянул на часы. Ровно десять.
На перроне комиссию встречал начальник штаба Черноморского флота.
Озабоченно приветствовав прибывших, он сухо сообщил:
— Командующий флотом вице-адмирал Колчак просил передать свои извинения, что не может вас лично встретить… у нас здесь такие дела! — Начальник штаба развел руками. — Впрочем, сами увидите…
— «Мария»? — бросил Крылов.
— Вам уже известно?..
— Только сам факт. Подробности — нет.
— Сейчас все узнаете. Командующий ждет вас на флагманском корабле «Георгий Победоносец»…
Александр Васильевич Колчак, когда члены комиссии переступили комингс роскошной каюты «Победоносца», нервно расхаживал по каюте. Честно говоря, он еще не знал, кого видеть в этих прибывших из столицы господах — друзей, союзников или врагов. Может быть, поэтому рукопожатие вышло довольно официальным, без свойственных принятым в высших сферах флота прославленным теплоте и гостеприимству.
Крылов встречался с Колчаком и ранее, но сейчас исподволь с интересом наблюдал за ним. Вице-адмирал только недавно принял флот и, это было видно, заметно нервничал. Хотя кому приятно расхлебывать такую кашу!
Тонкое, осунувшееся лицо. Холодный и подозрительный взгляд. Что он мечется? Что скрывает? Боится, что комиссия обнаружит на флоте то, что совсем не обязательно знать господам из Главного штаба: в конце концов, в каком хозяйстве, тем более таком, как огромный, раскиданный по всему Черноморью флот, нельзя найти при желании промахов и просчетов. Завистников же у Александра Васильевича Колчака хватало. А тут еще на его голову эта история с «Марией».
Да, это был тот самый честолюбивый Колчак, которому, по словам его приятеля, «страшно не повезло».
Весна 1917 года, свержение царя будут концом его флотской карьеры. Он напишет тогда:
«Я хотел вести свой флот по пути славы и чести, я хотел дать родине вооруженную силу… но обезумевший, дикий (и лишенный подобия), не способный выйти из психологии рабов народ этого не захотел».
6 июля делегатское собрание матросов и солдат Севастопольского гарнизона отстранит его от должности командующего флотом, и он в страхе за свою жизнь вынужден будет бежать из Севастополя в вагоне военно-морского атташе США Гленонна. Потом озлобленный адмирал по приказу английского правительства встанет во главе русской контрреволюции, заслужит вечное проклятие народа, и 7 февраля 1920 года в заснеженном Иркутске рабочая пуля поставит последнюю и заслуженную точку в конце его кровавого пути.
Ничего этого Крылов, конечно, тогда не мог и предположить и с любопытством разглядывал адмирала.
Пригласив прибывших сесть, Колчак, казалось, раздумывал, с чего начать разговор.
— В принципе о нашей трагедии вам известно…
— Извините, Александр Васильевич, не только не известно, но и… Одним словом, мы узнали о случившемся от случайных людей на московском вокзале, — перебил Колчака Яковлев. — Нечего сказать — «совершенно секретно»! Кажется, под таким грифом, Алексей Николаевич, мы получили пакеты с уведомлением о поездке?
— Какое это имеет значение, — буркнул Крылов.
Колчак поморщился:
— Алексей Николаевич прав… Никакого значения, по крайней мере здесь, это действительно не имеет. «Мария» взорвалась на виду у всего Севастополя… Прошу, господа, со всеми просьбами обращаться ко мне в любое время дня и ночи. Мною дано указание, чтобы к вам немедленно направлялись все, кого вы сочтете необходимым вызвать. Думаю, что для успеха дела вам нужно осмотреть и линкор «Екатерина Вторая». Это однотипный с «Марией» корабль… А в подробностях все это выглядело так…
Члены комиссии не выходили из каюты Колчака более трех часов.
Многие адмиралы хорошо знали судьбу корабля. И никто из них не мог предположить, что она окажется такой короткой.