АКАДЕМИЯ БОЕВ И ПОХОДОВ. Д. М. Коренблит

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

АКАДЕМИЯ БОЕВ И ПОХОДОВ. Д. М. Коренблит

Уже четвертый год я, рядовой 56-го пехотного Житомирского полка, на фронте. В сырых, залитых водой и грязью окопах румынского фронта застает меня февральская революция. Измученные, проклинающие все и вся солдаты, товарищи по роте, выбирают меня в полковой комитет.

В Румынии мы были оторваны от бурных революционных событий, потрясавших Россию, правдивой информации не имели и питались всякими слухами через «солдатскую почту». Поэтому полковой комитет решил направить двух фронтовиков в тыл, в Москву, чтобы все самим поглядеть, обо всем узнать и привезти самую что ни на есть правду.

В необычной роли делегатов в Москву выехали я и поручик Рябов - молодой офицер выпуска военного времени, бывший инспектор народных училищ, революционно настроенный интеллигент.

В то время вся Россия была на колесах - все куда-то ехали, куда-то спешили, никаких графиков и расписаний не признавали и каждый поезд брали приступом. Пришлось и нам с боем влезать в вагон. Несколько раз толпа отшвыривала нас прочь, наконец мы влезли через окно и оказались в уборной, где до нас таким же способом устроились три летчика. Так мы стоя и доехали до Москвы.

На второй день пребывания в Москве я заболел сыпным тифом и поднялся на ноги только в августе. Рябов куда-то исчез, в свою часть возвратиться я не мог, так как фронт уже развалился и румынские генералы вместе с царскими генералами Щербачевым, Калединым и Сахаровым разоружили революционные войска. Все вокруг бурлило и кипело, и я решил податься в Кишинев. Здесь явился в Кишиневский Совет рабочих и солдатских депутатов и стал работать в военной секции исполкома.

В Кишиневе размещался фронтовой отдел Румчерода, то есть Совета рабочих и солдатских депутатов румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области. В Румчероде работали А. Каменский - позже начальник штаба 134-й бригады 45-й дивизии, а затем и комбриг-134, П. Княгницкий - впоследствии командующий 9-й армией.

Фактически вся власть в Кишиневе принадлежала Совету, во главе которого после Октябрьской революции встали большевики и сочувствующие им беспартийные солдаты и рабочие. В состав исполкома Совета входили: И. Гарькавый, Ф. Левензон, В. Гарский, А. Гринштейн, Зельвянский, а также солдаты Милешин, Кокарев, Гуровой, Рожков, Степанов, Годунов и председатель губернского Совета профсоюзов Рубинштейн. Позже к ним присоединился прибывший из 6-й армии румынского фронта Григорий Иванович Котовский.

Совет работал в очень трудных условиях. В Кишиневе и ближайших городах и местечках на складах хранились большие запасы виноградного вина, рядом возвышались здания спиртоводочных и коньячных заводов. Агентура боярской Румынии не без участия французской военной миссии, остававшейся еще в Кишиневе, провоцировала пьяные погромы и дебоши. Борьба с этими погромами отвлекала у Кишиневского Совета и преданных ему воинских частей много сил.

Беспорядки прежде всего вспыхнули в Кишиневе. Их ликвидацией занялись Якир, Котовский и Левензон. Они долго уговаривали пьяных громил не позорить революционную честь солдат, но страсти не утихали. Тогда Котовский с помощью солдат 16-й автороты и Заамурского полка начал вылавливать зачинщиков, связывать их и на автомашинах отправлять в милицию. Все удалось проделать без выстрелов и кровопролития. Утром комиссия по охране города - Гарькавый, Левензон и Котовский - вместе с начальником милиции А. И. Строевым судила погромщиков. Правда, это был своеобразный суд. Виновных увещевали, агитировали и, отобрав оружие, отпускали под честное слово.

Такие же погромы произошли в Ганчештах и Дубоссарах.

Помню, в Дубоссарах, посреди большой пьяной толпы солдат 3-го конногорного дивизиона, на каком-то возвышении стоял Иона Якир и призывал не слушаться подстрекателей и провокаторов, которые толкают солдат на то, чтобы в бочках с вином и спиртом утопить завоевания революции. Но шум, гул и выкрики заглушали его слова. Небольшая группа конногорцев пыталась успокоить толпу, и она стала затихать. Однако заводилы и горлопаны не смирились, начали пробиваться к месту, где стоял Якир, и толпа опять разбушевалась. Озверевших в пьяном угаре людей утихомирить не удалось. Однако Якир выиграл время. Пока он митинговал, Котовский организовал местную молодежь и вооружил ее, а старики похватали железные засовы, ломы, лопаты...

Почти всю ночь самооборона боролась с бродячими группами громил. Разгоряченный, потный, Якир старался поспеть всюду. Его слову повиновались, его распоряжения выполнялись, и уже тогда мне подумалось, что из этого высокого парня, не то студента, не то учителя, выйдет толк.

В те дни так называемый «Сфатул цэрий» - краевой национальный совет, ставший прибежищем буржуазно-помещичьей интеллигенции и кулачества, и его директорат вели тайные переговоры о вводе в Бессарабию румынских воинских частей. Одна рота румынских солдат даже двинулась из Киева в Кишинев под видом «выздоравливающих», возвращающихся на родину, но на подходе к городу, на железнодорожных путях, была своевременно разоружена и отправлена дальше, в Румынию.

Большую тревогу вызывали подозрительные действия чванливых румынских генералов. Стало ясно, что в той сложной и противоречивой обстановке большевикам в Бессарабии не удержаться. Части старой царской армии были деморализованы и не могли служить опорой в борьбе с румынами. Еще меньше мы надеялись на молдавские и украинские национальные формирования. Поэтому военная секция Совета начала организованную демобилизацию. Вместе с тем во всех частях велась энергичная агитация за добровольное вступление в революционный отряд, создававшийся под командованием товарища Венедиктова. Вскоре в этот отряд вошли 5-й и 6-й Заамурские полки, одна батарея 14-й артбригады, мортирная батарея, 16-я авторота и автоброневой отряд. Но не было, к сожалению, пехоты.

Иона Якир сменил студенческую тужурку и фуражку на военное обмундирование и ничем не отличался от бывалых фронтовиков. Все свое время он проводил в воинских частях, выступал на митингах, горячо убеждал несознательных и колеблющихся... В общем, превратился в заправского большевистского агитатора. Кроме того, Якир на ходу тщательно изучал военное дело. Он часто бывал у пулеметчиков, и те наблюдали, как молодой большевик разбирал и собирал пулемет, стрелял по мишеням, упражнялся с винтовкой.

- Ты, кажись, студент, на кой ляд тебе вся эта музыка?- бросал кто-нибудь шутливую реплику, и Иона Эммануилович вполне серьезно отвечал:

- Был студент - и нет его. Революция!.. Теперь нужно самому знать военное дело и других учить. Иначе контрреволюция раздавит нас.

И он действительно не только учился, но и обучал рабочую роту во дворе бывшего дома губернатора, называвшегося теперь Дворцом Свободы.

В ноябре 1917 года началось наступление румынских интервентов на Бессарабию. Много недель на подступах к Кишиневу шли бои, и Якир не раз поднимал в атаки рабочую роту. В жарких схватках, под пулеметным и артиллерийским огнем начал свой славный путь красноармеец, командир рабочей роты, будущий начдив-45 и командарм 1 ранга Иона Эммануилович Якир.

В перерывах между боями почти непрерывно заседал Кишиневский Совет. Важно было до конца разоблачить предательскую роль буржуазных националистов Молдавии, гнавших народ под ярмо румынских бояр. Мне запомнились пламенные речи Якира, Котовского, Гарькавого, Левензона. Все друзья Якира говорили по-русски, и только Котовский выступал на молдавском языке.

Когда стало известно, что румыны подтягивают к Кишиневу усиленную дивизию и предстоит неравная борьба с большими жертвами и без всяких шансов на успех, Кишиневский Совет совместно с Румчеродом решили оставить город, переправиться на левый берег Днестра, в Тирасполь, и там, накопив силы, продолжать борьбу против оккупантов.

В Тирасполе началось формирование трех пехотных приднестровских полков. В них стекались добровольцы из местных жителей. Позже матрос Околотин привел бронепоезд, подошел пехотный батальон. Кроме того, Якир сформировал из китайцев, работавших у румын и перебежавших на нашу сторону, китайский батальон и стал его командиром. Со своими бойцами он объяснялся с помощью одного из китайцев. Тот ходил в синей кофте, поверх которой крест-накрест натянул пулеметные ленты, и никогда не выпускал из рук винтовки. Имени или фамилии этого китайца никто не знал, а сам он называл себя исковерканным русским словом «Васика». Конечно, переводчик из него был никудышный, однако все приказания Якира понимал и быстро переводил своим товарищам.

Китайские бойцы очень быстро привязались к Ионе Эммануиловичу и старались заслужить его одобрение или похвалу. Караульную службу несли исправно, в бою проявляли стойкость, дрались храбро и на удивление спокойно. Своего командира они называли «Я-ки-ла» или «капитана».

Тираспольский отряд громко именовался Особой армией, хотя до армии - по количеству бойцов и вооружения - ему было очень далеко. Командовал отрядом Венедиктов, а при нем состоял Военный совет из выборных командиров частей. Штаб возглавляли Гарькавый и Левензон. Секретарями Военного совета назначили И. Рожкова и И. Якира. Кроме того, Якир работал в редакции отрядной газеты, писал заметки, статьи, зарисовки и подписывал их псевдонимом «Ионыч».

Военный совет отряда ставил перед собой задачу - освободить Бессарабию от румынских оккупантов. Поэтому к официальному наименованию Особой армии обычно добавлялись слова: по борьбе с румынской олигархией. Смысл последнего мудреного слова бойцы не понимали, зато непримиримости и ненависти к боярской Румынии у всех хватало с избытком.

Однако освобождение Бессарабии было нелегким делом. Румыны накопили большие силы, имели мощную артиллерию, непрерывно обстреливали нас и наносили большие потери. Мы тоже не хотели оставаться в долгу. Темными ночами, когда все замирало и затихало и только кое-где вдалеке вспыхивали и гасли костры дозорных, группы храбрецов бесшумно переправлялись через Днестр, подползали к румынским заставам и внезапно и быстро уничтожали их. Такие вылазки заставляли румын нервничать и опасаться любого шороха и всплеска. А когда мы произвели два налета на город Бендеры, оккупанты поспешно отошли на 30-40 верст. Закрепиться на новых рубежах у нас не хватало сил, но румыны заметались в панике.

Румынское правительство вынуждено было обратиться к Совнаркому Одесской области с предложением заключить мир и вывести свои войска из Бессарабии. В начале марта 1918 года стороны подписали так называемый протокол об освобождении Бессарабии.

Казалось бы, теперь можно вздохнуть свободно. Однако на смену румынским оккупантам пришел новый враг - хорошо вооруженные и вышколенные части кайзера Вильгельма. Тираспольский отряд, оказавшись под ударом крупных сил немцев, вынужден был уходить из родных мест.

Отходили мы тремя колоннами. Правая и левая колонны вели бои с наседавшим противником, да и впереди действовали многочисленные банды анархистов. Приходилось выделять силы для разгона и уничтожения их. Отдых мы получили только в Мариуполе. Якир тогда на некоторое время выбыл из отряда - был ранен в бою, кажется, под Екатеринославом.

Вскоре из Мариуполя нас направили в Луганск, но немцы уже приближались к городу, и нам пришлось двигаться дальше - на Миллерово и через казацкие степи на Калач. На Дону верховодили казачьи генералы и офицеры. Когда после заключения Брестского мира поступил приказ о разоружении всех украинских отрядов, проходивших через российскую границу, белоказаки начали расправу с большевиками.

Одну из колонн вел командир Ставропольского полка товарищ Борисевич. В нее входил отряд Илларионова, китайский батальон Якира и артиллерийская батарея под командованием Рыкова. И Борисевич и Рыков - бывшие полковники царской армии - оказались истинными патриотами, сроднились со своими солдатами и честно служили революции. Этого им не могли простить белогвардейцы.

На ночлег колонна остановилась в станицах, кажется, Мигулинской и Вешенской. Бойцы, утомленные длинными переходами и боями, разместились в хатах и сараях и заснули крепким сном. Ночь прошла тихо, мирно. Утром Борисевича вызвали в станичное правление и показали телеграмму из Москвы о разоружении. Борисевич отдал приказ по колонне сдать все оружие и двигаться дальше на Калач. Но как только бойцы сняли с себя винтовки, гранаты, пулеметы, внезапно выскочившие на конях казачьи сотни стали рубить безоружных красноармейцев. Борисевич, не успевший сдать револьвер, выстрелил в казачьего сотника, но тот снес ему голову шашкой. Такая же участь постигла и Рыкова. Многих наших бойцов порубили казаки, и лишь некоторым удалось спастись.

Так же предательски были убиты командующий отрядом Венедиктов и председатель ревтрибунала Меерсон, которые выехали из Богучара по приглашению казачьего начальства якобы для улаживания каких-то продовольственных дел.

И все же нам удалось сохранить основные силы. Заамурские полки и другие части Тираспольского отряда, шедшие на Богучар, миновали Дон и с оружием пробились к Калачу.

Припоминается еще одна встреча с казаками - мирная и довольно комическая.

Мы получили приглашение на съезд Советов Усть-Хоперского округа в станице Урюпинской. Военный совет выделил делегацию в составе Якира, Гарькавого, Гусарева и Левензона. С делегацией выехал и я.

Мы держались настороже и приняли меры предосторожности. На станции Калач под парами стоял бронепоезд, которым командовала миловидная, но по-военному подтянутая женщина - Марковецкая. Мы договорились, что бронепоезд подойдет к Урюпинской «для психологического воздействия».

В зале окружного Совета нас встретили сдержанно, но вежливо, и лишь старые казаки, с серьгой в одном ухе, поглядывали весьма недружелюбно. Мы делали вид, что ничего не замечаем и приемом очень довольны.

Все дальнейшее походило на театрализованное представление под руководством опытного и хитрого режиссера.

Сначала на возвышение, предназначенное для президиума, поднялись в полном церковном облачении поп с дьяконом и, размахивая кадилом, начали: «Господу богу помолимся!..» Церковная служба длилась минут двадцать. Потом поп произнес «вступительную речь», призвав верующих с уважением относиться к новой власти. Говорил он густым, сочным басом, пересыпал свою речь церковными словечками, но вместе с тем старался произвести на нас впечатление своей лояльностью.

После «вступительной речи» поп запел... «Интернационал». Зал поддержал его. И лишь после этого съезд приступил к работе. Доклад и выступления были посвящены чисто местным казачьим делам, и мы, не теряя зря времени, собрались обратно в Калач.

Накануне дождило, небо заволокло тучами, а сейчас выдался яркий солнечный день, и все мы невольно повеселели. Душевная боль за погибших товарищей немного утихла, молодость брала свое, и, возвращаясь к себе, мы даже шутили и смеялись над процедурой открытия съезда с участием попа. Необычно хмурый и молчаливый, Якир тоже приободрился, смеялся и острил.

- О-хо-хо!.. Литургия с «Интернационалом» - смешнее комедии и не придумаешь. Хитры, черти, хотели задурить нам головы и произвести впечатление: мы, мол, за Советскую власть, - вслух рассуждал Иона Эммануилович. - Надо бы еще гак, - и, подражая басовитому голосу попа, он гнусаво забубнил:

Осенив себя крестным знамением,

Весь мир насилья мы разрушим

До основанья, а затем...

- Из тебя получился бы неплохой поп, - заметил Левензон. - Остается научиться махать кадилом.

- Кадило! - усмехнулся Якир. - Наше кадило - ручная граната.

В начале лета 1918 года бойцы Тираспольского отряда слились в части молодой Красной Армии. Илья Иванович Гарькавый был назначен военруком воронежского губернского военкомата, я - секретарем военкома, других товарищей направили в формировавшиеся дивизии. Иона Якир стал комиссаром Южного участка завесы на линии Поворино - Камышин. Здесь создавался фронт против наглевшей донской контрреволюции.

Китайский батальон пришлось доукомплектовать. Теперь им командовал бывший офицер сербской армии большевик Гойко Павлович. Это было образцовое по тому времени воинское подразделение и по дисциплине и по боеспособности. Любимец Якира - «Васика» чудом спасся от казацкой расправы и стал младшим командиром. По-русски он уже говорил сносно, во всяком случае, мы его понимали. Он много помогал Павловичу, но старался почаще встречаться со своим первым «капитаном» Якиром.

В Воронеже я вместе с двумя товарищами жил в гостинице «Бристоль». До выезда в Поворино Якир часто заходил ко мне. Нас волновало тогда многое: лево-эсеровский мятеж в Москве, борьба с Колчаком и чехословацким корпусом, красновский мятеж на Дону, голодный паек в Воронеже, бесчинства банд и кулацкие восстания...

- Ничего, выстоим! - убежденно говорил Якир. - Выстоим и победим!

Помню, он, как бы отбрасывая прочь все тревоги и заботы, провел ладонью по волосам, расправил плечи и вышел на балкон.

- Смотри, смотри!.. - воскликнул он улыбаясь. Какая-то тетка, подобравши юбки, бежала по мостовой за вагоном конки, который тянула худющая лошаденка.

- Соловьев, останови! - кричала женщина.

Кучер Соловьев, неторопливо помахивая кнутом, «по требованию» остановил свой старый дребезжащий вагончик. Тетка влезла в конку, Соловьев флегматично дернул вожжами, а вслед ему уже несся новый возглас:

- Соловьев, останови!..

Усмешка неожиданно исчезла с лица Якира, он задумался и медленно проговорил:

- И это в век пара и электричества...-После минутной паузы он энергично тряхнул головой и добавил: - Скорее бы справиться с врагами. А нищету одолеем, и выйдет Россия на большую дорогу!

Светлый оптимизм и непоколебимая вера в будущее были характерны для Якира.

...В октябре 1918 года начались боевые действия против донской контрреволюции. Формировались 8-я и 9-я армии. В Воронеже появился П. Е. Княгницкий, наш старый знакомый, назначенный заместителем командующего 9-й армией. Все такой же энергичный, неугомонный, он разыскивал бессарабцев, соратников по Тираспольскому отряду. Ему очень хотелось служить вместе с Якиром.

Но Иону Эммануиловича назначили членом Реввоенсовета 8-й армии. Гарькавого, Левензона, Базарного, Шабалина и меня перевели в штаб 9-й армии.

Весной 1919 года Красная Армия освободила Украину от германских оккупантов; рассеялись потрепанные войска гетмана Скоропадского и «головного атамана» Петлюры. В Одессе началось формирование частей для освобождения Бессарабии. Одновременно подбирался кадр руководящих работников для налаживания советских порядков в Бессарабии. Реввоенсовет Республики прислал в Одессу многих бессарабцев. Из 8-й армии приехала группа командиров и политработников во главе с Якиром, из 9-й армии - Гарькавый, из 13-й - Левензон.

Однако общая обстановка на юге Украины сложилась так, что освобождение Бессарабии от румынской оккупации затянулось. Поднял антисоветский мятеж Григорьев, увлекший за собой части 6-й Украинской дивизии, которой он командовал. При поддержке панской Польши опять поднял голову Петлюра. Под Одессой стояла в боевой готовности французская эскадра. В небе проплывали черные силуэты английских самолетов. В тылу «гуляли» многочисленные кулацкие банды. Вспыхивали восстания немецких колонистов и сектантов-старообрядцев.

В этих условиях на базе формировавшейся Бессарабской дивизии и 5-й дивизии 3-й Украинской армии создавалась 45-я стрелковая дивизия под командованием И. Э. Якира. Создавалась она на ходу, в сущности, под огнем врага, и начальнику дивизии нужно было проявить много выдержки и мужества, чтобы выполнить задание Реввоенсовета Республики.

45-я дивизия действовала против Петлюры на сильно растянутом фронте и несла большие потери; много сил отвлекала борьба против контрреволюционных восстаний. Все части нуждались в пополнении. Лучшие бойцы из партизанских и красногвардейских отрядов уже ушли в Красную Армию. Но в Одессе еще оставались мелкие группы и крупные отряды, не признававшие дисциплины и власти и причинявшие одесскому ревкому много хлопот и неприятностей. С большими усилиями отправляли их на фронт. Конечно, воспитать их и дисциплинировать не было времени, и это грозило всякими эксцессами и дезертирством. Но другого выхода тоже не было.

Прибыл тогда из Одессы отряд Мишки Япончика. Крупный вор и аферист, совершавший дерзкие налеты на магазины и банки, Мишка Япончик (это его воровская кличка) собрал ораву своих единомышленников и стал изображать из себя сочувствующего Советской власти. Свой отряд он именовал полком. Все вагоны и теплушки этого «полка» были забиты мягкой мебелью, роялями и всякой рухлядью, именовавшейся трофеями. О происхождении этих «трофеев» догадаться было нетрудно.

«Полк» Мишки Япончика состоял из двух батальонов. Ревком влил в него третий батальон - студенческий, надеясь превратить отряд в советскую воинскую часть.

Иону Эммануиловича заботило одно: как справиться с этой разгульной вольницей? Посылать сразу на фронт - опасно. Заниматься воспитанием - нет времени... И все же Якир попытался сделать максимум возможного. Он поручил назначенному комиссаром полка Фельдману и командиру роты красных курсантов Ивану Базарному вывести людей из вагонов и заняться обучением их.

Мишка Япончик, хоть и неохотно, но подчинился.

- Моя братва может и без всяких учителёв буржуйскую сволочь бить, - самоуверенно говорил он, наблюдая за усилиями Базарного и Фельдмана привести полк в надлежащий вид, И смачно, с одесским шиком сплюнув, отходил в сторону и постукивал плеткой по деревянной коробке маузера.

Через несколько дней обстановка на фронте настолько ухудшилась, что Якир вынужден был прекратить обучение полка при штабе дивизии и приказал Базарному подготовиться к отправке на передовую.

Полк выстроился на площади для смотра. Это было уморительное зрелище. Синие, голубые и красные галифе, лакированные сапоги и модные туфли, офицерские кителя и гражданские пиджаки, сюртуки, фуражки, кепки, папахи... Люди увешаны патронташами, пулеметными лентами, за поясами торчат кинжалы, на портупеях болтаются шашки, ниже колен свисают револьверы... Пестрая толпа ухмыляется, переговаривается, гремит оружием...

Иона Эммануилович вышел на середину и в краткой речи объяснил положение на фронте. Понимая, кто стоит перед ним, Якир закончил речь суровым предупреждением:

- На фронте существует жесткий закон: нещадно бить врага, выручать товарищей справа и слева, а в труса, если он побежит назад, стрелять, не жалея на него пули. Помните это и постарайтесь оправдать доверие командования Красной Армии.

Но, как потом оказалось, при первом же натиске петлюровцев это пополнение панически бежало. И Якиру пришлось принимать решительные меры, чтобы ликвидировать прорыв.

Возникла опасность образования в тылу 45-й дивизии бандитской шайки. Надо было изолировать от «храброго воинства» Мишку Япончика. Якир решил выдать Япончику бумаги о том, что «полк» направляется в штаб армии для получения нового назначения, в пути Япончика арестовать, батальоны разоружить.

Я подготовил необходимые бумаги, выдал их Япончику и сообщил, что для поездки ему предоставляется отдельный вагон.

Якир принял Мишку Япончика вместе с военкомом Фельдманом и, казалось, во время беседы рассеял возможные подозрения. Хитрый и изворотливый «атаман» сделал вид, что всему верит, а на станции Вознесенск, где поезд долго ожидал отправления, Япончик попытался скрыться и был убит.

В августе 1919 года в Одессе под прикрытием англо-французского флота высадился десант деникинцев. Махновцы захватили узловую станцию Помошная. Три наши дивизии-45-я, 58-я и остатки 47-й - попали в окружение и потеряли связь с 12-й армией. Последний полученный нами по радио приказ Реввоенсовета армии гласил: из окруженных дивизий создать Южную группу войск и командование возложить на И. Э. Якира. Членами Реввоенсовета назначались Я. Б. Гамарник, В. П. Затонский и Л. И. Картвелишвили. Штаб группы войск возглавил бывший контр-адмирал, перешедший на сторону революции, А. В. Немитц. Начальником 45-й дивизии временно стал боевой друг Якира - Гарькавый.

Не буду подробно излагать оперативную обстановку того времени. Скажу только, что попытка удержаться на юге Украины грозила войскам Южной группы не только неисчислимыми потерями, но и полной гибелью. И Якир, поддержанный членами Реввоенсовета, принял смелое, единственно правильное решение - вырваться из вражеского кольца, пробиться на север и соединиться с войсками Южного фронта.

Вновь, как полтора года назад при отходе из Бессарабии, приходилось взывать к революционному сознанию бойцов, убеждать их в необходимости временно оставить родные места, требовать организованности, дисциплины и напряжения всех сил. Пламенное большевистское слово, обращенное к людям, испытавшим горечь временных поражений, буквально преображало их, вызывало бодрость и веру в свои силы, в своих командиров. Авторитет командующего Якира, появлявшегося днем и ночью в самых трудных и опасных местах, стал непререкаем.

Вся живая сила 45-й дивизии была поставлена в строй. Люди даже из тыловых служб получили винтовки. По пути к нам присоединялись небольшие гарнизоны, партийные и советские работники, многие железнодорожники.

Первая задача, поставленная командованием Южной группы перед 45-й дивизией, сводилась к тому, чтобы нанести противнику решительный удар в тыл - между Фастовом и Переяславлем и затем двигаться на Житомир.

В погожий сентябрьский день мы выступили из Балты. Теплая мягкая осень окрасила деревья в желтые и красные цвета; на небе - ни облачка.

3 и 4 сентября 133-я и 144-я бригады 45-й дивизии вели жестокие бои с петлюровскими «куренями» в районе станции Попелюхи. Несколько раз станция переходила из рук в руки, петлюровцы отчаянно сопротивлялись, но в конце концов победа осталась за нами. Выиграв этот бой, мы открыли путь дальнейшему движению остальных частей дивизии.

Через два дня, 6 сентября, левая колонна дивизии опрокинула противника на подходе к Бершади и, обманув петлюровское командование, двинулась на юг, переправилась через Буг и благополучно вышла из-под удара. Этот сложный и смелый маневр дал нам возможность сохранить живую силу и боеспособность частей.

Боевой марш Южной группы под командованием Якира продолжался безостановочно. Рассеивая и уничтожая противника, войска группы - и 45-я дивизия в ее составе - двигались на север, не зная точно, где находятся войска, с которыми предстояло соединиться. На каждой стоянке Якир и Гарькавый долго и безрезультатно бились у маленькой полевой радиостанции, и только в середине сентября им удалось наконец установить радиосвязь с 44-й дивизией.

В эти дни, когда все радовались и ликовали, наша 135-я бригада снова атаковала противника в районе станции Бровки - Попельня и после ожесточенного боя захватила 600 пленных и неплохие трофеи - 7 орудий, 14 пулеметов, много, военного имущества. Петлюровцы поспешно отходили к Казатину и Житомиру. А наши силы удвоились, так как части 44-й дивизии заняли Радомысль и пробивались нам навстречу к Житомиру. Одновременно к городу подошла резервная колонна под командованием Котовского и вместе с 135-й бригадой с ходу овладела им.

Войска Южной группы вырвались из кольца окружения и соединились с частями 44-й дивизии.

Вскоре 58-я дивизия совместно с 44-й дивизией и при поддержке части сил 45-й стремительным ударом захватила Киев. Положение петлюровцев и деникинцев стало критическим.

За этот героический поход И. Э. Якир, А. В. Немитц, И. Ф. Федько (начдив-58) были награждены орденом Красного Знамени; славные 45-я и 58-я дивизии удостоены Почетного Революционного Красного Знамени; командиры и красноармейцы получили денежные награды. Кроме того, Реввоенсовет Южной группы особо отличившихся бойцов наградил золотыми часами с надписью «Красному Герою».

В частях 45-й дивизии было много бессарабцев и украинцев. «Поход окончен, теперь можно и по домам...» Такие голоса стали раздаваться чаще и чаще. Бойцы бригады Котовского рвались освобождать Бессарабию. Пришлось потратить немало усилий, чтобы красноармейцы поняли: войска должны находиться там, где требуют интересы революции. И все же многие с неохотой и грустью ехали в Вязьму и Рославль, где дивизия - ею опять стал командовать И. Э. Якир - должна была пополниться людьми и вооружением, всем необходимым для будущих боев.

Осень девятнадцатого года была особенно тяжелой. Хозяйственная разруха довела страну до крайнего истощения. Командование дивизии столкнулось с большими трудностями: где взять продовольствие, фураж, обмундирование? Люди раздеты, разуты, начались простудные заболевания, вспыхнула эпидемия тифа. Госпитали не успевали справляться с больными, прибывавшими десятками, сотнями... В эти дни Якир, командиры и политработники трудились до изнеможения: заботились о лечении больных и возвращении их в строй, пополняли части, занимались их обучением и политическим воспитанием.

В разгар этой работы 45-ю дивизию срочно перебросили под Петроград, чтобы помочь 7-й армии добить Юденича.

Против Юденича действовала 135-я бригада нашей дивизии, а остальные части продолжали пополняться в Детском селе (ныне город Пушкин) и заниматься боевой подготовкой. Здесь я заболел тифом, и меня в тяжелом состоянии отправили в город Глухов.

В начале 1920 года войска Южного фронта успешно громили белогвардейские войска Деникина. 45-я дивизия вместе с кавалеристами Котовского дралась под Одессой и Тирасполем, била отборные деникинские дивизии Стесселя, Мамонтова, Мартынова, захватила много орудий, обозов и бронепоездов.

Но вот панская Польша начала новый поход против Советской страны. Войска белополяков вторглись на Украину. 45-й дивизии, измотанной в боях с деникинцами, пришлось сразу же, без передышки идти навстречу новому противнику в район Проскурова и Деражни. Да надо были еще ликвидировать бандитские шайки Тютюника в районе Балты и Ананьева. Выбитые из этих районов, они ушли в пределы Подольской губернии, там рассеялись и укрывались в лесах и болотах.

В нашем тылу, между Одессой и Винницей, находились части галицийского корпуса. Во время похода Южной группы галичане вместе с петлюровцами воевали против нас. Потом они откололись от петлюровцев, но остались на юге, в тылу деникинских войск, а после изгнания Деникина застряли в нашем тылу. Галичане внешне держались лояльно, начали переговоры с нашим командованием и даже участвовали в ликвидации банд Тютюника.

Реввоенсовет 12-й армии договорился с галичанами, чтобы они приняли участие в действиях против панской Польши. Нашей дивизии была придана одна галицийская бригада, сохранившая свою внутреннюю организацию и свой командный состав. Но очень скоро эта бригада изменила нам - перешла к белополякам, а разные «запасные» части и «команды выздоравливающих» галичан стали нападать на наши тыловые учреждения.

Тем временем на Юго-Западном фронте развернулись кровопролитные бои с белополяками, которые захватили Киев и, перейдя на левый берег Днепра, стремились развить наступление на Екатеринослав. 21 мая из 45-й, 44-й дивизий и Днепровской военной флотилии была создана группа войск под командованием Якира. На фланге ее действовала бригада Котовского.

В результате внезапных и стремительных ударов Фастовская группа Якира отбросила белополяков юго-восточнее Белой Церкви. Белополяки яростно контратаковали, изматывая наши ослабевшие части. Иона Эммануилович все время находился в гуще боев. Он воодушевлял уставших й растерявшихся, ободрял бойцов и командиров, добивался дружного взаимодействия и сам вел людей в атаку.

Отмечу лишь некоторые моменты боевой деятельности Фастовской группы и 45-й дивизии.

9 июня 1920 года. Главные силы группы ворвались в Фастов и Романовку.

20 июня. 45-я дивизия вышла на линию Житомир-Бердичев.

27 июня. Наши войска переправились через реку Случь и вышли на рубеж Рогачев - Шепетовка.

28 июня. 45-я заняла Дубровку, в 35 километрах юго-западнее Новоград-Волынска.

1 и 2 июля. Упорные бои. Противник получил пополнение. Наша дивизия вынуждена оставить местечко Грицев.

4-8 июля. 45-я дивизия вместе с кавгруппой Осадчего помогла частям 14-й армии окружить и разгромить старо-константиновскую группу белополяков.

10 июля. Мы заняли город Острог.

11 июля. Части группы Якира совместно с конармейцами выбили противника из города Дубно. 135-я бригада ворвалась в Кременец, но вынуждена была отступить.

18 июля. Поляки засели в сильно укрепленном форте Тараканов, в 8 километрах юго-западнее Дубно. Сюда приехали Якир и Гарькавый и лично повели 134-ю бригаду на штурм форта.

21 июля. 135-я бригада 45-й дивизии совместно с кавбригадой Осадчего отбила Кременец. Якир лично руководит окончательным разгромом кременецкой группы противника.

С августа и до конца боев с белополяками Иона Эммануилович командует Золочевской группой войск, потом Львовской, а в ноябре опять повел свою 45-ю дивизию на окончательный разгром войск Петлюры и Врангеля. В этих боях Иона Эммануилович, уже дважды награжденный орденом Красного Знамени, показал себя не только умелым военачальником, но и храбрым воином.

Сотни, тысячи километров прошла в гражданскую войну славная 45-я дивизия. В боях закалились многочисленные кадры бойцов, командиров и комиссаров, которых растил, берег, учил и водил на врага любимый начдив-45 Иона Эммануилович Якир. Вспоминая бои и походы, вижу перед собой высокого, худощавого, всегда подтянутого и неугомонного Якира. И с болью думаю о том, что его уже давно нет среди нас.