В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ. С. И. Аралов

В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ. С. И. Аралов

Впервые об Ионе Эммануиловиче Якире я услыхал, когда на Украине, как в бурлящем котле, кипели классовые бои, страсти накалились до предела и Советской власти и лично Ленину приходилось принимать решительные меры для спасения завоеваний революции. Украинские части под напором вооруженных до зубов полчищ германских оккупантов покинули пределы «ридной маты Украины» и постепенно расформировывались. Но командный состав, уже прошедший, как правило, суровую боевую школу; вливался в ряды молодой Красной Армии. Лучшие бойцы и командиры - украинцы, русские, молдаване, евреи и другие выходцы с Украины героически сражались потом и под Царицыном, и на Восточном фронте, и с белоказаками на Дону, и с Юденичем под Петроградом - везде, где требовалось дать отпор силам контрреволюции и интервенции. Среди этих лучших и преданнейших воинов, уже нашедших свое место в строю революции и в рядах ленинской партии, был и Якир - 22-23-летний молодой человек, еще юноша, с горячим сердцем большевика и железной волей командира.

Вести о Якире дошли до меня так.

В ноябре 1918 года в районе Лиски - Коротояк - Острогожск завязались упорные бои с белоказаками. Против них дралась наша 8-я армия. Особенно стойко сражалась 12-я дивизия, в которой все время находился член Реввоенсовета 8-й армии товарищ Якир. Его выдержка и воля, его беспримерная личная храбрость вызывали уважение и восхищение всех бойцов и командования дивизии. Якир твердо, что называется железной рукой, наводил порядок в частях, воодушевлял красноармейцев пламенным большевистским словом, а когда нужно было, поднимал бойцов в атаки и сам шел впереди. В этих трудных и кровопролитных боях Иона Эммануилович, больной, еле державшийся на ногах, был ранен, но из строя не ушел и продолжал руководить боями.

Как раз к этому времени был учрежден статут ордена боевого Красного Знамени, и командование 12-й дивизии представило в Реввоенсовет ходатайство о награждении товарища Якира орденом. Достаточно прочитать текст представления, краткий, лаконичный (тогда не было времени писать длинные бумаги и все сообщалось почти телеграфным языком), чтобы убедиться, что Якир действительно совершил подвиг, а точнее - несколько подвигов. Помню, все члены Реввоенсовета единогласно высказались за награждение Ионы Эммануиловича. Вскоре ему был вручен орден под номером 2.

А примерно год спустя мне уже пришлось встретиться с Якиром лично.

После VIII съезда партии, принявшего по предложению Ленина директивы по вопросам военного строительства, я, как член Реввоенсовета Республики, был направлен на Украину с поручением помочь формированию из украинских соединений регулярных армий - 12-й и 14-й.

Приехал я в Киев и сразу же убедился, что дело обстоит не так-то просто. Социального состава украинских частей мы не знали или знали его плохо, точной дислокацией частей не располагали. А иные командиры, на которых мы надеялись, заняли, мягко выражаясь, странную позицию. Например, в ответ на нашу телеграмму с указанием переформировать 3-ю Украинскую армию в 45-ю стрелковую дивизию Красной Армии поступил такой краткий, но весьма выразительный «меморандум»: «Бывшим генералам не подчинялся и подчиняться не буду. Командарм-3 Худяков».

Уклончивый, а по существу такой же недоброжелательный ответ поступил и от Щорса из Житомира.

Дело в том, что командующим 12-й армией был назначен бывший царский генерал Семенов. Это назначение состоялось с ведома и согласия Владимира Ильича Ленина, знавшего Семенова как честного и преданного Советской власти человека. Не для всех такой шаг оказался понятным. Иные командиры демонстративно не желали подчиняться недавнему «золотопогонному» генералу.

Но мы твердо выполняли указания Ленина и добивались своего. Семенов принял командование армией. Затонский, Сафонов и я были назначены членами Реввоенсовета, На коротком совещании решили, что я выеду в Одессу, где должна была формироваться 45-я дивизия, и ознакомлюсь с обстановкой на месте.

Представьте себе прифронтовую Одессу времен гражданской войны - шумный многонациональный портовый город, залитый нестерпимо ярким солнцем и заполненный толпами экспансивных жителей, спешащих, спорящих, жестикулирующих... Картину дополняли маршировавшие по всем улицам разношерстно одетые вооруженные отряды, неизвестно кому подчиненные и куда идущие. От пестрых красок, шума и гама, от толчеи и неразберихи все перед глазами плясало и кружилось.

По случаю моего приезда - все-таки я был представителем высшего командования Красной Армии - на огромном Куликовом поле состоялся парад войск. Мне предоставили отличного племенного коня, и так, с высоты кавалерийского седла, я наблюдал, как мимо проходили и проходили подразделения, старавшиеся даже в своих обносках блеснуть выправкой и молодцеватостью.

С парада я возвращался по центральной улице Одессы, кажется Дерибасовской. Ехал верхом все на том же коне, обдумывая план дальнейших действий. Из задумчивости меня вывел чей-то громкий возглас:

- Товарищ Аралов!.. Не проезжайте мимо... Заходите к нам...

Я поднял голову и увидел на балконе небольшого серого здания (возможно, это была гостиница) группу военных. Они приветливо махали руками и приглашали зайти.

Я спешился и невольно оглянулся: куда деть «казенное имущество» - коня? И тут опять чей-то веселый голос подсказал:

- Привязывайте коняку к воротам, за ней присмотрят. Привязав лошадь, я поднялся наверх. Меня окружили

молодые, загорелые, с обветренными приветливыми лица-ми командиры, а один из них, высокий, улыбчивый, в ладно сидевшей на худощавой фигуре гимнастерке, протянул руку и доложил:

- Товарищ Аралов, разрешите представиться - Якир. Вслед за ним представились Княгницкий, Гарькавый, Левензон, Гусарев и еще человек пятнадцать - фамилий их не запомнил.

- О вас уже давно слыхал,- сказал я Якиру, вспомнив о его подвигах в боях под Лисками и Коротояком. - Поздравляю с орденом.

Якир застенчиво и смущенно оглянулся на своих товарищей, но встретил одобрительные взгляды, как бы говорившие: ну чего ты, как юная девица, краснеешь... Ведь воевал по-настоящему!..

- Рад познакомиться с вами,- обратился я к командирам.- Но что вы все здесь делаете?

- О, такой вопрос весьма кстати,- ответил за всех Якир.- Представьте, мы - безработные.

- Как - безработные? Что-то не пойму.

- Сейчас поймете,- уверил меня Якир.- Видите ли, нас сюда прислали формировать правительство Бессарабии, но все это сейчас откладывается. Сами знаете, Деникин наступает, не унимается Петлюра. Заниматься созданием правительства некогда. И мы, не по своей вине, оказались безработными.

- Так что же вы хотите?

- Воевать!

Это слово Якир произнес твердо и категорично. И тут же с подкупающей искренностью предложил:

- Дайте нам, пожалуйста, какую-нибудь часть, а еще лучше дивизию. Не беспокойтесь, сделаем ее первоклассной и боеспособной. Уверен, что товарищ Ленин ругать нас не будет.

Мы сели и разговорились. Оказалось, что большая группа товарищей по указанию Совета Народных Комиссаров прибыла сюда, на Украину, с заданием создавать и укреплять местные органы Советской власти и партийные организации. Но обстановка действительно сейчас требовала всех людей, тем более боевых командиров, направлять на фронт.

Несмотря на молодость и юношескую порывистость, Иона Эммануилович Якир произвел на меня очень хорошее впечатление. В каждом его слове и предложении проявлялись искренность и стремление не сидеть сложа руки, а действовать, работать, воевать. Я сразу проникся к нему симпатией, так как почувствовал в нем человека, безусловно преданного делу революции и Коммунистической партии. Говорил Якир спокойно, обдуманно, убедительно, и все участники беседы внимательно прислушивались к его мнению. Видимо, он пользовался у своих друзей уважением.

Признаться, эта неожиданная встреча даже обрадовала меня. Вот, подумалось, и есть у нас готовое командование 45-й дивизии. А то, что на эту дивизию намечали товарища Савицкого, ничего, ему можно дать другую должность.

- Что ж, ваше предложение вполне разумно,- сказал я.- Попытаюсь вашу просьбу выполнить. Как вы смотрите, товарищ Якир, если мы дадим вам сорок пятую дивизию?

- Лучше и не придумаешь. Давайте, не пожалеете. На том мы распрощались. Я сел в седло и поехал на узел связи. По прямому проводу связался с Киевом, пригласил командующего армией Семенова и предложил ему назначить Якира начальником 45-й дивизии, а вместе с ним командировать туда и несколько его товарищей. Семенов заколебался, сославшись на то, что уже послана телеграмма о назначении Савицкого, а Якиру предлагают дать 14-ю армию. Но я под впечатлением недавнего разговора с Якиром настаивал на своем.

В начале июля 1919 года Иона Эммануилович Якир был назначен начальником 45-й дивизии. Собственно, дивизии еще не существовало, но Якир очень быстро из разрозненных полупартизанских отрядов и частей создал вполне организованное и боеспособное соединение, которое впоследствии прославило себя на многих фронтах. Рядом с ним грудились его боевые соратники Гарькавый, Левензон и Княгницкий. Позже Княгннцкий принял командование 58-й дивизией.

К августу положение на Украине резко осложнилось. Назревала опасность захвата ее вражескими войсками. Владимир Ильич, обеспокоенный угрожающим развитием событий, 9 августа направил Реввоенсовету 12-й армии и Украинскому правительству специальную директиву. Он настойчиво требовал приложить все силы для защиты юга Украины, так как дело идет о судьбе революции.

Ленинскую директиву обсуждали военные и партийные руководители Одессы, Херсона, Николаева и приняли решение создать Южную группу войск Красной Армии, которая должна была стать нашим щитом и мечом в этом районе. На должность командующего войсками группы выдвигался товарищ Якир, о чем Реввоенсовет 12-й армии получил срочную радиограмму. Якира мы все уже хорошо знали как великолепного организатора и боевого командира, поэтому Реввоенсовет его назначение немедленно одобрил, утвердив одновременно членами Реввоенсовета стойких, проверенных большевиков - Гамарника, Затонского и Картвелишвили.

Обстановка продолжала осложняться. В конце августа мы вынуждены были оставить Киев. Реввоенсовет 12-й армии перебазировался в Новозыбков. Но еще до этого, несколько ранее, связь с Южной группой, осуществлявшаяся исключительно по радио, прервалась. Мы успели только передать приказ войскам группы наносить противнику мощные концентрированные удары и во что бы то ни стало пробиваться на север, на соединение с остальными частями армии.

Все эти дни и ночи были заполнены тревогами и ожиданиями: авось от Якира дойдет до нас хоть какая-нибудь весточка. Но, к величайшему огорчению, вестей не было. Что происходит с Южной группой, как дерутся 45, 47 и 58-я дивизии, какие несут потери - мы ничего не знали. И все же верили, надеялись, что Якир не подведет и боевое задание выполнит.

Так в томительном ожидании прошло больше десяти суток. По нескольку раз в день мы «мучили» нашу радиостанцию, вызывали начальника радиослужбы и требовали от него установить связь с Якиром. Но тщетно! Якир молчал...

И вдруг, совершенно неожиданно, пришла радостная весть: начдив-44 Дубовой сообщил, что связь с Южной группой установлена. Мы, конечно, забросали Дубового вопросами, стремясь поскорее выяснить интересующие нас подробности, перепроверяли сообщение, уточняли, что именно передал Якир, в каком состоянии находятся части, где они сейчас... Иона Эммануилович, оказывается, все время пробивался с боями на север и просил разрешить ему двигаться к Житомиру, на соединение с 44-й дивизией.

Мы согласились, и теперь непрерывно любыми способами поддерживали связь с Южной группой и следили за ее героическим походом.

23-летний командующий группой Якир, с которым считались и которому беспрекословно подчинялись бывший контр-адмирал Немитц, опытный офицер Княгницкий и такие храбрецы, как Котовский, привел из Одессы и Николаева в район Киева три дивизии. Он вырвал их из, казалось бы, плотного и непроницаемого кольца противника, действовавшего очень активно. С Левобережья наступали отборные деникинские части, с запада рвались вперед петлюровцы и белополяки. А внутри этого небольшого и своеобразного «коридора» оперировали многочисленные банды - и конные, и пешие, и даже с артиллерией.

Иона Эммануилович Якир и члены Реввоенсовета Южной группы проявили в эти дни высокую дисциплинированность, инициативу и преданность делу революции. Например, Якир очень удачно занял позиции в тылу вражеских войск, отбросил их на запад и вместе с 44-й дивизией захватил Житомир. 20 суток продолжались непрерывные бои. Оперативно-тактический замысел командующего Южной группой был подкреплен смелой инициативой, большой партийно-политической работой среди бойцов и их массовым героизмом.

Вскоре Якир появился в штабе 12-й армии в Новозыбкове. Да как появился - прикатил на паровозе в сопровождении своих боевых друзей Гарькавого и Голубенко. Вошли они в штаб веселые, улыбающиеся, будто и не было за их плечами этого изумительного марша - трудного, кровопролитного, но победного!

Радость нашей встречи передать трудно. Мы обнимались, целовались, жали друг другу руки и с законной гордостью победителей подсчитывали: какими же силами теперь располагаем? В наши ряды вливалось несколько тысяч обстрелянных, закаленных бойцов.

Отвечая на паши нетерпеливые вопросы, Иона Эммануилович меньше всего говорил о пережитых трудностях, а больше всего - о результатах. Он выполнил задание Реввоенсовета, задание Ленина - и был по-настоящему счастлив. Худющий, почти черный от загара и походной пыли, он все время улыбался и спешил порадовать нас новыми и новыми подробностями.

- Люди!.. Золотой народ!.. Как дрались, как дрались!.. На одного колеблющегося или труса приходились тысячи героев. Если бы мог, каждого прижал бы к своему сердцу... Принимайте и подарки наши - продовольствие и трофеи. Противник нас и кормит, и одевает, и вооружает. Ему, конечно, неохота, да ничего не попишешь...

Десять тысяч овец и большое количество крупного рогатого скота нам очень и очень пригодились, так как продовольственные запасы армии уже иссякали и мы сидели на голодном пайке.

Когда прошли первые минуты восторгов и расспросов, Якир, погасив улыбку, категорически заявил:

- Теперь мы пойдем на Киев.

- Не спешите, вам надо отдохнуть...

- Нет, нет, - перебил Якир. - Еще в походе, узнав, что деникинская сволочь захватила Киев, мы вынашивали мысль отбить его. Разрешите нам ударить... Уверен, что деникинцам не поздоровится.

Это предложение выглядело весьма соблазнительно, однако директива Главного командования Красной Армии обязывала нас отвести 45-ю дивизию в резерв. Как же поступить? Приказ есть приказ, к тому же дивизия действительно нуждалась в отдыхе и пополнении.

Мы связались с Москвой, с Главкомом, но получили подтверждение прежней директивы, о чем сообщили Якиру. Это его очень огорчило.

Будучи человеком дисциплинированным, Иона Эммануилович и не помышлял о том, чтобы не подчиниться приказу Главкома. Вместе с тем ему очень хотелось «ударить на Киев». Бойцы 45-й тоже были полны наступательного порыва, и призыв «Даешь Киев!» находил в частях горячий отклик.

- Как же мне убедить бойцов? - сокрушался Якир. - Честное слово, это почти невозможно.

Я понимал Якира, сочувствовал ему, но помочь ничем не мог. Под Петроградом в боях с Юденичем истекали кровью наши немногочисленные части и требовалось, приведя 45-ю в порядок, направить ее на помощь тем, кто дрался на севере.

- Хорошо, - сказал Якир и встал. - Приказ будет выполнен.

Он прошелся по комнате, поглаживая свою черноволосую голову ладонью, потом остановился передо мной и с обычной милой застенчивостью попросил:

- Семен Иванович, мы все сделаем, как приказывает Главком. Но разрешите, не нарушая сроков выполнения этого приказа, помочь нашим частям, наступающим на Киев. Поддержите нас, товарищ Аралов! Это будет такая неожиданность для Деникина, что его может кондрашка хватить.

Просьбу Якира мы удовлетворили. Лицо Ионы Эммануиловича засветилось, и он поспешил к своим друзьям передать: сначала «Даешь Киев!», а потом - под Петроград.

Свои части Якир быстро переформировал и привел в порядок. На усиление 58-й дивизии выделил отряды Княгницкого и Гуляницкого. Это был молниеносный рывок и столь же молниеносный удар. Деникинцам пришлось хоть на краткий срок, но «драпать» из города.

Сейчас нет нужды разбирать оперативную сторону, успехи и недостатки этого удара. Отмечу только, что задуманное удалось. Деникинцы почувствовали слабость своего тыла, а мы еще раз доказали не только генералу Деникину, а и всей международной буржуазии героизм и отвагу воинов Красной Армии.

Еще хочу отметить, что за блестящее осуществление похода Южной группы 45-й и 58-й дивизиям по решению Совета Труда и Обороны были вручены Почетные Революционные Знамена, а Якир, Федько, Немитц и другие командиры награждены орденами Красного Знамени. Владимир Ильич Ленин прислал приветствие участникам похода. Это приветствие зачитывалось в частях на митингах и вызвало непередаваемый энтузиазм и восторг бойцов. Ленинское поздравление они считали высшей боевой наградой. Нечего говорить о том, что Якир и члены Реввоенсовета чувствовали себя именинниками.

Вскоре 45-я дивизия погрузилась в эшелоны –уезжала на север, под Петроград, и теперь уже бойцы скандировали новый лозунг: «Добьем Юденича!»

Тепло, по-братски мы простились с Ионой Эммануиловичем Якиром. Я вглядывался в юношески восторженное лицо талантливого командира-самородка, в его по-прежнему улыбчивые глаза и думал про себя: «Нет, такой не подведет! Это - настоящий боец нашей партии!»

И не ошибся. Якир был верным сыном и пламенным бойцом партии и в годы гражданской войны, и в годы, когда, залечивая раны войны, Советская страна поднимала хозяйство и укрепляла свои, овеянные боевой славой Вооруженные силы. Большевик-ленинец, он на всех ответственных военных постах считал себя прежде всего представителем партии. Для нее он жил, для нее трудился, ей отдал весь жар своего сердца, всю силу своего ума и таланта.