Глава XV НЕ СТРАШАСЬ УГРОЗ

Глава XV

НЕ СТРАШАСЬ УГРОЗ

ЛОЗАННА

В октябре 1922 года правительство Ллойд-Джорджа подало в отставку. В новом консервативном правительстве министром иностранных дел стал лорд Керзон — сторонник наступательной агрессивной политики. По его инициативе в конце ноября была созвана международная конференция в Лозанне по подготовке мирного договора с Турцией. Выступив инициатором Лозаннской конференции, Керзон поставил перед собой несколько задач: взорвать советско-турецкий договор 1921 года, отдалить турок от России, изолировать их и заставить искать покровительства Англии. Керзон страстно желал также разрешить мосульский вопрос в свою пользу и приобрести, таким образом, богатое месторождение нефти. Для этого он решил прежде всего попытаться отстранить Советскую республику от переговоров. Империалисты решили «допустить» Советскую Россию к участию только в тех заседаниях, где будет разбираться вопрос о режиме черноморских проливов.

Конференция открылась 20 ноября. Советские делегаты не были приглашены на открытие. Делегация выехала в Лозанну лишь в конце ноября. Но Воровский прибыл из Рима значительно раньше и сразу же установил контакты с некоторыми иностранными дипломатами. Он встретился с Исмет-пашой — главой турецкой делегации. Между ними состоялся обмен мнениями.

«Свидание Исмет-паши с Воровским, — писала «Правда», — рассматривается в Лондоне как свидетельство упрочения русско-турецкого соглашения…»

С представителями турецкой делегации Воровский наладил постоянную связь. Он заверил турецких делегатов, что Советская Россия весьма сочувственно к ним относится и будет поддерживать их. В свою очередь, и турки были склонны занять сторону русских в вопросе о проливах.

Воровский установил также связь с югославской делегацией. Он имел продолжительную беседу с ее представителем — Нинчичем, который заверил Воровского в том, что народы Югославии питают дружеские чувства к русским. В этой беседе были затронуты также вопросы, обсуждавшиеся на конференции, намечены пути установления нормальных отношений между Россией и Югославией.

Когда русская делегация приехала в Лозанну, Воровский информировал Г. В. Чичерина о положении на конференции, рассказал ему о точке зрения турецкой делегации и об итальянских делах.

Керзон спешил покончить с территориальными вопросами до приезда советской делегации, но это ему не удалось. В начале декабря на заседании комиссии по проливам выступил глава советской делегации Чичерин. Выполняя указания Советского правительства, он требовал в интересах мира и спокойствия закрыть для военных судов Дарданеллы и Босфор. Чичерин отметил, что в этом вопросе точки зрения России и Турции совпадают. Но Балканские страны не поддержали советского представителя, и вопрос о проливах свелся к единоборству Англии и Советской России. Англия усиленно нажимала на Турцию, и та начала колебаться. Керзон явно спешил закончить вопрос о проливах, чтобы избавиться от советской делегации.

Воровский внимательно наблюдал за происками лорда Керзона, видел слабость французских представителей, которые не замечали хитрости англичан. От Воровского не укрылся тот факт, что лорд Керзон старается оттеснить французов и поссорить их с турками. В самый разгар словесных боев, наблюдая грызню империалистов, Воровский 14 января писал: «Французы попали в трясину и с каждым шагом вязнут все больше».

Воровский быстро и трезво оценивал международные события. У него было необыкновенно острое политическое чутье. Глубокий марксистский анализ и большой политический кругозор помогали ему правильно ориентироваться в международных делах. «Из разговоров и знакомства с материалами, — сообщал он жене в письме, — у меня создалось впечатление, что на днях окончательно столкуются союзники с турками по вопросу о проливах и тогда созовут комиссию для принятия проекта и подписания. По остальным вопросам тоже близки к соглашению. Французы, желая иметь свободные руки на Рейне, во многом уступили, а англичане вообще мало интересуются экономическими и финансовыми вопросами».

И действительно, как и предполагал Воровский, турки пошли на уступки, и вскоре Керзон вручил им свой проект соглашения о проливах.

26 января 1923 года Воровский писал: «Что-то начинает разъясняться на нашем горизонте. По нашим сведениям, в субботу раздадут проект проливной конвенции, а в понедельник или во вторник — союзнический проект мирного договора. После этого якобы туркам предложат подписать договор как он есть».

Но в самый последний момент французы спохватились и решили исправить положение. Они захотели урегулировать финансовые вопросы с турками частным образом. Однако турки наотрез отказались удовлетворить требования французов. Затормозился вопрос и о мосульской нефти.

«Творится здесь невероятный ералаш, — писал Воровский 31 января 1923 года, — кто знает, быть может, начинается новая эра во взаимоотношениях между союзниками, а следовательно, и в мировых взаимоотношениях. Французы и англичане настолько рассорились, что вчера французское правительство подало в Ангоре[37] и опубликовало ноту, в которой заявило, что не считает окончательным поданный союзниками туркам проект мирного договора и что готово продолжить или возобновить через некоторое время дальнейшие переговоры в Лозанне или в другом месте. Англичане на это обиделись и ответили газетной заметкой, что это заявление противоречит решению, принятому всеми союзниками, то есть и самими же французами, относительно проекта мирного договора. Одним словом, начинается кутерьма. Что из этого выйдет, трудно предвидеть: все они шантажисты, а это значит, что легко могут опять помириться. А может быть, поругаются».

Турки не подписали проект мирного договора, и конференция прервалась.

В перерывах между заседаниями Воровский выбирал время и навещал дочь Нину. Она находилась в двух часах езды от Лозанны, в частном санатории, где лечилась (у нее открылся туберкулезный процесс в легких).

Сойдя с поезда, Воровский глубоко вдыхал горный воздух и направлялся в санаторий. Легкий морозец приятно пощипывал кожу. Воровский любовался снежными вершинами, сверкавшими в лучах яркого солнца, как сахарные головы. По дороге он встречал Нину. Она прогуливалась с большой, в белых пятнах собакой. Увидев отца, бросалась к нему.

— А ты не боишься сломать мне шею? — спрашивал с улыбкой Воровский.

— Ну, ты у меня сильный, — отвечала Нина.

— Сильный ли я — это еще вопрос, а вот ты заметно прибавила в весе. Гимнастикой занимаешь- ся? Не ленишься? А как уроки? Подвигается ли французский? Как математика?

Так они обычно проводили на воздухе часа полтора. Приятно поскрипывал под ногами снежок, напоминавший о Родине. Время проходило незаметно, и Воровский торопился в Лозанну, где его ждали дела.