НОЧНЫЕ ЗАРНИЦЫ

НОЧНЫЕ ЗАРНИЦЫ

Жил в дворницкой Владимир Соловьев.

От стен бревенчатых немилосердно дуло.

Вся мебель, — не потратишь много слов, —

Кровать и стол, да два дешевых стула.

Жизнь стойких — невеселая игра.

И в дворницкой, где холодно и грязно,

Писал он «Оправдание добра»,

Не видя зла усмешки безобразной.

И Достоевского несчастья и долги

Замучили. Творить, заботой мучась!

Болезнь и бедность — вечные враги.

Белинского постигла та же участь.

И Пушкина и Гоголя нужда

По временам гасила и душила.

Не зажигайся гения звезда,

И не рождайся творческая сила!

Страна, которой и таланты не нужны,

Шла к гибели широким пьяным шагом.

Немудрено, что у такой страны

Стал вождь — разбойник и бродяга!

Страна, которая, все ценное губя,

Чертополох, взлелеявши, взрастила;

Откуда силы взять, чтоб не проклясть тебя,

Талантов русских ранняя могила?

О, скудоумная, ты не могла понять,

Что слава гениев — твоею будет славой;

Что жизнь и труд их надо охранять,

А не травить крысиною отравой.

Умела разводить породистых свиней,

И коней для купеческой забавы;

Но ты не берегла своих больших людей,

Своей национальной славы!

Ну, что скажу я, что тебе скажу?

В чем отыщу неправды оправданье?..

Ты покорилась пуле и ножу,

И ты теперь достойна состраданья.

И под дугой бубенчики, звеня,

Расскажут мне, когда домой поеду,

Что, может быть, ты сгубишь и меня…

Молюсь, пошли Господь тебе победу!

Не надо мной… Ведь я, любя, кляну,

Кляня тебя, душой с тобой болею.

Великую, родимую страну

Люблю и по-хорошему жалею.

В стране жестокой, темной и большой,

Где погибали гении — гиганты,

Мечтаю жить. Сродниться с ней душой

И послужить ей маленьким талантом.

Откуда покорность эта,

Откуда эта любовь?

Расстрелянного поэта

Недавно брызнула кровь…

И снова сдвинула брови:

Певец над певцами, князь!

И, вспомнив о Гумилёве,

Я снова злобой зажглась.

Недавнюю эту рану

Рукой на груди зажму.

Кого обвинять я стану?

Кого «прощу и пойму»?

Тащить в подвал на расправу

Свою небесную весть,

Свою высокую славу,

Свою народную честь!..

И чья-то тупая морда

Направила свой наган

В него, идущего твердо,

Не сгорбившего свой стан.

За воина и поэта, —

Чей взор орлиный был горд, —

Расстрелять бы в ту ночь, до рассвета,

Сотню бездумных морд!

…………………………………………………………………………..

Не все растрачено и пропито

Моей безумною страной.

Обогатилась новым опытом

И… новой тяжкою виной.

Отбушевала наша вольница,

Друг друга резать начала!

Вожак шатается и клонится

У поминального стола.

И кто-то вновь слезами давится.

И на коня! И скачет вдаль.

Кому-то новое не нравится.

Кому-то старого не жаль.

Пусть вихревой, мятеж — сумятица!

Сквозь залпы слышен звонкий крик:

Убей, убей того кто пятится

А кто бороться не привык!

Апрель 1934 г.