Самолет над Шумихой

Самолет над Шумихой

Семья Грицевцов была большая. На Урал они приехали из белорусской деревни Боровцы во время первой мировой войны.

Поселились на Кирпичной улице. Отец, Иван Антонович, устроился на железную дорогу. Дети подрастали. Старшие — Василий и Иван — уже сами работали. Сергей подружился с соседскими мальчишками, особенно с Санькой Вилковым. Их детской мечтой было стать, когда подрастут, железнодорожниками.

Однажды зимой с Санькой приключилась беда. Ребята любили прыгать с крутого берега озера Чистого вниз, в сугробы. Санька прыгнул неудачно, вывихнул ногу. Сергей бросился на помощь. Разгреб лежалый снег, вытащил друга, но сам попал под обрушившийся навет, и его завалило. Ребята вытащить не смогли. Побежали за лопатами. Пока откопали, Сергей сильно промерз и простудился. Болел тяжело и долго. Санька, поправившись, каждый день ходил на озеро ловить рыбу и просил мать сварить для Сережи «целебную юшку».

В тот год необычно рано наступила февральская оттепель. Солнце — великий исцелитель. С первыми теплыми днями Сергей уже играл с мальчишками. На улицах Шумихи было шумно…

Свершилась февральская революция. Иван Антонович вступил в партию большевиков. Домой приходил поздно, да и то не всегда, было много работы и партийных дел.

Осенью семнадцатого года Уральский областной Совет известил все города Урала, что в Питере победила социалистическая революция. А в мае восемнадцатого в Зауралье вспыхнул мятеж чехословаков, из числа бывших военнопленных и белогвардейцев. Колчак вел на Урал белое войско. Враждебные вихри кружились над Россией. Гражданская война не обошла и Шумиху.

Однажды недалеко от вокзала загремели пушки. Несколько шрапнельных снарядов разорвалось над базарной площадью. Это стрелял бронепоезд белых, стоящий на запасном пути. Громыхая защитными стальными плитами, он стал пятиться назад. В небе послышалось незнакомое стрекотанье. Это прилетел аэроплан с красными звездами на крыльях. Сергей как завороженный смотрел на небесного гостя. Самолет медленно описывал круги над станицей, постепенно снижаясь. Вот уже видно, как вытянулась за борт рука летчика. Еще мгновение — и бомба с легким свистом устремилась к земле. Взрыв, второй, третий… Аэроплан взмывает ввысь и уходит на запад.

В августе Красная Армия освободила Шумиху.

В тот год случилась засуха. Урожай собрали чуть больше, чем посеяли. Надвигался голод, а за ним его вечный спутник — тиф. В семье Грицевца все его перенесли. Кое-как стали поправляться, но Анна Фоминична вскоре вновь заболела и умерла.

Никогда она не роптала на свою трудную судьбу. Растила восьмерых детей, трех похоронила. Немало слез выплакала, много боли прошло сквозь ее сердце. И вот… не стало в семье доброго и ласкового друга.

Стояли у гроба родные и соседи, глядели на ее высокий морщинистый лоб, на горестные складки вокруг рта. Нужда и труд преждевременно состарили, а ведь было ей всего сорок один год.

В судьбе каждого человека бывают переломные моменты. Бессонная ночь у гроба матери была для Сергея именно такой. Вспомнилось все: и радости и огорчения, как отводила она беду и от старших и от младших. А кто теперь заступится за них?

Хоронили Анну Фоминичну в тоскливый осенний день. Серые тучи ползли над кладбищенскими деревьями. Рядом с могилами братьев Владимира и Георгия опустили на холщовых полотенцах третий гроб, материнский…

Но жизнь продолжалась. Сергей пошел в школу. В свободные минуты учился играть на мандолине, что была у соседского паренька. Тяжело одним мужчинам справляться с домашним хозяйством. Надо и постирать, и обед приготовить.

Отец привел Агриппину Федоровну. Она неплохо относилась к детям, но старшие сравнивали ее с родной матерью, и это сравнение было не в ее пользу. Да по-другому и быть не могло. Дети-то уже взрослые. Старший, Василий, был призван на действительную службу, а после армии перебрался в город Кролевец Сумской области. Иван с отличием закончил железнодорожное училище и по ходатайству Сибирской окружной железнодорожной комиссии был направлен учиться на рабочий факультет при Московском механическом институте имени Ломоносова.

О Сергее Агриппина Федоровна рассказывала, что рос он крепким, спокойным и решительным мальчиком. Запомнилась ей история с коньками.

Ядреными зимними днями шумихинские ребятишки, расчистив снег на озере, устраивали там каток. Катались на деревянных коньках. Только у одного Кольки, сына священника, были всамделишные стальные «норвеги». Ему все мальчишки завидовали. И вот Санька Вилков разведал, что какой-то приезжий продает настоящие «снегурки». Цену просил высокую. Сергей загорелся и купил. От отца, конечно, попало, но зато все ребята поселка гоняли на его «снегурках».

Теперь можно было и посостязаться с поповским сыном Колькой Дерябкиным. Вообще с Колькой у Сергея складывались неплохие отношения. Дерябкин — ловкий, сильный, начитанный, хорошо учился. Однажды они разговорились.

— Я ни в бога, ни в черта не верую, — признался Колька.

— Но ведь твой отец поп?

— Что так, то так. Но мне кажется, что и он неверующий, хотя в этом и не признается.

— Чего же тогда он рясу не скинет?

— А что ему делать? Ремеслу он никакому не обучен. И отец его, и дед были священниками, и его готовили к этому с самого детства… Жить-то надо. Он мне так объяснял.

— А ты все-таки сагитируй отца. Вот здорово-то будет!

Привлекал Колька еще и тем, что он отлично играл на клавесине. В поповском доме стоял старенький дребезжащий инструмент. По вечерам Сергей забегал к Дерябкину и, если была возможность, садился за клавесин, подбирая на слух знакомые мелодии. Первая мечта быть железнодорожником сменилась новой — стать музыкантом. Но ведь еще нужно окончить школу. Потом будет виднее.

27 марта двадцать четвертого года в Шумихинскую ячейку РКСМ поступило заявление:

«Прошу принять меня в ряды РКСМ, так как я желаю получить политическое образование и обязуюсь подчиняться всем правилам и Уставу. Проситель — Грицевец Сергей».

Над Шумихой и окрестными деревнями долго кружил самолет, разбрасывая разноцветные листовки. В «письмах с неба» напечатан призыв вступить в общество друзей воздушного флота. Росла отечественная авиация, вот и проводилась большая работа по пропаганде и распространению авиационных знаний среди населения, особенно среди молодежи. С этой целью и было создано ОДВФ.

…Самолет сел на поле за железной дорогой. Взрослые и дети бежали к легкокрылой машине. Опустела и школа. Ребята, обогнав своих учителей, первыми примчались к месту посадки. Сергею посчастливилось забраться в кабину. На радостях он только и вымолвил: «Вот это да!»

Сергей узнал — учиться на летчика можно только с восемнадцати лет. Ему только шестнадцатый. Ждать еще долго. Он решил схитрить и внести в паспорт отца, где перечислялась вся семья, «поправку» — прибавить себе два года. Нужна была и справка о состоянии здоровья. Пришел к фельдшеру Макаровскому.

— Чего тебе? — спросил Макаровский.

— Надо справку.

— Ты же здоров.

— Вот мне и надо такую. Хочу поступить в школу летчиков.

— Отец знает?

— Пока нет.

— Ну, так я скажу. Он тебе покажет летчика!..

Разговор с отцом был не из легких.

— Ну, как там в небе, есть дела? Земные ты уже все переделал: и выучился, и наработался, и хозяйством обзавелся? В небе, наверное, легче?

— А я не ищу легкого!

— Раз так, то незачем и ходить к фельдшеру. Выкинь из головы!

Сергей хлопнул дверью, молча ушел из дома. Но «выкинуть» авиацию из головы было уже невозможно. Все книжки, имевшиеся в Шумихе по авиации, он прочел.

В летние каникулы, выхлопотав как член семьи железнодорожника бесплатный билет в Москву, Сергей поехал навестить брата.

Жил у Ивана в общежитии. Когда тот уходил на занятия, Сергей уезжал смотреть Москву, бывал, на Ходынском поле у центрального аэродрома. Подолгу смотрел, как величаво выруливают на взлетную полосу серебристые птицы, как они стремительно взмывают ввысь. Росла в душе мечта летать.

В газетах красочно писали о новых самолетах, о летчиках. Сергей вырезал из одной газеты снимок Михаила Громова. Он знал о его полете из Москвы в Пекин сквозь туманы и грозы над горными хребтами, окутанными облаками, над безлюдной пустыней Гоби и о том, как на самолете «Крылья Советов» он за три дня облетел все столицы Европы.

Когда Сергей вернулся домой и рассказал своим сверстникам о том, что видел и узнал в Москве, не все верили. Это особенно огорчало Сергея. Раньше-то никто его не считал вруном, а вот теперь…

Вскоре приехал домой Иван Грицевец. Учебу в институте он совмещал с общественными нагрузками: участвовал в борьбе с беспризорностью, в ликвидации безграмотности, в организации пионерских отрядов. Комитет комсомола института на своем заседании обсудил решение общемосковского собрания юных пионеров по вовлечению молодежи в пионерские организации и решил: обязать студентов-комсомольцев в каникулы организовать по одному пионерскому отряду.

Иван встретился с секретарем Шумихинского райкома комсомола Егором Евсейчиком.

19 июля на бюро райкома комсомола приняли решение:

«организовать пробный отряд юных пионеров при Шумихинской железнодорожной ячейке, как при ударной… Назначить начальником отряда Ивана Грицевца, а в помощники выделить того, кого он потребует… В пионеры должны вступить все комсомольцы ячейки от 14 до 16 лет и быть в отряде примерными…»

Согласно решению райкома, вступил в пионеры и Сергей Грицевец. На организационном собрании его избрали вожатым звена. С этого поручения и началась его общественная работа.

В партийном архиве Курганского обкома КПСС сохранился протокол пионерского собрания в Шумихе и обращение «к сознательным товарищам-гражданам», в котором говорится о том, что «юные пионеры — это члены великого будущего социалистического общества, и поэтому каждый сознательный гражданин, верящий в победу социализма, должен помочь этому зарождающемуся движению». Там же есть ведомость: для закупки красного материала на пионерские галстуки собрано 7 рублей 83 копейки. В ней стоит и подпись Ивана Грицевца, выделившего из своей шестирублевой стипендии на нужды пионерского отряда имени Розы Люксембург пятьдесят копеек.

В Москву, в институт, Шумихинский райком комсомола сообщал, что Иван Грицевец выполнил комсомольское поручение, организовал пионерский отряд, выступал с докладами на объединенных собраниях комсомольцев железнодорожной и поселковых ячеек по международному положению и об электрификации России.

20 июня 1926 года Сергея принимают в комсомол. Его избирают в бюро ячейки, вводят в состав школьного совета. Надежный парень, способен выполнить любую работу — так думали о нем его товарищи.

Сергей постоянно чем-нибудь увлечен. То он организует комсомольско-пионерские субботники по устройству катка (его личные коньки давно уже стали общественной собственностью), то создает пионерскую комнату, то с ребятами собирает материал по истории края и пионерского движения, то что-то изобретает по самолетостроению.

После окончания школы Сергей собрался в Златоуст. Отец был грустен: третий сын покидает родной дом. Внешне суровый и вспыльчивый, он очень любил детей.

И вот отцовская рука лежит на плече Сергея.

— Раз уж решил ехать — поезжай. Рабочие руки сейчас везде нужны. А если что не так — возвращайся, будем вместе робить.

— Ладно, батя, там видно будет.

— Вот я и говорю, чтобы видно было, а не в потемках плутать. Понятно?

— Понятно.

Иван Антонович долго скручивал «козью ножку», затянулся крепчайшей махоркой.

— Только вот беда… Деньги, что остались после матери, мы потратили… на дорогу тебе дать нечего. Вот разве полпуда муки?

…С котомкой муки, на тормозной площадке товарного вагона приехал Сережа Грицевец в Златоуст.