Работа на посту директора совхоза

Работа на посту директора совхоза

В мае 1997 года меня избрали директором Боровинского совхоза. Совхоз был знаменит своей птицефабрикой, состоящей из 12 современных механизированных птичников, огромной площадью полей более чем в 1000 га, и своими лесными массивами. К тому времени ещё оставались не вырубленными леса, кое где сеялся овёс и ячмень, да косилось сено для вымирающего стада коров. Птичники, перестав функционировать, превратились в мрачные тёмные пещеры набитые металлоломом, где вчерашние их работники по варварски раскурочили в поисках меди и алюминия всё электрооборудование.

Узнав, что совхозное начальство собирается выпилить остатки леса и продать его кругляком на сторону, мне стало обидно за территорию моего жительства. Я съездил в город, заручился поддержкой чиновничества от сельского хозяйства и на перевыборном собрании пайщиков меня избрали председателем. Добиться этого было не тяжело, так как зарплата рабочим не выплачивалась годами, и они надеялись, что я как преуспевающий коммерсант поправлю их материальное положение.

Мне хотелось дать людям свободу, чтобы они самостоятельным трудом возродили сельское хозяйство. Все материальные условия для этого были. Для начала я думал поделить всю совхозную землю по участкам и раздать её в пользование дееспособным рабочим. Далее скооперировавшись, они могли бы сообща принимать решения и её обрабатывать. Лес я хотел им раздать бесплатно для строительства жилья, коровников, других хозяйственных построек, которые бы уже принадлежали частным крестьянским хозяйствам. Таким образом можно было бы вернуться к дореволюционному частно-общинному владению землёй, но с более высоким развитием техники. Частный труд вновь позволил бы приобрести утерянное чувство хозяина, а общее принятие решений сплотил бы крестьян в коллектив, способный противостоять враждебному влиянию извне.

Но мой оптимизм улетучился, когда я столкнулся с реальной практикой жизни. За годы советской власти люди привыкли работать по приказу и за гарантированную зарплату. Становиться самостоятельными собственниками они не желали. К тому же этому мешал низкий нравственный уровень большинства совхозников, — они привыкли воровать, а ворованное пропивать.

Все более менее трудолюбивые крестьяне уже покинули совхоз, взяв свои паи. Остались те, кто вообще не привык к самостоятельной жизни, и кто ни в коем случае не хотел порывать со своими порочными привычками. Мои попытки изменить их сознание через организацию религиозных собраний они встретили непониманием и саботажем. Лишь небольшая группа, в основном пенсионерок, с удовольствием собирались у кого-нибудь на дому, где я им показывал по видеомагнитофону фильмы на православную тематику, и рассказывал о вере, чего успел сам узнать к тому времени. А дееспособное мужское население, живя по принципу — каждый сам за себя, не нашло в себе смелость поддержать мои добрые устремления.

После моего ухода с поста директора совхозники все-таки выпилили лес и продали его по дешёвке кругляком на сторону.

Именно тогда ко мне стало приходить понимание того, что в некоторых случаях необходимо применять силу, чтобы заставить людей делать правильные вещи, так как они самостоятельно не в состоянии порвать с прежними порочными привычками.