Поездка в Ново-Николаевск (Новосибирск)

Поездка в Ново-Николаевск (Новосибирск)

После возвращения из Иерусалима жить прежней жизнью я уже не мог. Коммерцией я тяготился давно, а теперь и вовсе она для меня потеряла всякий смысл. Чтение книг тоже перестало быть актуальным, так как наиболее важные концептуальные знания я уже получил. Необходимо было сменить среду обитания, где можно быдло бы приложить свои силы, соответствующие моему новому мироощущению.

В это время горняки Анджеро-Судженска перекрыли Транссиб. Более реального противостояния ельцинскому режиму в стране я нигде не видел, и само собой пришло решение ехать к ним, чтобы своими глазами наблюдать борьбу и по мере сил оказывать протестующим свою помощь. Жена одобрила моё решение, взяв на себя руководство трактиром.

Дело оставалось за малым. Сначала я хотел отблагодарить своего брата Артёма за устроенную мне поездку на Святую Землю. Зная, что он тяготится своим холостяцким положением, я уже давно приглядел для него одну деревенскую девчонку, которая тоже была одинокой. На всё про всё ушёл месяц, и 31 мая они уже стояли под венцом в Куженкинской церкви, что находится на трассе Москва — Санкт-Петербург у поворота на Бологое. А через день, 2 июня, загрузив всё необходимое в свою старенькую «Волгу» пикап, я уже ехал на восток страны.

За четыре дня без приключений и единой поломки я добрался до Омска. Светлое время суток я ехал, а когда начинало темнеть, то сворачивал в какой-нибудь близлежащий лесок и, откинув сиденье спал прямо в машине. Из вынесенных впечатлений от путешествия своей красотой мне запомнились Нижний Новгород, Татария и Урал. Нижний Новгород стоит на слиянии Волги и Оки, и когда через мост проезжаешь в старую часть города, где на возвышенности красуется Нижегородский Кремль, то взору открывается поразительный вид на бескрайнюю водную гладь с чудными островами. Дорога по Татарии идёт вдоль Волги и на всём протяжении пути тянутся бесконечные ухоженные поля и пашни. Как ни тяжело положение в сельском хозяйстве страны, но везде, где я проезжал земля обрабатывалась и хлеб сеялся. Так что вражеская пропаганда зачастую представляет дела хуже, чем они есть на самом деле.

Но и, конечно, очень красивы Уральские горы. Затяжные подъёмы сменяют длинные спуски, а по обеим сторонам дороги возвышаются голые утесы и дикий таёжный лес. Не выдержав жары я искупался в одной из многочисленных горных речушек.

Казахстан ничем не запомнился кроме пекла и бесконечных унылых степей.

За Омском асфальтированная дорога кончилась, и из-за сгустившихся сумерек и отсутствия предостерегающего дорожного знака я на всей скорости вылетел на свежеотсыпанную грунтовую дорогу и чуть не перевернулся. Дальше пошли поломки и двое суток я ремонтировался и ночевал у одного доброхотного парня сибиряка, который переоборудовал свой личный дом под придорожную гостиницу. Участливость сибиряков в чужой беде поражала, — почти безвозмездно он возил меня на своей «Газели» за запчастями в Каинск, и потом два дня помогал устранять неисправности.

На седьмые сутки ночью я наконец въехал в Новосибирск. У машины почти не работали тормоза, из-за плохого отжима сцепления с трудом включались передачи и через каждые 2–3 километра приходилось вручную подкачивать бензин из-за неисправности топливного насоса. С трудом по ночному городу я доехал до гостиницы «Новосибирск», находящейся напротив железнодорожного вокзала, и до утра заночевал в машине. Двигаться дальше на неисправном автомобиле не имело смысла, и я решил снять частную квартиру в столице Сибири и искать в ней своих единомышленников, чтобы уже в дальнейшем вместе принимать решения и действовать.

В тот же день я снял комнату за 500 рублей в месяц в районе Берёзовой рощи и, отремонтировав машину, уже через два дня был на патриотическом митинге в Академическом городке. Там я познакомился с человеком, состоящим в ДПА (движение в поддержку армии) Льва Рохлина., который дал мне адрес офиса своей организации.

Во главе оппозиционной организации стоял Игорь Всеволодович Колодезенко, который под своё крыло взял всех недовольных существующей властью: и Трудовую Россию Анпилова, и ДПА Льва Рохлина, приходили к нему молодые лимоновцы и члены РНЕ Баркашёва. В непримиримой вражде партия Колодезенко находилась только к КПРФ Зюганова, которого считали предателем и соглашателем.

Представившись Игорю Всеволодовичу, я выразил готовность на добровольных началах поработать в его партии. В любой сфере нужны бескорыстные преданные делу работники и очень скоро мы с ним довольно-таки сильно сблизились.

Располагая неограниченным свободным временем и личным автотранспортом, я выполнял очень многие его поручения: разносил по домам газеты, расклеивал листовки о готовящихся митингах и демонстрациях, развозил лозунги и транспаранты к местам сбора протестующих.

2 июля я с ним и ещё с двумя товарищами на моей машине поехали в Анджеро-Судженск. Игорь Всеволодович намеревался согласовать с шахтёрами вопрос о совместных действиях.

По прибытие на место мы сразу направились в профком, в котором находился штаб забастовочного комитета. Приняли нас хорошо, — забастовщики очень нуждались, чтобы в стране ещё кто-то поддержал их подобными акциями. В это время в Москве воркутинские шахтёры пикетировали Белый дом, и если бы их поддержали люди других профессий, то правительству пришлось бы либо уйти в отставку, либо менять свой экономический курс. Вот где было непочатое поле деятельности для оппозиционера Зюганова. Против оставшихся без поддержки шахтёров, ельцинский режим вёл грязную информационную войну, действуя методом подкупа и запугивания против активистов забастовочного движения.

Игорь Всеволодович обещал шахтёрам в знак солидарности силами своей организации перекрыть железнодорожные ветки в городе Новосибирске. Он вёл у забастовщиков довольно-таки кипучую деятельность, участвуя во всех заседаниях и планёрках, на которые съезжались делегации от трудовых коллективов всего Кузбасса. В свободное время он лично составлял донесения о состоянии дел на месте и рассылал их по факсу во все концы страны. Особенно Игорь Всеволодович старался выйти на Льва Рохлина, чтобы от него лично получить указания. Но в Гос. Думе генерала не было, молчал и его домашний телефон. В надежде дозвониться до Рохлина пришлось остаться на ночь. Мы тогда ещё не знали, что все наши попытки выйти на связь с генералом бесполезны, так как в эту самую ночь наёмные убийцы его убили на даче.

Теперь надо рассказать о самой забастовке и забастовщиках. Без сомнения они были серьёзными людьми, способными если не на всё, то на очень многое. Специфика их работы, связанная с постоянной опасностью, выработала в шахтёрах прекрасные человеческие качества: взаимовыручку, ответственность, самоуважение и чувство юмора. Они выгодно отличались организованностью и послушанием своим выборным вожакам от прочих недовольных слоёв населения.

Чтобы не лишить возможности передвижения по стране простой народ, шахтёры перекрыли движение по Транссибу только грузовых эшелонов. У железнодорожного полотна они разместили палаточный городок, в котором круглосуточно дежурили забастовщики. Они же осуществляли контроль за движением по железной дороге. Поэтому если железнодорожникам нужно было срочно пропустить какой-нибудь химический или взрывоопасный груз, то прежде они согласовывали этот вопрос с забастовочным комитетом. Таким образом забастовочный комитет как бы стал вторым центром власти, без которого официальная власть не могла решить вопрос проезда по железной дороге.

Надо вспомнить, что именно шахтёрские забастовки в своё время свалили коммунистическое правительство Рыжкова. Тогда демократы не плохо поработали с забастовщиками, пообещав им экономические свободы и сказочные заработки, которые на те купились. Но придя к власти демократы наоборот стали уничтожать угольную отрасль, закрывая, как они говорили, не конкурентноспособные шахты. В Анджеро-Судженске, например, по рекомендации американских специалистов была затоплена новая шахта, а её современное оборудование разрезали на металлом. Бесперспективным стал весь город с его населением. Шахтёры оказались нагло обманутыми демократами, на спинах которых во многом те въехали в Кремль. Естественно, что осознав это, шахтёры пошли на попятную и теперь горели желанием скинуть демократов. Центральное телевидение сознательно врало, когда говорило, что их забастовка носит чисто экономический характер, мол выплати зарплату за добытый уголь и всё успокоится. Я видел своими глазами, что забастовщики горели желанием скинуть просионистское правительство Черномырдина. Они прекрасно разбирались в политической обстановке и понимали, что происходит в стране. Отовсюду им присылали всевозможную патриотическую литературу от партийных организаций разной политической направленности от коммунистов до националистов РНЕ. В кабинете забастовочного комитета целыми стопками лежала их пропагандистская литература. Знали они что власть в стране захватили сионисты, а в правительстве сидят одни жиды. Поэтому как минимум они требовали смены экономического курса. Сами же забастовщики придерживались советских коммунистических взглядов и убеждений. Можно сказать ими правила ностальгия по недавнему советскому прошлому, которое тогда казалось им несправедливым.

Главное почему не возможна была победа их забастовки, — это отсутствие в них религиозного понимания жизни. Я пытался с ними говорить на эту тему, но видел, что мои слова падают на неподготовленную почву и поэтому ограничился только моральной их поддержкой и наблюдениями.

На пути к победе они сделали только первый знакомый им шаг. Но для выигрыша пассивного сидения на рельсах было явно недостаточно. Абсолютное большинство населения страны одобрило их решительный поступок, который был как глоток свежего воздуха в спёртой атмосфере болота ельцинского режима. Я видел радостные приветствия пассажиров проходящих поездов, которые они слали жителям палаточного городка. Располагая такой народной поддержкой, им надо было делать второй шаг и переходить к другим формам борьбы, то есть выходить за рамки правил, внутри которых они проводили свою акцию. Что я имею в виду? Прежде всего это формирование параллельных структур власти и переподчинение им государственных организаций. Такие действия назвались бы конституционным переворотом и непременно вызвали бы силовое противодействие режима. Но только на этом пути они могли бы добиться победы. Однако забастовщики для ведения подобной борьбы не имели ни способностей, ни силы духа.

Здесь раскрылась и недееспособная сущность КПРФ Зюганова. Если бы он был настоящим оппонентам либералам и в действительности стремился бы к захвату власти в стране, то не возглавить такую решительную забастовку он не имел права. Однако ни одного его представителя в забастовочном комитете не было и сам лично ни с кем из активистов забастовки он на связь не выходил. Вместо них там постоянно увивались какие-то провокаторы и самозваные профсоюзные лидеры, которые стремились увести забастовку в сторону. Но надо отдать должное шахтёрам, — ни под чьё ярмо они не поклонились. Забастовка умерла сама собой по определению, так как не способный решительно идти до конца в своих действиях обязан рано или поздно проиграть. Конечно они добились своих узких локальных целей: может быть им открыли новую шахту и стали лучше и вовремя платить, чтобы в дальнейшем своим протестом они не причиняли головной боли антинародному правительству. Но к смене курса экономической политики режима их борьба привести не могла.

Сионисты, которые имеют многовековой опыт подрывной антигосударственной деятельности, досконально изучили структуру земной власти и правила её функционирования. Поэтому захватив её, они уже навряд-ли кому её отдадут. На этом деле, как говорится, они собаку съели. Теперь это возможно только Христу, так как после распятия Он их главный оппонент. Но сила Божия имеет свойство проявляться чудесно и моментально. Поэтому даже небольшой группе людей, которая с полным основанием сможет сказать: «С нами Бог!», сотни лет не понадобиться, чтобы вновь отобрать у сионистов земную власть в России.

В принципе власти у них и нет. Мистическим образом она продолжает оставаться у царей созидавших Россию и у покровительствовавшей им Пресвятой Богородице. Именно поэтому жиды стремятся всячески ослабить земную власть, разложив её на ветви (исполнительную, законодательную и судебную), чтобы иметь возможность грабить и губить страну не созданную ими. Народу же для опьянения они постоянно вводят яд разложения и растления, главным образом через СМИ, околдовав его ничего не значащими магическими понятиями типа: демократия, рынок, свобода, выборы и прочее, чего реально не было и нет у народа. В земном плане у нас сейчас власть безвластия. Поэтому для возвращения законной земной власти русскому народу необходимо покаяние предизбранного числа людей из народа. Тогда Господь явит Русского Царя и власть безвластия сионистов тотчас рухнет.

Русский народ по Божьему изволению сделан отличным от других народов. То, что для американца или китайца есть самовыражение, для русского человека считается скотством и эгоизмом. Его непобедимая сила может проявиться только в коллективно организованном механизме, служащем общей цели. Возникновение Римской Империи можно объяснить только тем, что Рим был наследником протославянской культуры этруссков. Римская армия была непобедима прежде всего своей дисциплиной и организованными действиями в строю, перед которыми личная доблесть отдельного воина становилась как ничто. Коллективизм как имперскому народу свойственен и русским. Только высокая цель и осознание себя частицей механизма, служащего достижению этой цели, способны вдохновить русского на победные действия.

Своего слова Игорь Всеволодович сдержать не смог и никакого перекрытия железной дороги в Новосибирске не было, так как он не обладал для этого организационными возможностями. Во многом в этом он был виноват сам. Ранее на волне недовольства ему удавалось собирать огромные многочисленные митинги и пикетирования с палаточными городками, которые не приносили реальных результатов. Поэтому народ разочаровался в таких методах борьбы и все менее был склонен к подобным сборищам. И вскоре цель уже немногочисленных митингов свелась лишь к произнесению популистских речей их организаторов, главным из которых и был Колодезенко.

Чтобы стала ясна моя позиция по этому вопросу я хочу процитировать партизана Великой Отечественной войны Петра Вершигору о подполье на Житомирщине:

«Во всех районах Житомира существуют подпольные группы, усиливается антинемецкая агитация, но настоящей борьбы с немцами, борьбы с оружием в руках, никто не ведёт. Люди гибнут за то, что выпускают листовки, слушают радио. Часто связные подполья, бродящие из одного города в другой, попадают в руки немцев и тоже кончают жизнь на виселице. … Я долго не мог понять в чём тут дело: почему в начале 1943 года подпольная борьба на житомирщине приняла такую архаичную нецелесообразную форму? Зачем нужна эта беспредметная агитация, когда движение требовало не подымать народ, а просто идти впереди народа с оружием в руках? Советских людей агитировать против немцев, пожалуй, и не надо было, немца же не сагитируешь никакими прокламациями. Самой лучшей агитацией в эти дни мы считали автомат, гранату, мину на шоссе или железной дороге. А вот выступить с оружием в руках, организовать отряды в этих местах не решился почти никто».

Одно дело осознавать цель, другое быть готовым пойти на мученичество ради её достижения. Палестинцы — мусульмане, которые как мы не знают истинного Бога, и те предпочитают акт самоубийства в борьбе унизительному мирному существованию под жидовским ярмом.

Но лидер, способный повести за собой страну, у нас ещё не объявился, так как народ, находящийся в полудрёмном расслабленном состоянии, пока не способен принять и отстоять его. Как известно враг силён не своей силою, а нашей слабостью. Для того ему и отдана вся земная сила, чтобы мы могли проявить свою силу духа и победить ею.

У Игоря Всеволодовича были прекрасные человеческие данные, необходимые ему как лидеру и руководителю. Он был смел, прост, неподкупен и не жаден до материальных благ. Эти качества не позволяли ему пробиваться к власти любой ценой. Но власть он любил и очень хотел её. Но у него был один страшный недостаток, который все результаты его борьбы сводил к нулю. Он не верил в Бога.

В жизни он придерживался коллективистской советской социальной концепции, а по внутренним убеждениям считал себя славянином — язычником. Не имея чёткой конкретной идеи, работу свою он вёл навалом, беря под своё крыло всю разношерстную недовольную публику, — лишь бы народу побольше было. Естественно, что такой винегрет не способен настойчиво добиваться целей и, проведя совместно один-два митинга, они все разбегались по своим партийным углам. И Игорю Всеволодовичу с несколькими лично ему преданными активистами приходилось снова начинать свою агитационную деятельность. И так по кругу много раз: от поражения к поражению от разочарования к новому разочарованию. Как — то в порыве бессилия он сказал мне:

Дайте вы мне свои силы, чтобы я мог осуществить задуманное.

До этого я ему постоянно рассказывал о православной вере, о необходимости покаяния и борьбы с личными грехами, без чего не возможна победа над сионистами. Однако к церкви он относился с предубеждением всё из-за тех же попов, которых в своей массе считал не порядочными людьми. К тому же личная гордость не позволяла ему попасть под чьё-либо ярмо. Видя какие правила сложились в современном Православии, он думал, что верующий человек должен добровольно отдать свою духовную свободу попам. И по этому вопросу я разъяснил ему правильную церковную позицию, а именно, что духовная свобода отдаётся только Богу, и только потому она может быть воистину свободной, что освобождается Им от рабства греха. Но Игорь Всеволодович был уже взрослым сложившимся человеком, и трагизм его положения заключался в том, что ему уже тяжело было менять свои взгляды и ломать привычный образ жизни.

Общаясь в оппозиционных и церковных кругах Ново-Николаевска (Новосибирска), я иногда рассказывал заинтересованным людям о своей поездке в Иерусалим и о виденном мною благодатном огне. При этом в глазах людей я наблюдал живой и неподдельный интерес. И как-то само собой пришло решение записать всё на бумагу в виде рассказа, тем более, что в таком ракурсе о схождении огня до меня никто не писал.

Купив печатную машинку, за несколько дней я исполнил задуманное. Затем на ксероксе размножил рассказ до нескольких экземпляров, чтобы давать его читать своим знакомым.

Во время второй нашей с Колодезенко поездки в Аджеро-Судженск один из экземпляров лежал у меня в машине, и от нечего делать он взял его почитать. Неожиданно для меня он сказал:

Саша, у тебя не плохо получилось. У нас многие корреспонденты, окончившие журфак, не могут двух слов связать. А ты горячо и со знанием дела пишешь. Если хочешь я познакомлю тебя с редактором нашей партийной газеты Копцевым Станиславом Петровмичем, может быть он согласится это напечатать. Да тем более если ты ему дашь денег на выпуск тиража, то наверняка согласится.

Через несколько дней по возвращении он действительно нас познакомил. Это произошло в офисе, куда Станислав Петрович зашёл за передовицей, которые, как правило, писал сам Колодезенко.

Главный редактор «Русской Сибири» оказался очень доброжелательным и любящим своё профессиональное дело человеком. Он взял мою статью, дал свой адрес и пригласил зайти к нему домой.

Жил он на первом этаже пятиэтажной хрущёвки в однокомнатной квартире вместе со своей женой. Комната была заставлена большим количеством книг, журнальных и газетных подшивок. На столе стоял компьютер, на котором он верстал номера своих газет. Тут же Станислав Петрович показал мне как он это делает.

Мы разговорились. Оказывается он с женой первым в городе начал заниматься коммерческим распространением патриотической литературы. Это было в своё время их семейным делом. И сейчас остатки не распроданных газет и журналов у него хранились в квартире и в подвале, куда он меня сводил.

Станислав Петрович очень много знал из подноготной жизни местных властей и умел очень интересно рассказывать исторические городские события.

Моя статья ему понравилась, но раскусил он её, как он сказал, не сразу, а только со второго раза. На кухне за чашкой чая речь у нас зашла о моём видении Православия, которое для него оказалось откровением. Объяснив ему почему в России не возможен возврат к коммунизму, он сразу же предложил мне написать статью на эту тему. Так появилась моя вторая статья в его газете с названием «О грядущем Русском Православном Царстве». Потом под заказ я написал ещё несколько статей.

Газета «Русская Сибирь» не была официальной газетой. Она издавалась и читалась оппозиционно настроенными к ельцинскому режиму людьми. Тираж её был не большой, всего 5000 экземпляров, и для того, чтобы он выходил за стены новосибирской типографии каждый раз надо было доставать около 2000 рублей или около 300 долларов по тому курсу. Газета распространялась бесплатно, поэтому в роли спонсоров, как правило, выступали директора предприятий — лично знакомые Колодезенко и разделяющие его политические взгляды, или патриотически настроенные коммерсанты.

У «Русской Сибири» не было чёткой идеологической направленности. Она не любила сионистов и коммунистов — зюгановцев, которых было полно в областной и городской администрациях Новосибирска, и не благовидные дела которых Колодезенко вскрывал на её страницах.

После распечатки тиража мы бесплатно разносили газеты по домам в заранее намеченных районах города. Как правило они выбирались вблизи от мест предстоящих митингов и служили агитирующим материалом. Так же предпочтение отдавалось военным гарнизонам и крупным промышленным предприятиям, где проводимые демократами реформы остановили производство, что вызывало большое недовольство рабочих. К ним относились: Бердская бригада ВДВ, новосибирский гарнизон, электродный завод, где изготавливались углеродные стержни для атомных реакторов.

Как и вся страна Сибирь жестоко пострадала от демократических преобразований. Но благодаря природным качествам её жителей атмосфера межчеловеческих отношений сохранилась в ней гораздо здоровее, чем в Центральной России. Эту разительную перемену я почувствовал сразу как только въехал в город Омск. Омичи приятно удивили меня своим спокойствием, доброжелательством и основательностью. По моим наблюдениям вообще всем сибирякам присущи такие качества как: здравомыслие, тактичность, достоинство, самоуважение, серьёзность и простота. За всё время своего пребывания у них я ни разу не видел в общественных местах пьяных или обколотых глумарей, которых полно на улицах Москвы или Твери. Даже бандиты, внешний вид которых типичен для всей страны, здесь не выделялись вызывающим поведением. А простые граждане, в свою очередь, не выказывали перед ними никакого страха или заискивания. И здесь на рынках было полно торговцев с Кавказа и Средней Азии, но своих условий они здесь не ставят и пальцев не гнут. Чёрные прекрасно улавливают окружающую общественную атмосферу, и понимают, где им это позволено, а где для них это может быть чревато. Складывалось впечатление, что вся Сибирь — это одна большая семья. И хотя жизнь и развела её членов по разным квартирам, но семейные узы они все равно сумели сохранить. Я думаю не случайно под Москвой именно сибирякам Бог дал честь впервые учинить погром немецким ордам.

Новосибирск — город мировой науки. В советские времена новосибирский академгородок проводил фундаментальные научные исследования и разработки во многих областях космической, радиоэлектронной, ядерной и других технологий, благодаря которым Советский Союз стал непобедимой в военном отношении страной. Теперь многие его корпуса закрылись из-за нехватки денег, другие превратились в коммерческие барахолки. Причем в этот негативный процесс влились некоторые бывшие его научные работники, главным образом еврейской национальности, что среди остальной славянской части кадров вызвало подъём антисемитизма. Я там встречался с людьми буквально одержимыми борьбой с демократической гидрой. Как люди науки они блистали знаниями о враге и могли часами рассказывать о жидомассонском заговоре или о теории управления толпой. Но в отличии от советских безбожных времён сейчас знания, не растворённые верою во всемогущего Бога, не могли и уже никогда не смогут принести победу над магическою силою дьявола…

Довелось мне пообщаться и с новосибирским подразделением РНЕ, которое возглавлял действующий офицер городской милиции, не афишировавший свою внепрофессиональную деятельность. РНЕшники в борьбе с сионизмом уповали на свою организованность, дисциплину и русский национальный дух. В подвальном помещении где находилась их штаб-квартира, я прочитал им лекцию о благодатном огне и на прощание подарил два ящика православной литературы, которую привёз с собой из дома. Они произвели на меня впечатление людей, которым интересно поиграться в войну с некоторыми её привлекательными атрибутами: красивой военной формой, импозантной строевой выправкой, мужественным приветствием друг друга со вскидыванием рук. Думаю, что в реальной боевой обстановке в той же мере они бы не смогли себя проявить.

Дома у Копцева я познакомился с молодым человеком, который был одет в непонятную самодельную форму чёрного цвета. Им оказался Сабуров Константин — начальник православной дружины при храме во имя Святого Александра Невского. Меня сразу подкупила в нём убедительная категоричность его мышления и нежелание угодить или лично понравиться кому бы то ни было. Про таких людей говорят, что в голове у них царь, а в сердце Бог. Оказывается Костя прочёл мою статью, и чтобы познакомиться со мною, — с её автором, — он пришёл к Станиславу Петровичу разузнать обо мне. Мы разговорились и я сразу почувствовал в нём своего единомышленника.

История города Ново-Николаевска (Новосибирска) насчитывает около 100 лет. Он возник в царствование Царя Николая 2-го на месте пересечения строящейся Транссибирской железнодорожной магистрали и реки Оби, и до революции назывался в честь своего основателя Ново-Николаевск. Храм Александра Невского был одним из первых капитальных строений города, заложенных самим Царём.

Во времена Советской власти в храме размещались мастерские, а в алтаре безбожники специально устроили отхожее место. Так что при его восстановлении пришлось срывать несколько метров осквернённой земли и завозить новую. В 1998 году, когда я находился в Ново-Николаевске, храм уже был восстановлен и в нём в полную силу шли службы. Рядом с ним велось строительство крестильни.

Выше по Красному проспекту в сторону центра города метрах в 300-х от храма находится недавно восстановленная часовня Николая Чудотворца. Место, на котором она стоит считается центром или пупом России, так как от него до западных и восточных её границ примерно одинаковое расстояние.

Костина дружина состояла из молодых православных парней. В обычные дни они посменно несли дежурство возле храма, а в большие церковные праздники, когда по центру города шли крестные ходы с участием священства, — они организовывали оцепление и следили за порядком. Все дружинники по настоянию Константина самостоятельно изготовили и носили однотипную военную форму с православной боевой символикой.

Часто во время дежурства мы сиживали в его сторожевой будке, находящейся рядом с храмом, и вели беседы о положении дел в церкви и государстве.

Костя был разносторонне грамотным человеком, — в советское время он закончил мореходное училище, но работать по специальности не пришлось. Грянула Горбачевская перестройка и по велению души он профессионально занялся политикой. Наши истории с ним во многом схожи. Как и я поначалу Константин поверил в добрые намерения демократов и активно помогал их приходу к власти на сибирской земле. «Госпожа» Новодворская часто находила приют в его квартире, когда приезжала на демократические митинги в Ново-Николаевск. Но Господь своими чудными путями раскрыл ему глаза и привёл к Себе. Осознав коварный обман сионистов, теперь он всеми силами души боролся с теми, кому недавно способствовал и помогал.

Мне нравилось, что Константин не взирал на личности, а твёрдо действовал опираясь на внутреннюю убеждённость, как открывал ему Бог. Хорошо разбираясь в религиозных вопросах, он без обиняков высказывал священнослужителям их ошибки, если замечал таковые. Не стеснялся он с ними вести дискуссии и по спорным вопросам взаимоотношений церкви и государства. Если к храму приближался подвыпивший мужчина или через чур вычурно одетая женщина, то Костя моментально вставал у них на пути и тактично объяснял, почему в данный момент они не могут попасть внутрь храма. Пока Костя работал в храме, в нём соблюдался установленный от древности порядок, — к причастию первыми подходили только мужчины, а женщины стояли в стороне и следили за тем, чтобы самый последний не оказался позади их.

И Божья благодать обитала в его стенах. Имея за плечами опыт церковного общения, я видел, что здесь храм наполнен реальной религиозной жизнью, а не являет собой пустое красочно разрисованное в христианском стиле здание. И это наполнение происходило за счёт правильной и активной позиции всего лишь одного человека — начальника православной дружины Сабурова Константина.

Большое значение Костя придавал агитации и пропаганде. На свои незначительные деньги и деньги жертвователей он бесплатно распространял аудио и видеозаписи военно-патриотического и религиозного содержания, которые и на меня производили сильное впечатление.

В отличии от Игоря Всеволодовича Костя не был всеяден. Понимая, что раскусить сионистов по зубам только убеждённым верующим православным людям, так как на их стороне вся полнота истины, он не стремился к бездумному количественному увеличению своей дружины, и не шёл на сознательное сближение с теми же коммунистами или РНЕшниками. Наоборот, дружинники, не выдерживающие высокой морально-нравственной атмосферы коллектива, сами уходили с работы. Борьба за чистоту рядов велась им непрерывно, так как праведная жизнь полна искушений и дьявол постоянно строил свои козни.

Костя работал на своём месте и, находясь рядом с ним, я приобретал драгоценный опыт политической борьбы. Для меня скорее важны были не какие-то его практические поучительные действия, а сам факт существования таких людей как он. Если такие люди есть, то поражение уже не может считаться неизбежным. Хотя глядя вокруг тогда казалось, что не возможно пробить ни одной бреши в построенной сионистами на нашей земле виртуальном здании оболванивания.

Вместе с Константином я изготавливал хоругви для будущих крестных ходов, пару раз посетил с ним занятия по русскому рукопашному бою, и один раз участвовал в настоящем кулачном бою стенка на стенку.

Это произошло во время какого-то городского праздника. В центре города в лесопарке собралась православная молодёжь. Сначала прямо среди отдыхающей публики выступали ансамбли русской народной самодеятельности с песнями и плясками. Потом со всеми желающими проводили показательные бои умельцы рукопашного боя в русских национальных одеждах. В заключении всех: и смотрящих, и выступающих выстроили стенка на стенку, объяснили правила и дали команду к сближению. Уже через десять секунд обе стенки развалились и на поле боя возникли разрозненные кучки людей с азартом молотящих друг друга по рёбрам. После этого праздника я месяц стонал, ворочаясь в кровати на отбитых боках. Но тогда всё было чудесно. После боя, еле держась на ногах, мы выстроились в один большой круг и пустили по нему чарку с пивом, произнося каждый перед отпитием слово по велению души, главным образом за победу России и за скорейшую погибель её врагов.

Конечно, такие мероприятия имели замечательный воспитательный эффект для возрождения боевого духа в народе. Но я видел, что ни пропаганда, ни крестные ходы, организованные официальной церковью, ни митинги, ни забастовки и голодовки не приносили абсолютно никакого вреда ельцинскому режиму. Весь русский православный народ как будто попал в заколдованный круг, очерченный вокруг него оккультными стратегами сионизма, выйти за пределы которого ни у кого не хватало сил. Все эти годы демократии Чечня без страха носилась с автоматами и воевала против русских. На территории самой России шла криминальная война с большими людскими потерями за сволочной барахольный интерес. Но за семь лет оккупационного режима либерал-демократов ни у одной группы русских патриотично настроенных людей, включая военных, не хватило смелости и сил по мужски с оружием в руках высказать своё мнение относительно творящегося в стране беспредела. События 1993 года в счёт идти не могли, так как тогда были внутренние разборки оставшейся не у дел коммунистической номенклатуры со своими же более молодыми и беспринципными товарищами. А народ, как всегда, при драке господ оказался крайним и за всё платил своей кровью.

На примере своего бывшего товарища по бизнесу рыжего Валентина, который был жидёнком, я прекрасно понимал, что призывать к совести людей, сознательно служащих злу, бессмысленно. Кодекс еврея в СССР учил их быть бесстыдными и нахальными при достижении своих эгоистических целей захвата власти в государстве. Таким образом они сами сделали невозможным диалог с ними. Религиозная и патриотическая пропаганда тоже не приносила ожидаемого результата в расколдовывании русского населения. Люди в глубине души и так осознавали, что над ними как над подопытными животными проводят очередной эксперимент, но противиться силе обстоятельств они не имели сил.

Оставалось только одно средство борьбы, — опираясь исключительно на одного Господа Бога брать быка за рога своими собственными руками, и действовать в соответствии со своими возможностями и способностями. Уж по крайней мере в этом направлении стоило бы поработать решившимся идти до конца для спасения Родины людям, чем организовывать бесконечные и бесполезные митинги. Я веду речь о вооружённом мятеже с дальнейшей перспективой его перерастания в восстание.

А эту тему я завёл речь с Игорем Всеволодовичем, полагая, что на начальном этапе мятежа в Новосибирске вполне хватило бы и тридцати человек. Но с его стороны прозвучал категорический отказ. Он даже изменился в лице от моих слов, произнося:

— Саша, на моих руках уже однажды умирал молодой парень. Больше никогда в жизни я не хочу, чтобы это повторилось.

Пролитие крови для него было табу. И это говорил человек не обременённый религиозными догмами. Что тогда можно было ожидать от верующих людей, замороченных официальной церковной политикой всепрощения и подчинения земным властям.

В порыве бессилия я решил жечь по ночам огромные уличные рекламные плакаты, заполнившие все наши города. С первой же попытки мне удалось осуществить задуманное, — вместе с таким же отчаянным парнем мы сожгли плакат на улице Селезнёва. Но уже к полудню следующего дня ремонтной бригадой он был восстановлен и на нём красовалась та же реклама сигарет Dallas. В следующую ночь своим поведением мы вызвали подозрение у милицейского патруля и чуть не угодили в отделение милиции. Трусливая ночная борьба с неживыми предметами подавления народного сознания тоже не удавалась.

И так, за четыре месяца активной политической борьбы я узнал основное о реальном положении дел в этой области и дальнейшее мое пребывание вдали от дома перестало быть нужным. Ведь для дела совсем не важно в каком месте будет брошен вызов сатанинской власти, важно, чтобы он состоялся.