Служба в армии

Служба в армии

В армии я служил с осени 1980 по осень 1982 года.

Моя мать имела хороший каллиграфический почерк, и время от времени она подрабатывала в военкомате, заполняя бланки и военные билеты. Воспользовавшись своей близостью по работе к членам призывной комиссии, она по блату устроила меня в военную часть, где служили дети высокопоставленных московских особ: министров, генералов и других всевозможных начальников. Эта часть связи находилась на территории дивизии им. Дзержинского, расквартированной в подмосковном городе Реутовее.

Когда-то в ранней молодости я мечтал стать военным. Романтика военной службы, как уже писал выше, была мне навеяна воспитанием и талантливыми фильмами о войне того времени. Но к моменту моего призыва нравы общества сильно поменялись в сторону ценностей, пропагандируемых нашими западными врагами. Так что основная масса молодёжи, в том числе и я, считали два года службы в армии бесполезно потерянным временем, вычеркнутым из личной жизни. Это был конец брежневского правления и пик эпохи развитого социализма.

В нашей роте подвижного узла связи было четыре офицера. Половина на половину: двое, находящихся на командных должностях, карьеристы и проходимцы, а двое других соответствовали высокому званию русского офицера. Характерен национальный состав этих двух групп, — русских на периферию выжимали более хитрые и угодливые украинцы. Так командующим роты у нас был майор Славгородский — тупой трусливый невростеник, уроженец украинских степей.

Трусливый в том плане, что очень боялся ответственности перед вышестоящим начальством, — как бы не срезаться перед ним, как бы чего не вышло, — из-за чего очень грубо и бесцеремонно он вёл себя с подчинёнными ему солдатами.

Как помню, основным нашим занятием было мытьё полов в казарме и бесконечная покраска автомобилей перед многочисленными смотрами. За счастье считалась поездка на службу в штаб внутренних войск, находящийся в Лефортове в Москве, где мы качали телеграфную связь для высшего командного состава. За два с лишним года мы только два раза посещали полигон для стрельб, где отстреливали по 12 патронов. Я стрелял на отлично, — мне хватало 9 патронов при стрельбе очередями по трём мишеням. Да два раза мы выезжали на трёхсуточные полевые учения.

Нас не учили самому главному в военном деле: подавлять и убивать своих противников.

Время от времени мы заступали в караул для охраны автопарка и складов части. Патроны нам не выдавали, так как охраняемые объекты находились внутри территории дивизии и кроме примкнутого к автомату штык-ножа не имели никакого оружия. Я иногда представлял чтобы стал делать, если бы на меня произвели нападение. И приходил к убеждению, что в свои двадцать лет человека убить не смогу: не хватило бы духу. Будь передо мной решительно настроенный противник, он бы вырвал из моих рук автомат и заколол бы меня моим же штык-ножом, как Абдула Петруху в фильме «Белое солнце пустыни».

Думаю, что по такой же причине погибло много наших молодых необстрелянных солдат в Чечне. Воевать должны только морально подготовленные решительные люди, лучше было бы если это были зрелые состоявшиеся мужчины. На вопросах трусости и воспитания смелости я подробнее остановлюсь в следующих главах.

Итак, я имел возможность по службе тесным образом общаться с отпрысками высокопоставленных советских чиновников и, сравнивая их с детьми из простых семей, понял справедливость пословицы, что рыба гниёт с головы Ни одного человека, фанатично преданного коммунистическим идеалам, я среди них не встретил. Наоборот, все они горячо исповедовали ценности западного мира. Они были алчны, похотливы, чванливы, высокомерны. Один хвастал как он на гражданке любил с подругой на самолёте на выходные слетать искупаться в Чёрном море, другого после возвращения со службы будет в гараже ожидать новенькая «Волга» — папин подарок, третий приводил список товаров и смешные цены на них, по которым отоваривалась их номенклатурная семья в закрытых магазинах. Такие их разговоры были большим развращающим соблазном для простых ребят из неимущих семей по причине недоступности для них подобных благ.

Из уст одного блатного полуармянина из нашей роты я впервые услышал мнение, так поразившее меня тогда: что если бы Наполеон захватил Россию, то Она была бы цивилизованней, и жилось бы в ней гораздо лучше.

С такими переродившимися потомками старых коммунистов гибель Советского Союза оказалась неизбежной. Но мало кто предполагал, что это произойдёт так быстро, — через какие-то десять лет.

Самым тесным образом сыны номенклатурных родителей находились в духовном родстве с офицерами-карьеристами. Объединяли их общие методы и подходы к работе: стукачество, подхалимаж, умение где надо подставить товарища. Кто их использовал в своей работе, тот добивался успеха на службе и занимал неплохую должность в роте. Я же не смог переступить через свою натуру и поэтому до самого дембеля выполнял черновую работу, и уволился в последней партии в звании ефрейтора, хотя находился на должности прапорщика.